Искатель. 1965. Выпуск №1 - Николай Вихирев

— Теперь, кажется, все, — закончил рассказ Рыжиков. — Вы… меня арестуете?

— Думаю, что нет. Зачем вас арестовывать? А вот насчет проделок с деталями, дружбы с «фарцовщиками» мы сообщим на завод. Там ваши товарищи и рассудят, как с вами быть.

Как только Рыжиков ушел, Андрей заказал по телефону Крайск. Он удивился, услышав в трубке голос Луганова.

— Василий Николаевич, ты? Когда вернулся из Воронежа? Как успехи? Как это ты оказался у аппарата?

— Что значит «оказался у аппарата»? Я же тебя вызываю. (Сами того не замечая, они перешли на «ты».) Ты когда намерен вернуться в Крайск?

— Ты меня вызывал? Ничего не понимаю. Это я звонил в Крайск. А в чем дело, что случилось?

— Беда, Андрей Иванович. Тяжело ранен Савельев… при смерти…

С первым же самолетом Миронов вылетел в Крайск.

Вера ЧЕРНИКОВА

ШИФР ВРЕМЕНИ

«Археология — наука, в которой переплелись приключения и трудолюбие, романтические открытия и духовное самоотречение, наука, которая не ограничена ни рамками той или иной эпохи, ни рамками той или иной страны…»

Время говорит с исследователем на своем языке. Развалины древних городов Средней Азии и берестяные грамоты новгородцев, следы стоянок неолитического человека на Украине и бумеранги аборигенов Чукотки, поблекшая охра наскальных рисунков Каповой пещеры и бесчисленные надписи-графитти на стенах древнерусских соборов и церквей — все это страницы бесконечно разнообразной, каждый раз по-своему волнующей книги Времени. Она повествует о жизни народов, когда-то населявших территорию нашей страны. И на каждой странице этой книги исследователя ожидает то целая россыпь открытий, то встреча с редкой, а потому еще более дорогой находкой.

Нарядную мозаику и оружие, статуи и украшения, посуду и звонкие монеты открывает миру заступ археолога. А рядом с этими ценнейшими памятниками прошлого приходит к нам и такой, неприметный на первый взгляд, свидетель минувших дней, как кости. Кости животных, когда-то ставших добычей смелого охотника или прирученных нашими далекими предками.

«Могут ли кости ожить? Есть ли что-нибудь более мертвое, более немое и ничего не говорящее неопытному глазу, чем пожелтевшие обломки костей?..» — так когда-то писал Г. Уэллс. И действительно, трудно поверить, что стоит этим обломкам, пролежавшим в земле долгие тысячелетия, попасть на стол исследователя, как сразу же оживают картины давно прошедших времен…

— Лопатка свиньи, позвонок коровы, плюсна овцы, фаланга кулана… — доктор биологических наук, профессор В. И. Цалкин ведет предварительную систематизацию материала, обнаруженного одной из среднеазиатских экспедиций при раскопках поселения Хапусдепе в Теджен-Мургабском междуречье. Точными движениями рука ученого извлекает серовато-желтые образцы из коробки с ярлыком экспедиции и уверенно сортирует их по группам.

Будничный день исследователя-остеолога… Строгий анализ, придирчивое сопоставление и осмысливание фактов, неизбежные экскурсы в область смежных наук заполняют этот день. И… образцы, образцы, образцы — со всех концов страны стекаются они в лабораторию камеральных изысканий Института археологии АН СССР. Здесь под оценивающим взглядом ученого кости начинают «говорить». Они рассказывают о быте и жизненном укладе племен, никогда не знавших письменности, о фактах миграций древних народов и трагедиях вымирания целых пород и видов животных, воссоздают картины исчезнувших ландшафтов страны и повествуют о богатстве ее фауны. И панорама далеких времен встает перед нашими глазами…

Два тысячелетия назад на территории нынешнего Симферополя стояла столица крымских скифов — Неаполь Скифский. О роскоши и красоте этого города долго ходили по свету легенды. Но лишь сравнительно недавно археологам удалось вновь открыть людям культурное богатство древнего народа — великолепный мавзолей скифских царей, изумительные саркофаги, изящные фрески. А вместе с этими блистательными памятниками старины в поле зрения исследователей попали и неизменные спутники древнего человека — кости животных. Они-то и поведали много интересного о природе Крыма — современника скифских племен.

Оказалось что древний Крым был совсем не похож на тот степной бедный лесом край, каким мы его видим сегодня. Находки костей оленей, диких кабанов и медведей говорили о том, что когда-то эти звери в изобилии водились в зеленых чащах, покрывавших склоны гор. А ведь лесистыми были не только горы — на берегу сегодняшней скучной мелководной симферопольской речушки Салпир были обнаружены кости бобра. Так ожили леса, окаймлявшие берега древних рек, те самые, сквозь чащу которых десять столетий назад с трудом пробиралась рать Владимира Мономаха…

В Москве прокладывают новую магистраль — Ленинский проспект. Строители, как это часто бывает, неожиданно наталкиваются на следы древнего поселения в районе Донецкого монастыря. Снова тщательные раскопки, и снова перед учеными следы двухтысячелетней давности. Теперь они рассказывают о природе центрального района России. Когда-то здесь было настоящее охотничье Эльдорадо — в таежных лесах водились северный олень и медведь, косуля и дикий кабан, куница и барсук, лось и лисица, заяц, белка, бобр. Они давали человеку кожу, мех, мясо, жир для светильников. И тем не менее уже не могли удовлетворить всех его потребностей — в раскопках этого памятника, относящегося к Дьяковской культуре, преобладают кости домашних животных. Впрочем, домашних ли?..

Из тех вопросов, которые возникают перед остеологом при знакомстве с новыми образцами, этот — один из труднейших. Не так-то просто определить, было ли изучаемое животное диким или человек уже приручил и стал держать его «на черный день» в первом примитивном загоне. Здесь уже мало в совершенстве знать анатомию десятков и сотен представителей древнего животного мира, мало уметь оценить дистанцию, отделяющую нас от тех далеких дней. Лишь едва заметные штрихи подчас отмечают момент вступления человека на путь скотовода. И только его неопытность на новом поприще помогает ученым установить истину.

Свои первые загоны для скота человек старался сооружать вблизи от жилищ — так легче было охранять их от набегов хищников. Но, сделав это, он забыл, что его пленники привыкли к вольной жизни, к обильным пастбищам и сочной траве. Лишенные этих привычных благ, животные начинали мельчать. И эта особенность ранней стадии скотоводства сегодня помогает исследователям судить о том, с домашним или диким представителем фауны они имеют дело.