Игры в вечность - Екатерина Хайрулина

– Да вот. Бабочка. Она шипела на меня. Субах с сомнением глянул сначала на бабочку, потом на Нази.

– Ну, конечно! – сказал он.

– Ты что, мне не веришь? Я тебе правду говорю.

– Бабочки не шипят, – веско замелил Субах.

Нази вздохнул. Он и сам знал, что не шипят, но это была какая-то особенная бабочка. Не хорошая. Лучше прогнать ее пока не поздно. Так он и сказал.

Субах усмехнулся и небрежно махнул. Но она улетать и не думала. Тогда Субах осторожно протянул длинную, покрытую толстой серой кожей руку, надеясь взять бабочку за крылья. Бабочка попятилась, потом неожиданно грозно захлопала крыльями и издала такой грозный рев, что Субах едва не вывалился за борт.

– О-ох, – только и смог выдавить он.

Сидел и смотрел на диковинное создание во все глаза, пытаясь понять – сошел ли с ума он сам, или может быть спятила эта черная бабочка.

– Ну, что я тебе говорил! – торжествующе воскликнул Нази.

Субах провел тыльной стороной ладони по лбу и тяжело вздохнул. Да, надо признать, был неправ.

– Что будем делать? – спросил он.

Нази растерянно пожал плечами и принялся чесать макушку большим черным когтем. Трогать бабочку было страшно, но и оставлять ее сидеть на лодке совсем не хотелось. Похоже рыбалка сегодня не удалась, лучше вернуться домой, пока не случилось чего.

Бабочка невозмутимо чистила усики передними лапками, а рыбаки перебрались на другой конец лодки, Нази взялся энергично грести шестом к берегу.

– Смотри, еще! – вскрикнул Субах, дергая Нази за рукав.

На носу лодки сидела такая же бабочка. Да что же это делается! Никак пустынные демоны решили с ними поиграть. Нужно скорее домой, созвать всех, рассказать учителю, иначе не миновать беды.

Тут на конец шеста, плавно, словно красуясь, опустилось еще одно чудовище. Нази закричал и в ужасе замахал руками. Шест выпал и плюхнулся в воду.

Что же теперь делать? Хоть руками греби. Рыбаки молча смотрели, как быстро вода уносит прочь шест, а бабочка преспокойно сидела на нем. А до берега далеко, Могун хоть не слишком широк, но быстр. Нази поднял глаза к небу. Над лодкой кружилась целая черная стая.

* * *

– Доброе утро.

Эмеш обернулся. За спиной, у самой воды, стояла невысокая, чуть полноватая женщина с тяжелой корзиной белья на плече. Глаз, вопреки ожиданию, оказалось два, только широкий, пожалуй слишком широкий для человека нос, четыре пальца вместо пяти, бурая сухая жесткая кожа на тыльной стороне ладоней, гордая спина и темные волосы, собранные в тугой пучок. Женщина как женщина в целом. Кита. Почему-то Эмеш ничуть не усомнился. Только он почему-то думал она страшнее и моложе.

– Доброе утро,– ответил он.

Видимо на этом церемонии заканчивались, она сняла с плеча корзину и не спеша принялась за работу.

– Ты Кита?

– Да. А ты Эмеш?

Она сказала это так легко, словно просто имя, за которым ничего не стоит.

– Ты знаешь кто я?

– Да, – сказала она, – ты хозяин моря. Прости, я моря никогда не видела, Ут рассказывал, но все равно… Должно быть, оно велико и прекрасно.

Стало немного обидно. Эмеш пригляделся, но нет, ни капли издевки в словах, только правда. Он могучий повелитель неизвестно чего. Должно быть, это солидно!

– А Лару? Ты знаешь о Лару? – любопытство рвалось наружу.

– Лару – Великая Мать, – серьезно сказала она. – Вы ведь занимались любовью сегодня ночью? Надеюсь ты сумел доставить ей удовольствие – тогда нас ждет хороший урожай.

Эмеш поперхнулся и почувствовал, что начинает краснеть – давно с ним такого не случалось. Ничего особенного, Кита говорила о вещах обычных и понятных, спокойно и прагматично. Да, все так и есть, а в Аннумгуне, в весенний праздник перед посевом зерна, царь должен всю ночь провести на ложе с Великой Матерью, стараясь изо всех сил, ради хороших всходов. Проверенно – помогает. Но там это больше походило на изысканный обряд, а тут… «Боги спариваются в кустах – к удачному лету», пронеслась в голове новая примета, стало вдруг ужасно смешно, прямо до слез.

Что ж, сегодня ночью они с Златокудрой изрядно порадовали местных жителей. Надо полагать, Утнапи зря переживал, ревновать не будут.

– Я слышал, вы с Утнапи хотите пожениться.

В зеленовато-серых, с тонкими темными прожилками глазах разлился огонь. Домашний, тихий, словно ручное пламя камина. Но все же огонь. И еще – счастье.

– Ут хороший человек, – сказала она, – хороший и терпеливый. Он три года приходил ко мне, приносил цветы, подарки, он помогал моему отцу чинить крышу, помогал моим братьям стричь овец… Он так долго был рядом, что я наконец не выдержала и сдалась.

– Ты не хотела? – удивился Эмеш. Но сам вдруг понял другое – человек. Утнапи для нее человек.

– Нет, – она покачала головой, – сначала не хотела. Я ведь однажды была замужем, правда недолго. Мой муж был ловцом песчаных огней, пять лет назад он ушел в пустыню и не вернулся. Мы даже детей не успели завести.

Песчаных огней? Да, Эмеш что-то такое слышал, Бехреш загадочное место. Говорят, если наловить в корзину крошечных песчаных огоньков, маленьких бесплотных светлячков пустыни, и поставить корзину у изголовья больного – к утру хворь пройдет. Говорят – светлячки частички жизненной силы, они легко отдают ее человеку, которому нужна помощь, и меркнут, растворяясь без следа.

– А через год, – говорила Кита, – нашли его кости, почти занесенные песком. Такое бывает. Да, такое бывает. Пустыня порой жестока к людям.

Кита вздохнула, воспоминания отразились печалью, скользнули непрошенной слезой по щеке.

– Впервые Ут пришел ко мне через год после того, как я стала считаться вдовой. Хотя я знаю, он поглядывал на меня еще много лет назад, но понимал, что я откажу, что люблю другого. Сначала я была против, но он был так ласков и терпелив… Она прикусила губу, собирая в корзину чистое белье.

– Я ведь просто женщина, Сар, я не смогла устоять. Холодок пробежал по спине, Эмеш не сразу понял в чем дело. Люди еще ни разу не называли его по имени.

Женщина, просто женщина, широкий нос, четыре пальца, бурая кожа на руках – нет, это все ничего не значило. Просто женщина. Жизнь за жизнь. Вы создали равных.

Потребовалось много времени, чтоб поверить – это действительно так. Люди сильно изменились с тех пор, как вышли глиняными игрушками из его рук. Он слишком долго спал в своей бездне, слишком долго предпочитал не замечать. А теперь время пришло. Вот они – люди.

Эмеш тихонько шел между маленьких тростниковых домиков и смотрел по сторонам. Все давно проснулись, занялись своими делами – рыбаки ушли на реку, пастухи погнали овец в поле, женщины занялись домашней работой, и из некоторых дверей уже вкусно пахло готовящейся едой. Простая, незамысловатая жизнь, полная повседневных хлопот.