Шпага, честь и любовь - Анатолий Минский

Бездна под ногами, но не опасная, она — друг, даёт достаточно пространства, чтобы набрать скорость в прыжке.

Дикий восторженный вопль: «Э-эй-я-я-а!»

Вперёд!

Совладав с чуть непривычным крылом, Алекс тут же скосил голову вправо, где с утёса сорвалась вторая крылатая тень — Иана. Они неслись по воздуху впервые со дня отплытия из Нирайна. И снова вместе.

Принадлежность к тейскому сословию означает не высокомерие или дворянскую спесь. Во всяком случае — не только. Кто не взмывал над миром с трепещущим полотном за плечами, тому не понять: у крылатого тела крылатая душа.

Ветер в лицо, по-февральски колючий, вышибает слёзы из глаз, замораживает щёки, играется полами плаща, не приспособленного для воздушных экзерсисов, забирается внутрь, выкрадывая остатки тепла. Ветер требует уважения: в гости к нему нельзя приходить в чём попало.

Или это слёзы радости?

Крыло даёт необычайную степень свободы. Тей способен преодолевать огромные расстояния в несколько раз быстрее, чем конные экипажи с заменой лошадей на станциях. Разве что ламбрийский поезд в состоянии тягаться в скорости с крылатым дворянством, но лишь там, где проложены рельсы.

Простой смертный поднимается вверх, карабкаясь в гору и влезая на деревья — жалкие потуги рядом с поэзией стремительного набора высоты или парения в восходящем потоке.

Крыло позволяет из заточения плоского мира вырваться в третье измерение.

Человек иной крови представить не может, каково это — подставить лицо тугим невидимым волнам, которые скатываются на грудь, толкают в живот и пропадают сзади, забытые и ненужные, а им на смену приходят новые, до бесконечности, пока не иссякнет запас внутренней Силы и не надоест кружить, обнаруживая новые восходящие потоки. Тей опускается на землю как гость, уверенный — после некоторого отдыха он в любой миг снова вознесётся к облакам, где его настоящий дом…

Триумф имперских военных по поводу победы на дуэли и унижения слуг нелюбимого здесь герцога Мейкдона Алекс оборвал неожиданно резко.

— Завтра я лечу к фиолетовым и с ними — в Майрон.

Тей Ориген, прибывший много позднее и получивший на память о дуэли трофейный кинжал Памфила (или Порфира), чуть не выронил подарок из рук.

— Алексайон, при всём уважении к вашему мужеству… Но зачем?

Северянин грустно усмехнулся.

— Потому что я не собираюсь закалывать каждого идиота, виновного не в оскорблении моего достоинства, а в скрупулёзном следовании официальному приказу. Отменить же его может только сам герцог.

Иана, сидевшая за столом наравне с офицерами как благородная и, вдобавок, известная выполнением таинственной миссии на Западе, покачала головой.

— Вы уверены, что мне вторично удастся вытащить вас из камеры смертников?

— Нет, синьорина. Более того, буду настаивать, что на этот раз мы расстанемся. Не протестуйте. Я и так слишком часто подвергал вас опасности.

Разговоры за столом смолкли. Имперские офицеры с любопытством уставились на необычную парочку.

Иана обворожительно улыбнулась и отчеканила:

— Небо — свободное. Я вольна. Летать. Где. Захочу.

Командир части рассмеялся.

— Боюсь, синьор Алексайон, вы выбрали себе не слишком покладистую спутницу. А раз небо свободное, выполню-ка давнюю просьбу тея Оригена и отправлю его в Леонидию с пакетом. А если путь всех троих совпадёт — значит, так пожелал Всевышний.

Перед отбоем, сопровождая Алекса через плац к офицерской казарме, прим сделал последнюю робкую попытку отговорить от визита.

— Вы — смелый человек. Но поверьте опыту бывалого. У слуг герцога иные понятия. Как невозможно в одиночку остановить лавину, так и одному справиться с могущественной организацией.

— А если лавина идёт на город, и вмешательство, пусть даже ценой жизни, спасёт обитателей единственного дома, благоразумнее отсидеться в стороне? — Алекс догадался, что пример не слишком убедителен, и, не желая обижать Оригена, здорово выручившего в последние сутки, примирительно добавил: — Иногда мне тоже кажется, что я излишне самонадеян. Но некоторые ошибки приходится совершать самому, хотя бы ради постижения истины. Удастся ли выжить после них — решит Всевышний.

Дальние гарнизоны часто дают приют таким офицерам, слишком зрелым, миролюбивым и рассудительным, больше всего в жизни боящимся, что их в самом деле коснётся настоящая война. Им не понять честолюбивой молодёжи, тем более — не отговорить от безрассудств.

В результате двое мужчин и одна девушка на следующее утро попали в место, где их совершенно не ожидали и тем более не выразили радости по поводу появления троицы.

Резиденция слуг Мейкдона, как и во многих других окраинных местах, была выполнена в виде небольшого замка, практически неприступного с земли и прикрытого огневыми точками от нападения сверху. На взгляд Алекса, пять-шесть десятков вооружённых винтовками и лёгкими пушками защитников могли бы удерживать цитадель, пока не кончатся припасы.

Теи спланировали на отмеченную фиолетовыми флажками площадку на вершине самой высокой башни, вызвав изрядный переполох. До неприличия быстро примчался офицер герцогской гвардии, судя по всему — заведующий этим местом. Как и следовало ожидать, на деревянное перекрытие забрались и старые знакомые, Памфил и Порфир. Иана злорадно заметила, что хромают оба: шести- или семичасовая прогулка по горам обернётся мозолями и для более опытных ходоков.

— Тей Алексайон Алайн, к вашим услугам, — церемонно представился возмутитель спокойствия, учтиво кланяясь.

— Арестовать негодяя! — прошипел Порфир.

— Тс-с! — Алекс прижал к губам палец в перчатке. — Слово «негодяй» задевает мою честь, а вам лучше других известно, какие последствия бывают от ссоры со мной.

— Обождите, — оборвал подчинённого гвардеец. — Не будем изображать вежливых ритуалов, тей. Говорите прямо — что вам нужно?

— Всего лишь аудиенция у герцога, чтобы выяснить недоразумение, по поводу которого у пограничной стражи имеется нелепый приказ о моём аресте.

— Герцог, полагаю, в Майроне. Или в Леонидии.

— Разделяю ваше предположение, синьор, и немедленно лечу в Майрон либо дальше — в столицу. Никто из фиолетовых дарований не желает мне составить компанию? Видите ли, слишком утомительно объяснять каждому из ваших коллег, что намерен заглянуть к герцогу и без их настояния.

— Тем более, объяснять это юноша будет шпагой, — не удержался Ориген.

— Прошу вас, синьор, — поклонился Памфил. — Поручите мне. Нам точно о чём будет поговорить по пути с дерзким молодым человеком.

Заведующий строго глянул на инициативного офицера. Вместо позволения сказал:

— Остыньте. Тем более — у вас же крыла нет.

Часовые на башне с трудом спрятали смешки. Памфил побагровел так, что цветом лица превзошёл яркость своего плаща.

— И вообще — нет у меня лишних людей. Тей Алексайон, я могу выдать вам охранное письмо, которое отвадит иных служащих герцога. Обещаете ли вы, что отправитесь именно в Майрон, не будете злоупотреблять моим доверием, чтобы избежать задержания в Кампесте?

— Даю слово в присутствии высокородных синьоров, — поклялся Алекс. — А если кто-то проявит неуважение к вашей подписи, оставляю за собой право немного сократить число вассалов Мейкдона.

Фиолетовый оглянулся на недовольных вчерашних дуэлянтов. Потом сказал с внезапной теплотой:

— Сожалею лишь, что вы не в наших рядах, тей. Извольте обождать здесь. Письмо тотчас передадут.

Начальник скрылся в лестничном проёме, Панфил блеснул очками и последовал за ним, одарив Алекса молчаливым обещанием: в следующую встречу так легко не отделаешься. Порфир шагнул ближе, по обыкновению бледнея, на этот раз — от смущения.

— Синьор… Мне, право, сложно это говорить. Продайте мне моё крыло обратно, я хорошо заплачу, — увидев иронично поднятую бровь, тут же спохватился и добавил. — Я дам другое, не худшее взамен.

— Видите ли, тей, я с пониманием рассмотрел бы вашу просьбу, но крыло подарил благородной синьорине. Не могу же отнять подарок! Честь не позволяет.

— И я не могу продать подарок, тем более — в присутствии дарителя, — огорчила его Иана, поглаживая твердую ткань, натянутую на ажурный деревянный каркас.

Отдадим должное Порфиру, он принял удар корректно и не стал размениваться на угрозы, а его обидчики дождались необходимой бумаги и взяли курс на северо-северо-восток.

Лететь стало гораздо легче и приятнее. Алекс подогнал, наконец, ремни точно под свои руки, армейцы снабдили плащом, сапогами с оперением, маской и очками. Иана пристроилась рядом, её выражения лица не видно, но без слов ясно — не расстроена.

Он рад и не рад её присутствию. Строптивая, никакого уважения к традициям и авторитету мужчины. Снова лезет в пекло, принимая Алекса за боевого напарника, которому после чудесного спасения из тюрьмы до сих пор неловко, что его выручила хрупкая девушка, отчаянно рискуя собой, а он не может оградить её от дальнейших опасностей, более того — сам её увлекает на рифы судьбы.