Обмани меня красиво - Галина Романова

— Почему? — не понял он, возвращая кастрюлю на газовую плиту, где на решетке лежала крышка от нее.

— В тарелку налить нельзя? Одичал, да? — Лиза наконец поставила на стол миски и сковородку, сняла с нее крышку и пригласила: — Садись, поешь по-человечески.

Лизина мама нажарила парню картошки. В мисках были котлеты и салат. С аппетитом у одичавшего Новикова и в самом деле было все в полном порядке — смел угощение в два счета, не забыв вылизать поверхность сковородки коркой хлеба.

— Спасибо. — Он сыто улыбнулся и потянулся, хрустнув костями. — Мать у тебя человек, Лизка!

— Любая мать прежде всего человек, — назидательно проговорила Лиза и тут же без переходов сказала: — Слушай, я тут что думаю… Нам надо увидеться со Звонаревым.

— Тухлое дело. — Сашка обреченно махнул рукой. — Кто тебя к нему допустит? А уж тем более меня! Родители по очереди дежурят в больнице, мне следователь говорил. Нас на пушечный выстрел к нему не подпустят, да и где гарантия, что Серега захочет с нами разговаривать?

— Захочет! — стояла на своем Лиза. — Если все так, как мы с тобой думаем, то непременно захочет. Во, блин, а это кто еще там?

Входная дверь хлопнула без предупреждения, тут же кто-то в два прыжка пересек прихожую, и через мгновение в кухню ворвалась Лизина мать.

— Здрассте. — Саша благодарно разулыбался. — Спасибо вам, все так вкусно…

— Ма, ты что?!

То, что мать пришла не просто так, Лиза поняла сразу.

Во-первых, слишком уж потрясенной та выглядела. Руки комкают передник. Было видно, что с глаз она только что вытерла слезы. Губы подрагивают.

А во-вторых, мать никогда не позволяла себе врываться в соседскую квартиру без лишней нужды и тем более без стука.

Что-то случилось, к тому же еще этот телефонный звонок… Уж не из-за него ли…

Мать как-то так бочком протиснулась мимо Лизы к Сашке. Ухватила его голову, прижала к своей груди и, теперь уже никого не стесняясь, расплакалась.

Ребята озадаченно притихли.

— Простите меня, — пробормотала мать, отстраняясь, вытерла слезы и горестно закачала головой. — Горе-то какое, детки! Горе-то какое!

— Мам, ты толком объяснишь, нет? — Лиза старалась говорить как можно мягче и спокойнее, но у нее ничего не вышло. — Ма-аам!!!

Мать посмотрела на них обоих долгим тоскливым взглядом и, запинаясь на каждом слове, произнесла:

— Только что звонили из милиции… Тот самый следователь…

— И что?!

— Велел держать вас обоих на привязи, вот что! — Мать сдавленно всхлипнула.

— Почему?!

— Потому что умер ваш мальчик. Час назад умер…

Глава 8

— Ирка не звонила?

Было воскресное утро. Полина позволила себе выйти к чаю в пижаме, но муж все равно отчего-то скорчил недовольную гримасу и тут же отгородился от нее газетой.

— Жень, я к кому обращаюсь?! — Ее голос зазвенел на неприятной истеричной ноте, Полина это прекрасно понимала, но остановиться не могла. — Я спрашиваю, Ирка не звонила?

Женя аккуратно свернул газету, положил ее на край стола, застеленного сегодня нежно-розовой в малиновую клетку скатертью, потом поднял на нее тяжелый взгляд и молвил-таки:

— Нет. Ирина, твоя сестра и неблагодарная женщина по совместительству, сегодня не звонила. Как, впрочем, и вчера, и позавчера тоже.

Потом он окунул сухарь с орешками в чашку с кофе и принялся его размачивать, слегка побалтывая им из стороны в сторону.

Полину не столько покоробил сам факт того, что ее любимую Ирку назвали неблагодарной, сколько вот эта его невозмутимость.

Это что же получается? Ему что же, все равно, что его жена страдает?! Его нисколько не колышет тот факт, что она повздорила с сестрой, которая находится сейчас в состоянии глубокой депрессии, и то, что ей третий день не хочется выходить из дома, переодеваться и вообще хоть что-то делать, его тоже не волнует ни в какой связи?

Черствый! Совершенно бездушный и черствый человек, почти такой же, как тот сухарь, который он размачивает сейчас в кофе. Только вот беда: его самого туда башкой нельзя никак окунуть.

— Дорогая. — Женя поднял на Полину абсолютно спокойный взгляд и догадливо улыбнулся: — У тебя сейчас такой вид…

— Какой? — Она сразу сунула руки в широкие рукава шелковой пижамной куртки и насупилась.

— Будто тебе очень хочется съесть меня на завтрак.

— Ага, только посмела бы я! Ты же у нас кто! — фыркнула она, полыхая сарказмом. — Подавиться могу к тому же…

— Вот здесь не могу с тобой не согласиться. — Его, казалось, забавляло и ее утреннее раздражение, и всклокоченный вид, и желание повздорить с ним непременно. — Персона я достаточно сложная. Скушать за просто так меня сложно. Нужно иметь оо-очень веские аргументы, чтобы со мной расправиться.

Его безобидные на первый взгляд слова показались ей столь зловещими, что Полина побледнела.

Что он имел в виду, говоря о расправе? Почему вообще заговорил об этом? И с какой стати с ним кто-то должен расправляться?

Женька, Женька! Когда и что пошло не так? Не со звонка же того дурацкого, в самом деле! Она за всеми событиями последних дней о нем как-то и подзабыть успела, вспомнила лишь сегодняшним утром и то в той связи, что он опять раздался. Раздался как раз в тот самый момент, когда муж был в душе. У Полины сначала даже зародилось подозрение, что этот невидимый абонент видит их, но потом она отмела эту мысль, посмотрев на часы. Нет, все верно. Абонент был себе верен. Он позвонил опять в то же самое время. Позвонил и сначала молчал минуты две.

— Алло, алло! Или говорите, или я кладу трубку! — заявила Полина.

Она не сделала этого. Не сделала не из простого любопытства, а из-за того, что знала: женщина перезвонит снова. Перезвонив, может нарваться на Женьку, а этого допускать было никак нельзя. Поэтому Полина надрывным шепотом продолжала свистеть в трубку.

— Алло! Какого черта вы молчите?! Алло! Говорите же!

Она чуть не пропустила тот момент, когда ей так же шепотом ответили. Почему шепотом? Тоже, как и она, эта тетка боится, что ее услышат? Наверное, это так.

— Я же предупреждала! — горестно произнесла женщина и тяжело, с присвистом вздохнула. — Почему вы не послушались меня? Теперь это уже случилось.

— Я не понимаю… — Полина и в самом деле растерялась.

Складывалось впечатление, что женщина продолжает какой-то ранее начатый разговор. Но Полина, хоть убей, ничего не могла такого вспомнить. Сначала ей было сделано предупреждение об обмане, потом — странные записки с датами, якобы из их прошлой жизни. Нет, конечно же, в их с Женькой жизни эти даты и в самом деле имели место быть, но ничего существенного с ними тогда не случилось. Полина лично была в студенческой библиотеке и никаких подтверждений ужасным предположениям там не нашла. В том, что она не дошла до других информационных очагов, — в этом кается, но ведь не до того ей было! К тому же сочла это лишним. Женька как привязанный все эти дни находился рядом с ней. Все хлопоты с похоронами взвалил на себя. Все расходы… А Ирка, кажется, нагрубила и ему тоже, вот откуда слова о черной ее неблагодарности.

— Дальше будет много хуже, — пообещала ей женщина. — Спасайте себя, пока не поздно.

И все! И снова бросила трубку, а ей что теперь прикажете делать?! Как жить со всем этим дерьмом? С одной стороны, любящий и заботливый муж, которого кто-то пытается очернить в ее глазах. С другой — эта истеричка-вещунья, непонятно чего желающая. А с третьей — овдовевшая сестра, которая погнала ее из дома только за то, что она посмела осквернить память о ее муже. Не права, конечно же, была, чего уж… Но и Ирка тоже хороша…

— Эй, ты что это совсем раскисла? — Женя протянул к ней руку и слегка потрепал по щеке. — Того гляди разревешься.

Ирина быстро шмыгнула носом, кротко улыбнулась и тут же потянулась к кофейнику. Надо было хоть чем-то занять себя. Кофе выпить, к примеру, хотя ей совершенно ничего не хотелось.

— Поговорим? — предложил Женя, подхватил свой стул, поставил его рядом с ее и сел, тесно прижавшись к ее плечу. — Эй, Полинка, что случилось?

— Ничего, — пробубнила она, тщательно, пожалуй излишне тщательно, пережевывая мармеладную дольку. — Пытаюсь войти в норму после похорон. Все… все так неожиданно произошло…

— Ну, не скажи. — Женя протиснул руку сквозь прутья спинки стула и, приподняв край пижамы, нежно погладил ее по спине. — Все как раз и предсказуемо. Ни для кого не было секретом, что Антон пил, причем пил как сапожник. Это должно было рано или поздно случиться. Как это в народе говорят в таких случаях? Мужик опился, кажется.

— Да, вроде бы так. — Полина зябко поежилась. Пальцы мужа холодили ее кожу, отвлекали ее, а ей нужно было быть сосредоточенной и собранной, чтобы ничего не пропустить — ни одного интонационного нюанса. — Но Ирка говорит, что за два дня до случившегося он не пил. И, кажется, был очень серьезен.