Война не Мир - Юля Панькова

Интересно, сколько нужно отдать за пропуск?

Девушка зашла в квартиру. Из ванной тащило цветами и фруктами. Чтобы не решать и без того неловкий вопрос на ходу, я пригласила девушку на кухню. Может быть, она согласится выпить со мной чаю. Хотя, чай я не пью.

― Кофе? ― спросила я.

― Пожалуй, ― ответила девушка. Она порылась в кармане плащика и достала мой пропуск.

― Ха, я угадала! ― воскликнула я. Это, действительно, был мой останкинский пасс.

Девушка кивнула.

― Работаете на ТиВи? ― спросила она.

― Раз в неделю, ― улыбнулась я и из вежливости поинтересовалась, ― а вы где?

Хотя по виду можно было с уверенностью сказать, что она вообще нигде не работает ― максимум, держит картинную галерею.

― Почти там же, ― ответила она, откинув со лба светлые локоны.

― На Шаболовке?

― Не совсем.

Я пожала плечами. Наверное, какая-то новая компания, типа проектов Дивова. До меня вечно позже всех доходят светские новости. Телевизор-то я не смотрю.

Я разлила нам кофе и села напротив.

Усевшись и отпив пару глотков, я заметила, что девушка чудо как хороша. Даже если вычесть из нее плащ Laurent, платок шанель и сумку Monogram Canvas, она оставалась похожа на какой-то модный плакат или просто собирательный образ. Через пять минут разглядывания я спохватилась.

― Гхм. Да, так как вы его нашли, ― кивнула я, ― я имею в виду, мой пропуск?

― Простите? ― она повела бровью, и я напугалась, что что-то не то сказала. Теперь я знаю (примерно) как чувствуют себя мужчины в присутствии неземной красоты.

― Вы тоже здесь… живете? ― поправилась я. Почему-то «живете» про нее было трудно произнести, особенно, в сочетании со «здесь».

Она отрицательно мотнула головой. Я понимающе кивнула и для верности стрельнула глазами вбок. Модельное агентство? ― начала соображать я, ― жена неизвестного миру олигарха? Впрочем, зачем это мне. Я опять спохватилась, только теперь уже от собственных мыслей. Кажется, я даже слегка покраснела. Может быть, я латентная би-?.. Все, о чем мне на самом деле нужно было подумать, это о сумме, чтобы отдать за возвернутый документ. Боже мой! Страшно вообразить, что я произнесу при ней какие-то цифры. В любом случае, для нее это будут мелочи.

― Не волнуйтесь, ― вдруг сказала она, ― вознаграждения мне не надо.

Мне стало досадно. Точно я пыталась украсть в магазине пачку колготок, и меня схватили за руку, но не повели к дяде милиционеру, а просто выставили за дверь.

― Не надо, так не надо, ― грубовато сказала я и встала из-за стола. Кажется, впервые за пять лет я краснела, спохватывалась и пыталась разговорить человека не для интервью. Но, как назло, мне попался не человек, а фифа с рекламы.

Я стояла у стола вполоборота, как стоят дворяне в сериалах, когда хотят показать, что другому актеру пора удалиться.

― Впрочем, я пожалуй, возьму, ― сказала девушка. Я повернулась.

― Что вы возьмете?

Она легко пожала плечами:

― Вознаграждение, ― сказала она. Она вытащила из кармана вог с ментолом и попросила спички.

Я поставила на стол пепельницу.

― Спичек у меня нет, ― практически отказав человеку в стакане воды, я вышла из кухни и стала в темноте искать кошелек. Девушка вышла за мной в прихожую и включила свет. Увольте, я не сочту это за проявление дружелюбия. Она помогает мне разыскать свое вознаграждение. Хотя, кажется, это мне приспичило ей его во что бы то ни стало всучить. Похоже, я запуталась в чувствах.

― Простите, ― вдруг сказала она за моей спиной, ― мне не надо денег, но можно я у вас поживу?

Я села верхом на трюмо.

― Ненадолго, до завтрашнего утра, ― с достоинством сказала она, ― это и будет вознаграждение.

Я обрадовалась. В конце концов, у меня давно не бывало гостей. Девушка стащила с себя плащ и протянула мне руку:

― Рената.

― Лопухова, сценарист, ― я пожала ее руку, ― бьюти-редактор…

Ощущение от ее присутствия все еще было странным.

Словно старая гостиница на краю штата Мэн, в которой никто не останавливался со времен первых хиппи, я вдруг всполошилась и начала вспоминать, где у меня самые новые простыни, лучшие мочалки и гели для душа. На полдороге, ломанувшись было в спальню, вспомнила, что в ванной у меня все еще горят умершие души.

― Простите, ― спросила я, ― а что произошло с вашим домом?

Я снова уселась на трюмо. Я спросила так, чтобы у нее не зародилось ни малейшей догадки о моей внутренней суете про простыни и мочалки. Я почувствовала, что так радоваться непрошенному ночевщику не просто неловко, а отдает беспросветным идиотизмом.

― Я объясню, ― сказала она.

Я кивнула и незаметно задвинула ногой за сапоги свой повседневный старый кроссовок. Гостья вдруг заломила руки.

― Нет, ну в самом деле! Я вас не стесню? ― с ретровым придыханием спросила она.

Я аккуратно пожала плечом. В смысле: кто вас знает, ночных лунатиков и бездомных рекламных фиф.

― Я попала в непредска… в ужасную ситуацию, ― набрав в легкие много воздуха, выдохнула она.

Я покачала головой, опять стреляя глазами по сторонам.

― Об этом я уже догадалась, ― я хмыкнула, давая понять, что ее поведение странно. Что такая просьба просто ни в какие ворота. Что этого не позволяют себе даже бомжи. Имхо.

― Понимаешь, ― она вдруг без разрешения перешла на «ты», ― кстати, у тебя есть телевизор?

Я подняла бровь.

― Нет.

― И никогда не было?

― Был, ― вот тут я уже честно не знала, что думать, ― был, примерно в детстве. Сломался.

Рената даже похорошела, хотя с ее фейсом такое трудно представить.

― Как хорошо! ― воскликнула она, ― поболтаем!

― Я только ванну солью, ― буркнула я и метнулась в открытую дверь, откуда все еще валил цветочно-фруктовый дух.

На этой неделе у меня было двое суток на телевидении. Команда наших сменщиков ушла в отпуск. Ведущие, режиссеры, обозреватели, редакторы по гостям ― все смешались в едином трудовом творчестве. Приходилось выходить в смену чаще.

Раскладывая листики с официальными сводками новостей по часам (этот метод мне посоветовал сценарист из соседней бригады)… Чтобы было понятней ― перед тем, как начать работать, новостник приносит пачку распечатанных новостей ТАСС, ты раскладываешь эти бумажки с информацией веером по столу и, не отвлекаясь от составления подводок, вынимаешь нужную новость в нужный момент, чтобы красиво ее описать. Новостей куча, из них нужно составить логичный сценарий и интересный текст, который потом в прямом эфире без запинки прочитает ведущий. Проделывая все это, ты ощущаешь себя творцом грядущего дня и одновременно крупье. Ставки сделаны, господа! Новостей больше не принимаем!.. Я думала о Ренате.

Пусть это покажется невероятным, пусть я кажусь круглой кретинкой. Возможно, мне уже давно надо было завести пуделя. Или попугая. Кстати, недавно я познакомилась с попугаем Юрия Гагарина. Попугай Гагарина ― девочка. У нее зеленая спина и синяя голова. Она любит печенье и петь под гитару. На счет возраста, могу ошибаться ― не то 300, не то слегка больше, попугай ― древняя профессия. Попугаиха Гагарина теперь живет в семье работника архивного музея. Знала бы я раньше, что познакомлюсь с ней, ни за что бы не наделала ошибок в фамилии космонавта, когда писала про него школьную стенгазету. Верно же, что человек лучше усваивает то, с чем связаны ассоциации. Швейцария ― шоколад, коньяк ― Шустов, Маяковский ― морковка… Гагарин ― попугай…

Рената прожила у меня несколько дней, почти неделю. Это получилось как-то само собой. При этом меня не покидали смешанные эмоции. С одной стороны, меня грызло чувство соперничества, когда она первой запиралась в моей ванной. С другой ― мне казалось, что я должна ее холить, и это единственно правильный вариант моего личного выживания.

Мне никогда не хотелось собаку! Клянусь! Хотя, стишки в ранней юности я писала, то есть, развивалась, как все. До сих пор смею тешить себя надеждой, что мои стишки не были переходным сентиментализмом. Постмодернизм, деконструктивизм, пунанизм, как у Джессики Холтер, или матерный феминизм, как на фестивале Арт-Клязьма ― все, что угодно. Я писала эротические стихи, под Илиаду.

Значит, это была классика.

Пудель ― это, боюсь, следующий естественный этап женского развития. Впрочем, если бы ни Бен Ладен, у меня были бы дети. А так как, в связи с мировой обстановкой, я практически жертва Хиросимы, облученная страданьем и одиночеством, то пудель, это как раз по мне. Я сочла приемлемым считать, что привязанность к бездомной Ренате ― это мне бог послал.

На работах я никому не сказала, что завела девушку. Я так и говорю: дома ждет пудель. Тем более, что после душа Рената немного курчавится. Чем она занималась днем в мое отсутствие ― не представляю. Тапочки и подушки погрызены не были и вообще, в квартире царил идеальный порядок. Что такое идеальный порядок для женщины ― это когда много косметики, но вся она на своих местах. Вру, конечно, я не настолько мещанка, в интерьерах мне интересней книжки и очечники.