Имперская жена (СИ) - Семенова Лика

— Хорошо…

Я едва расслышала свой голос, но вдруг показалось, что не все потеряно. Будто тоненько запело что-то внутри под плеск фонтанов. Этот взгляд, это лицо… будто совсем другое, способное улыбаться. Этот шепот. Я вдруг в единую секунду поверила, что Рэй может быть другим. Он должен быть другим!

Отец всегда был суров и желчен, порой даже груб и нетерпим. Но мама любила его, говорила, что знает его лучше нас. И при этом всегда загадочно улыбалась. Может, я сумею понять, что значит эта ее таинственная улыбка? «Можно справиться даже с чудовищем…» Мне не хотелось верить, что меня связали с чудовищем. Хочу увидеть, что это не так.

Я старалась расслабиться, но это усилие сменялось дрожью во всем теле. Рука Рэя прошлась по моей спине, замерла на пояснице. Он прижал меня к себе, склонился к лицу:

— Ты дрожишь? Ты замерзла?

Я с трудом качнула головой:

— Нет…

Он легко коснулся моих губ:

— Ты самая красивая женщина из всех, что я знаю. И ты моя.

Я вновь чувствовала, что заливаюсь краской. Мне никогда не говорили такого вот так, что отчаянно хотелось верить. Я очень хотела, чтобы он говорил искренне. И я не понимала, что говорить в ответ. Благодарить? Глупо… Смущенно отрицать? Еще глупее. И я молчала, чувствуя, как его мягкие губы касаются моих, как горячий язык скользит во рту. Я пыталась отвечать так, как чувствовала, как понимала, ловила дыхание. Пыталась различить выражение его лица и понять, что все делаю правильно, но лишь видела совсем близко прикрытые глаза под щеточками длинных черных ресниц.

Странно, как же странно чувствовать эту близость, ощущать прикосновение к чужой коже, касания к своей. И как странно и волнительно это позволять. Все это мутило сознание, запускало по телу томительные волны, уносило твердь из-под ног. Я сама не заметила, как уже шарила ладонями по его гладкой коже, обвивала руками шею, зарывалась пальцами в взмокшие от ароматного пара купальни волосы. Мне хотелось быть ласковой, нежной, настоящей. Отчаянно хотелось, чтобы он увидел, какая я. Ведь мы могли бы быть счастливы, если бы он отбросил лживые представления обо мне. Как бы все стало просто и хорошо…

Рэй подхватил меня за талию и стал спускаться в бассейн по ступеням. Наконец, поставил меня, а сам ступил ниже, так, чтобы мы сравнялись ростом. Он коснулся губами моей шеи, прочертил языком горячую дорожку и стал спускаться вниз, к груди. Я вздрогнула, когда обжигающие губы тронули твердый ноющий сосок, выгнулась навстречу. Он прикусил до странной приятной боли, и я едва удержала равновесие на мокром камне. Губы скользнули ниже, обожгли живот, и я снова почувствовала, что краснею, когда ощутила касание между ног. Старалась отбросить все мысли, все условности, все сомнения. Ловила накатывающее наслаждение, запрокинув голову, глядя в сводчатый мозаичный потолок. Я только сейчас разглядела, что он изображал звездное небо, искристое и подвижное. Я видела жемчужный свет четырех лун, сигнальные огни проплывающих кораблей и слышала свое шумное участившееся дыхание, как таинственный звук космоса.

Вдруг твердь ушла из-под ног, я мягко скатилась по гладкой поверхности в теплую воду. Подо мной больше не было ступеней — полированный камень в ласковой отмели. Рэй склонился надо мной, обжигая поцелуями, его черные волосы намокли. Он поглаживал мои бедра, я чувствовала его каменную плоть, но теперь ничего не боялась. Я хотела ощутить его внутри, понимала, что только это способно унять мучительные пульсации внизу живота. И я сама подавалась навстречу, будто предлагала себя, обхватывала его ногами. Но он не торопился. Каким-то внутренним чутьем я понимала, что он заставлял просить.

Я поднялась, обхватила его шею, пошептала в губы:

— Пожалуйста… Я хочу…

Он приподнял меня, и я не сдержала долгого жадного вдоха, чувствуя, как он входит в меня. Медленно, туго, со странной, будто притушенной болью, которая отступила очень скоро. Мы просто сидели в воде, жадно целуя друг друга, а я чувствовала, как внутри меня пульсирует его плоть. И очень скоро этого чувства оказалось мало. Я интуитивно задвигалась, ловя движение. Медленно, осторожно. И внутри нарастало нечто такое, чему я не могла дать объяснение. Лишь понимала, что умру, если остановлюсь. Я смотрела в его помутневшие глаза, вцеплялась в его плечи, запрокидывала голову. Рэй сжал меня и опрокинул на спину, в воду. Навис надо мной на вытянутых руках, придавил телом. От его движений плескалась вода. Яростный шторм захлестнул нас с головой, и я уже не сдерживала крика, когда внутри распускалось небывалое наслаждение. Пробирало до корней волос, порабощало. Весь мир сузился до ходящей во мне каменной плоти, и я хотела, чтобы это никогда не закончилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы отдыхали на теплой отмели в клубах ароматного пара. Обессиленные. Я лежала на его груди, и он все еще был во мне. Я не хотела расставаться с этим чувством. Я целовала его грудь, играла с распустившимися в воде волосами, которые напоминали диковинное морское растение. Без опаски гладила лицо своего мужа, смотрела в полуприкрытые глаза.

Я была счастлива. Так, как никогда в жизни. И все казалось другим. Совсем другим.

Я поцеловала его щеку:

— Я не хочу, чтобы ты уходил. Останься со мной ночью.

Он открыл глаза:

— Я не планировал оставаться.

Я тронула его губы:

— Разве я не твоя жена?

Его взгляд изменился:

— Это ничего не меняет.

— Разве я не имею права требовать, чтобы муж ночевал дома?

Он перекатился, перевернув меня на спину. В уши попала вода. Я увидела перед собой того, другого Рэя. Колючий взгляд, поджатые губы. Даже жилы на его шее напряглись как-то по-особенному. Мне вмиг стало не по себе.

— Ты ничего не имеешь права требовать, моя дорогая. Ни-че-го. Тоже возомнила, что сможешь управлять мной? Не думай, что сотворила какое-то чудо. Это может сотворить любая рабыня. Я лишь позволил тебе увидеть, как может быть… если я доволен.

Меня будто облили ледяной водой. Хотелось замотать головой, чтобы отогнать этот злобный морок. Я сглотнула:

— А если ты недоволен?

Он поднялся из воды:

— У тебя будет масса возможностей это увидеть. — Рэй вышел из бассейна: — Рабов сюда!

Я тут же услышала шорохи множества ног, но уже не смотрела. Отвернулась, сжалась в воде, чувствуя, что вот-вот зарыдаю в голос. Я хотела умереть. Только что он вознес меня к облакам и безжалостно швырнул в самую черную бездну.

39

— Где ты был?

Отец нагнал меня в галерее, ведущей на мою половину дворца. Он, как обычно, катал во рту конфету, а рядом стояла неизменная Адора с коробкой. Голая по пояс, с выкрашенными лакированными сосками. Отец был в восторге от ее налитой торчащей груди, запрещал прикрывать, даже если она мерзла.

Я слегка склонил голову в знак приветствия:

— Странный вопрос, отец. У своей жены, разумеется.

— Почти двое суток? — он изогнул бровь и вновь потянулся к коробке.

— Почему нет? Я следую вашему же совету. Предельно… понятному, если вы помните.

Он покатал конфету на языке:

— Что ж, похвально… И… как?

— Что «как»?

— Твоя жена, разумеется.

— Разве может быть что-то скучнее жены, отец? Вам ли не знать?

Он смерил меня таким взглядом, будто царапал нутро крючком. Конечно, мои слова не устроили, но дали понять, что я не намерен это обсуждать. И ему придется смириться.

— О тебе справлялись в дипломатической палате. Я был вынужден лгать.

— Разве это не ваше привычное занятие?

Он все же рассмеялся:

— Скверное настроение? Теплые ляжки твоей жены не умиротворили тебя?

Я улыбнулся в ответ, нарочито игнорируя последние слова. Он опять пытался с ногами влезть в мою кровать, и меня перетряхало внутри. Я и так не находил себе места.

— Сносное, отец. Сносное. Как и полагается женатому человеку.