Любовь - Макс Каменски

Сюреал и Хранители – последние срезные кланы на Гиперионе – в срочном порядке реорганизовывали свои подразделения, чтобы влить в общие силы Альянса. Для всех медленно, но верно стало доходить, что привычный мир рухнул в Бездну. Три из четырёх главных центра Гипериона уничтожены. Торговля разрушена. Политика растоптана в грязи. Налаженные связи, с трудом установленные правила и условия совместного быта, канули в Лету. Когда осознание этого ужаса дошло до жителей Лагеря, многих охватило отчаяние.

Град болтов накрыл наступавших в открытую тропосов, собрав кровавый урожай. Стреляющие посменно арбалетчики в считанные минуты перебили всех диких, не оставив им ни одного шанса. Самого юркого, единственного добравшегося к арбалетчикам тропоса, добил сам Яр.

.– Соберите болты, которые сможете. У вас пять минут. Времени на болтовню не терять. Выступаем немедленно, – приказал Яр и направился на вышку. Нападения можно ждать в любой момент.

Самым страшным было то, что даже за обнесённым частоколом и хорошо охраняющемся валом Лагеря никто не мог чувствовать себя в безопасности. Ежедневно происходили вспышки болезни: люди на ровном месте сходили с ума. Патрулировавшая Лагерь милиция порой сама обретала светящиеся глаза и принимаясь резать окружающих без разбора. Никто не мог полностью доверять друг другу. Близкие люди с опаской оборачивались на родных, с замиранием сердца ожидая увидеть светящиеся глаза. Неизвестный вирус был беспощаден. Маги и учёные, лишившиеся лабораторий, разводили руками: мало того, что они и в теории с трудом представляли, как подступиться к проблеме, так у них и не было нужных средств для изучения.

Собрав беженцев в нестройную колонну, назначив разведчиков и головной дозор, Яр повёл испуганных и сбитых с толку жителей Матвеева к их новому месту обитания. Признаться, он не был согласен с политикой Строгонова, разбросавшего силы для поиска и спасения мирных жителей. По сугубо меркантильному мнению наёмника, не было смысла играть в добрых рыцарей. Негласные правила некогда вынуждали защищать селян, в обмен на ресурсы. Теперь же толпы лишённых земли крестьян и бывших горожан были явной обузой, но Владимир был непреклонен, а спорить с ним никому не хотелось. В условиях разрухи и паники нужен был человек, который сможет своей волей объединить людей, дать им новый смысл и назначить цели. В противном случае разношёрстая масса сожрёт друг друга.

Пока отряд продирался сквозь густые чащи, поросшие густыми елями и папоротником, несколько раз из ниоткуда нападали толпы диких. Благодаря разведке, удары удалось несколько раз упредить. Но однажды меры предосторожности дали осечку.

Белая стрела свистнула в сантиметре от правого уха Яра. Повинуясь рефлексу, наёмник перекатился через плечо и спрятался за дерево.

Стреляли с верхушек деревьев. Причём без разбора. Стрелы разили как солдат, так и мирных людей. Не меньше десятка погибли под обстрелом.

Однако нападение тварей наткнулось на опытность старого вояки Ольдена. Несмотря на пробитое стрелой плечо, ветеран быстро сориентировал растерявшихся поначалу арбалетчиков, и вскоре на землю посыпали тела подстреленных врагов. Ими оказались лесные менады.

Перестрелка длилась недолго. Обнаруженные менады, потеряв маскировку, попытались спастись бегством, но мечники не предоставили им такой возможности. Все нападавшие были изрублены в лохмотья.

Ярость уставших воинов едва не перекинулась на перепуганных до смерти мирных жителей. Те, кто не убежал без оглядки в лес, принялись роптать на окружающих дружинников, и Яру пришлось пустить в дело кулаки, успокаивая наиболее зарвавшихся крестьян и воинов.

Приведя потрёпанные порядки в норму, наёмник отдал приказ о выступлении. За собой они оставили лежать тридцать три неподвижных человеческих тела. Семеро успели оставить след на сердце Яна.

– Каждый раз, когда ты уходишь, я жду твоего возвращения с замиранием сердца, – еле слышно пролепетала Оля, прижавшись к груди Яра.

Усталый наёмник нежно обнял девушку и замер, вкушая запах её волос.

– Ты же знаешь, нет смысла в страхе. Особенно когда не можешь повлиять на события, – сказал он. – Есть что-нибудь поесть?

Девушка кивнула и откинула полог маленькой потрёпанной палатки:

– Заходи. Из съестного в Лагере немного, но кое-что есть.

– А я принёс немного яблок, – улыбнулся Яр и показал увесистый мешок.

За время организации Лагеря в него набилось около тридцати тысяч человек. Из них семь тысяч мужчин, годных к ратному делу, в добровольно-принудительном порядке записали в ополчение и вооружили в основном копьями да рогатинами. Женщин же и детей направили на подсобное хозяйство – следить за скотом и вспахивать землю. Строгонов был намерен закрепиться в центре Гипериона на серьёзный срок. Бежать-то было некуда.

– А Санпул? Почему бы не перенаправить силы туда? – вдруг спросила Оля обедающего Яра.

Наёмник, пережёвывая постную кашу, неодобрительно промычал в ответ.

– А на кой мы им сдались? У них пока всё тихо-спокойно. Много своих дел. Да и земли давно распределены по наделам. Зачем им наши проблемы?

– Но кошмар рано или поздно докатиться и до них! – всплеснула руками девушка.

– Может быть. По югу уж точно. Но там заставы Хранителей ,да и дружина у сплочённого Санпула куда серьёзнее, чем в Торвиле. В последнем вообще была только милиция.

– Защита была возложена на Элиту и Нейтралз?

– Чёрт его знает. Интриги, Оля. Интриги. Впрочем, к чёрту всё, – Яр отложил миску в сторону. – Иди ко мне.

– Это ещё зачем? – игриво улыбаясь, спросила девушка.

– Иди сюда, тебе понравится, – Яр скинул тунику, обнажив мускулистый торс.

– А если нет? – хохотнула Оля, выставляя перед собой руки, будто собираясь защищаться.

– Такого не может быть, – девушка не успела уследить, как оказалась во власти крепких мужских рук и на удивление нежных чувственных губ.

Обычно так и бывает: люди находят свою судьбу незаметно, неуловимо и непонятно. Нет единожды заданных канонов, правил или точек отсчёта. Это происходит. Только затем пытливый ум пытается найти причины, следствия, результат.

Однако Яр привык кушать жизнь с того бока, который повернулся к нему, а не пытался схватиться за другой. За многие годы его одинокой жизни он снова нашёл человека, к которому проникся. чувством. Он не мог объяснить, почему, и не пытался это делать. Ему было хорошо. Даже среди огня и смертей. И у него был смысл жить.