Искатель. 1965. Выпуск №1 - Николай Вихирев

Зеленко беспомощно развела руками.

— Ничего не могу понять. Ольга Николаевна взяла мое письмо? Украла его, прятала? Не может быть. Это так на нее непохоже. Тут что-то не так. Вы уверены, что не ошиблись?

Миронов покачал головой.

— Посмотрите на дату: несколько месяцев письмо не попадало к адресату, то есть к вам, — факт? И находилось оно у Ольги Николаевны Величко — это тоже факт? Какая же может быть ошибка?

Зеленко встрепенулась.

— Значит… значит, Ольга Николаевна отдала вам это письмо только сейчас? Почему же вы не спросили, зачем она взяла его? Где она, я сама спрошу. Ведь… ведь это же нечестно… Гадко…

— В том-то и дело, Ольга Ивановна, — мягко сказал Миронов, — что не все тут просто. Письмо дала нам не Ольга Николаевна. Кстати, мы еще не узнали, где она находится. Вы пока прочитайте письмо, мы вам мешать не, будем…

— Извините, пожалуйста, — смущенно возразила Зеленко, — но лучше я его дома прочту. Зачем же вас задерживать?

Однако Миронов сказал, что письмо может еще понадобиться, поэтому лучше бы ей прочесть его здесь.

Когда Ольга кончила читать и с явной неохотой вернула письмо, Миронов и Луганов тепло простились с ней. Перед этим Миронов еще раз напомнил Зеленко: надо сохранить беседу в тайне.

— Кстати, — он протянул Ольге листочек бумаги. — Вот мой телефон. На всякий случай. Вдруг что случится или покажется вам подозрительным — звоните. Условились?

Как только Зеленко вышла, Андрей обратился к Лугаиову:

— Василий Николаевич, а не побеседовать ли с шофером Черняева?

Луганов согласился и день спустя вызвал шофера. Но ничего нового тот не сообщил, только повторил подробности отъезда Ольги Николаевны, уже известные ранее.

Закончив беседу, Луганов поехал в управление. Едва перешагнув порог кабинета, он понял, что за время его отсутствия произошло нечто серьезное. Миронов расхаживал из угла в угол, зажав в зубах погасшую папиросу.

— Вы думаете, мы кого ищем? — сразу сказал Миронов. — Ольгу Величко? Черта лысого!..

Он передал Луганову документ, лежавший на столе.

На бланке со штампом Черниговского областного управления милиции было написано:

«В ответ на ваш запрос сообщаем: Величко Ольга Николаевна, 1925 года рождения, уроженка села Софиевка, проживавшая там же, активная комсомолка, в годы Великой Отечественной войны являлась связной местного партизанского штаба. В 1943 году была схвачена гестаповцами и вывезена в Германию. По имеющимся сведениям, в 1944 году зверски замучена в одном из гитлеровских лагерей смерти…»

ГЛАВА 6

Выходит, Величко вовсе не Величко. Кто же такая жена Черняева, почему и зачем присвоила имя и фамилию славной комсомолки, павшей от рук фашистских палачей в годы войны? Не сможет ли пролить хоть какой-нибудь свет на запутанное прошлое этой странной женщины ее прежний муж — Садовский? Миронов посоветовался с Кириллом Петровичем и вылетел в Куйбышев.

Валериан Сергеевич Садовский, прежний муж Ольги Николаевны, — заслуженный пожилой врач (ему было за пятьдесят), много лет работал в Куйбышеве и пользовался там большим уважением. Взвесив все, Миронов решил откровенно поговорить с ним. Однако начать беседу оказалось не так-то легко: Садовский был скуп на слова, сдержан, не хотел, судя по всему, ворошить нерадостное прошлое. Немало усилий пришлось затратить Миронову, пока Садовский разговорился.

С Ольгой он познакомился еще в 1941 году, в начале войны, в семье своего бывшего учителя профессора Навроцкого, эвакуированного из Воронежа. Ольга была племянницей жены профессора, дочерью ее сестры, но, рано потеряв родителей, воспитывалась в семье Навроцких. На правах бывшего ученика профессора Садовский начал бывать в семье Навроцких, часто встречался с Ольгой, пока вдруг не обнаружил, что испытывает к девушке серьезные чувства. Это было нелепо — ведь он был чуть не вдвое старше Ольги, — и все же это было так. Садовский настолько растерялся, что не нашел ничего лучшего, как прекратить свои встречи с Ольгой. А там Ольга, рвавшаяся с первых дней войны на фронт, поступила на какие-то специальные курсы и, как сообщил Валериану Сергеевичу под строжайшим секретом старик Навроцкий, была заброшена в немецкий тыл в партизанский отряд радисткой. А затем… затем Ольга исчезла, пропала без вести.

Прошли годы, кончилась война, Навроцкие вернулись в Воронеж, и связь Садовского с ними оборвалась. Этак с год спустя после окончания войны он узнал из газет о смерти старого профессора. А еще через полгода внезапно встретил на улице… Ольгу!

Ольгу Садовский узнал с трудом, настолько она изменилась. Казалось, все в ней перегорело, умерло. Валериан Сергеевич принял живейшее участие в устройстве судьбы несчастной девушки: помог ей с жильем, с работой. Лишь постепенно он узнавал от нее о тех ужасах, что ей довелось перенести: Ольга, оказывается, была ранена, очутилась в плену. Лагеря, лагеря, лагеря… Сначала — немецкие в Эстонии, Германии, затем — для перемещенных лиц, в американской зоне оккупации.

…Шло время. Ольга постепенно оттаивала, оживала. А он? Он снова почувствовал, что любит ее, и любит так, что не в силах противиться своему чувству. По-видимому, и он был Ольге не безразличен, а возможно, она приняла за любовь естественное чувство благодарности к человеку, который так много сделал, чтобы вернуть ее к жизни. Во всяком случае, прошло какое-то время, и они стали мужем и женой.

Года два с небольшим назад они вместе поехали в отпуск. В Сочи. Там все и произошло. На третий день после приезда они отправились побродить в знаменитый сочинский дендрарий. Валериан Сергеевич стоял и рассматривал какое-то диковинное растение. Ольга рассеянно озиралась по сторонам, держа его под руку. Вдруг она вздрогнула, прижалась к его плечу и каким-то необычным голосом тихо сказала: «Пошли домой… скорее».

Всю дорогу Ольга молчала, молчала и в санатории. Только поздним вечером, перед сном, Ольга вдруг разрыдалась: «Едем назад, в Куйбышев, завтра же. Умоляю».

Как ни пытался Валериан Сергеевич ее успокоить — все было напрасно. Она плакала и твердила одно: «В Куйбышев, в Куйбышев», никак не объясняя свое поведение.

Утром, сославшись на головную боль, Ольга не вышла из палаты. Садовский отправился побродить один. Вернувшись, Валериан Сергеевич застал Ольгу спокойной, но по-прежнему молчаливой, замкнутой. К разговору об отъезде из Сочи она не возвращалась. Но, видя ее состояние, Валериан Сергеевич более не размышлял, а взял билеты до Куйбышева.

Когда Садовский вернулся с билетами в санаторий, Ольги не было. Пришла она поздней ночью. Молча разделась, молча легла в кровать. Утром, услышав, что билеты куплены, Ольга невесело усмехнулась. Но этот день, вплоть до отъезда на вокзал, прошел сравнительно спокойно.