Жаркое лето. Первый поток - Наталья Болдырева

— Благодарю, — ответила Любовь Викторовна, выходя.

Проводив её взглядом, повар обернулся к Маргарите Михайловне. Та минуту смотрела на него в упор, а потом вскочила, опрокинув стул на пол, и, обойдя весь длинный стол по периметру, вышла, наконец, вон, громко хлопнув дверью.

— Спасибо, — сказала я, оборачиваясь к повару.

— Пустяки, — отмахнулся он, и, встав, подхватил Пашу под мышки, будто тот был совсем маленьким ребенком, посадил его на стол перед собой. Снова налил и дал в руки полный стакан воды. — Пей. Давай, пей и успокаивайся.

— Я п-просто об-бернулся к-к ней, к-когда она открыла д-дверь, — Паша говорил между глотками, его зубы стучали о край стакана.

— Пей, — повторил повар, чуть подтолкнув стакан снизу, и повернулся ко мне, — а я смотрю, вы у столов сгрудились всем отрядом, потом подходит ко мне Ильсур… Пойду, думаю, гляну, что тут стряслось.

— Так вы приходили только из-за нас?! — спросила я, не веря.

— Конечно, — ответил он, улыбнувшись. — Я ведь предлагал тебе, обращайся, если что.

— Семён Михайлович, — я замолчала, не находя нужных слов, — …спасибо!

— Зови меня просто Семён, — улыбнулся повар. — Ну как? — вновь обернулся он к Паше. — Ты в порядке? — Паша кивнул, передавая ему стакан. — У-у-у, брат! — протянул Семён, забирая стакан, и приподнимая за подбородок заплаканное Пашино лицо, — идем умываться.

Подхватив со стола полупустой графин, Семён вышел из вожатской. Паша спрыгнул со стола, и я отправилась следом.

На улице было уже теплее. По небу бежали не грязно-серые тучи, а белые, пушистые облачка. Меж ними ярко сияло солнце.

— Иди сюда, — позвал Семён Пашу, и тот, сойдя с дорожки, сложил руки ковшиком. Льющаяся вода блестела в солнечном свете бриллиантами. Я стояла и смотрела, как человек в поварском переднике с заправленным в карман колпаком помогает умываться тринадцатилетнему рыжему пацану с покрасневшим, распухшим от слез лицом, и гадала, кто он.

— Ну все, — сказал Семён, закончив, — я занесу графин, а вы идите. Все уже ушли купаться.

— Спасибо, — сказал Паша почти нормальным своим голосом и шмыгнул носом.

Я кивнула еще раз, благодаря. И, взяв Пашу за руку, повела его к центральной аллее. Наша беседка была пуста. Ди увел отряд на море, как я и просила. Паша шел молча, лишь судорожно вздыхал время от времени.

Я тоже молчала и только крепче сжимала его руку, когда слышала эти судорожные вздохи.

Придя на пляж, мы нашли там весь отряд в тревожном ожидании, на берегу. Они даже не входили в воду. Марина первая увидела нас. Сорвалась с места и, подбежав, порывисто обняла Пашку, а потом повернулась ко мне.

— Спасибо, — сказала она тихо.

— Не за что, — ответила я, понимая, что если бы не повар, Пашу непременно бы уже выслали из лагеря.

Глава 22

Кто такой Семён. Паша. Мошенники

Вернувшись, я не отходила от отряда. Они сидели на шезлонгах под навесами, молча, даже не перешептываясь. Мальчишки перебросились с Пашей парой слов, девочки просто держались рядом. Мне с трудом удалось загнать детей в воду, когда началось следующее купание. Обычно стоило труда выгнать их из воды.

Океан, теплый как молоко после прохладного берега, снял нервное напряжение и усталость. Я и сама окунулась раз, подавая детям пример, а потом вышла на сушу, где под нашим навесом меня ждал уже Ильсур Айсович.

После того, как Семён вскользь упомянул его имя, я не сомневалась, что он появится.

— Я предупреждал тебя? — крикнул он, когда я еще только выбиралась из воды, но в его голосе не было ни капли торжества, только горечь. — Всё нормально? — спросил он, когда я подошла к нему. — Чем там всё кончилось?

— Ничем, — ответила я, не удивляясь, что он уже в курсе всего произошедшего. Вытершись, я села рядом и коротко рассказала, что случилось в вожатской.

— Значит, Семён помог, — Ильсур Айсович кивнул удовлетворенно.

— Очень, — ответила я. — Если бы не он, я бы просто не нашлась, так и сидела бы, не зная, что предпринять, и Пашу отправили бы домой со скандалом. — Помолчав немного, я добавила, — судя по всему, он сам испугался того, что сделал. Сразу же счел себя виноватым, и ждал только, насколько тяжелая кара свалится теперь на его голову.

— Конечно, — снова кивнул Ильсур Айсович. — Это шаблон. В конфликте взрослый-ребёнок, как правило, всегда виноват ребёнок… Очень легко манипулировать людьми, действуя в рамках готовых шаблонов…

— Точно, — кивнула я в ответ, вспоминая, как у меня даже мысли не возникло о том, что Паша может быть и не виноват.

— Очень трудно выйти за рамки привычных представлений и взглянуть на ситуацию с другой стороны. А когда ситуация, такая, что на нее и смотреть не хочется, и обсуждать-то её неловко…

— Да, — согласилась я и спросила, — а Семён? Он кто?

— О! — хитро прищурился Ильсур Айсович, подтверждая мои догадки о том, что Семён не просто так себе повар. — Широко известная в узких кругах личность. Признаться, я удивился увидев его здесь. Обычно он устраивается работать в "Водолей"… — Ильсур Айсович замолчал, кусая обветрившиеся губы, глядя задумчиво вдаль. Я терпеливо ждала. — Семён детский психолог, — наконец продолжил он, — работает с проблемными детьми. Колония для малолетних преступников на Стипе. Большая колония. Туда свозят детей со всего сектора. А на Акварис Семён прилетает, как он выражается, отдохнуть.

— И нанимается работать поваром?! — спросила я, не в силах сдержать удивление.

— Это вторая его страсть, — усмехнулся Ильсур Айсович. — Я слышал, он даже летал учиться на Землю…

— Ну и ну, — я улыбнулась. — И Любовь Викторовна знает, кто он?

— Конечно же знает! Она ведь лично принимает на работу каждого…

— А Маргарита Михайловна? — я склонила голову, глядя искоса, — Она может знать?

— Может да, — задумчиво протянул Ильсур Айсович, — а может и нет. Говорю же, это личность широко известная, но в довольно узких кругах. — Он вздохнул. — Нам, к сожалению, приходится иметь с ним дело сравнительно часто…

— Спасибо, что послали его к нам на выручку, — сказала я. — Сами бы мы не справились.

Ильсур Айсович махнул рукой.

— Главное, удалось отстоять пацана. — Поднимаясь, добавил, — сидите теперь тише воды, ниже травы. Не думаю, что Маргарита Михайловна попытается отыграться. Она и так уже пустилась во все тяжкие… Любовь Викторовна не простит ей эту попытку манипуляции. Во всяком случае, не так скоро. Разгорись серьезный скандал, дело могло бы дойти вплоть до закрытия лагеря… Но и вам нужно теперь поостеречься.