Другое Место. Рассказы - Джон Пристли

Тут мистер Стренберри еще сильнее наклонился вперед и, схватив меня за рукав, понизил голос.

— Это были не звери, и не огромные насекомые, — зашептал он. — Не знаю, как их и назвать. Мне кажется, они вообще не отсюда, не из нашего мира… Во всяком случае, он тоже так думал, и сумел мне передать эту мысль. Ну, что они явились из другого мира, возможно, с другой планеты. Неужели вы не поняли, что на этом все было кончено! Они все уничтожили, эти черные чудища — кошмар! Только представьте, что испытывал этот бедняга, который пытался спастись от них, но так и не сумел выбраться из своего прозрачного столба в нашу эпоху. Не сумел, и это было ужасно. Он снова и снова пробовал, но ничего не получалось. А времени у него было совсем в обрез, я уже понял это. В обрез — из-за того, что творилось там у них… Говорю вам: я стоял и смотрел на него, мысли его так и жужжали вокруг моей головы, а по лицу моему ручьями лился пот. Я и сам был в ужасе, в дикой панике. Он просто умирал от страха, и я — тоже. Все было кончено. Внутренняя часть воздушного столба снова начала вращаться, как тогда, когда он только появился, и я снова видел его не так отчетливо, очертания понемногу стирались… Вскоре я видел одни глаза. Только глаза, глядевшие на меня из этого вихря. Затем я увидел что-то черное. Клянусь. Оно только промелькнуло — и все. Одно из тех чудищ… оно настигло его, последнего человека, оставшегося на земле. Вот что произошло. Хотя, конечно, утверждать я не могу, но я так долго размышлял, анализировал, рассматривал и так и эдак… и мне кажется…

— Ага, кто тут у нас? — раздался громкий жизнерадостный голос. — Как дела, мистер Стренберри?

Двое типов с багровыми физиономиями ввалились в зал, ухмыльнувшись, они посмотрели на моего собеседника и подмигнули друг другу.

— Скверная погода, мистер Стренберри, — заметил второй. — Как по-вашему?

При их появлении мистер Стренберри сразу весь сник и лишь пробормотал в ответ что-то невразумительное. Бросив на меня быстрый взгляд, полный стыда, отчаяния и презрения, он неожиданно поднялся и, шаркая ногами, побрел прочь.

Двое вновь прибывших переглянулись и, дружно рассмеявшись, плюхнулись за столик в уголке. Вошла хозяйка, принесла им выпивку. Я встал и выглянул в окно. Ливень кончился — только редкие капли сверкали в лучах солнца.

— Я видела, как вы разговаривали с мистером Стренберри, — сказала мне хозяйка. — Во всяком случае, он с вами точно разговаривал… Значит, вы его все-таки расшевелили. Правда, он чудной? Я же вам говорила. Наверняка рассказывал вам одну из своих сказок. Не обращайте на него внимания, мистер. Ни одному его слову верить нельзя. Мы уж давно поняли. Потому он и не хочет с нами разговаривать. Нас на мякине не проведешь — уж он-то это хорошо знает.

НОЧНОЙ ЭПИЗОД

Перевод М. Нуянзиной

…А потом — и это была расплата, — он повернул так резко, что они угодили в канаву. Канава была неглубокая и никакой опасности не представляла. Но машина ни за что не хотела двигаться, а задняя ее часть, где в багажнике лежали все их вещи, ушла под воду. Машина накренилась, и выбраться из нее в кромешную тьму и дождь оказалось делом непростым. Наконец они поднялись на дорогу.

— И что теперь? — Голос Бетти срывался на визг — она еще не оправилась от испуга.

— Не будь полной дурой. К чему задавать бессмысленные вопросы? — Люк разозлился даже больше обычного. — Ты и так все видишь, разве нет?

В темноте, сквозь разделявшую их пелену дождя, они зло смотрели друг на друга. Конечно, глупее не придумаешь, но ничего не поделаешь.

— Если бы ты не взъелся на меня, когда я сказала, что ты не туда повернул, — вскричала она, почти плача, — то не заехал бы в эту канаву!

— Несомненно. А кто хотел ехать в эту сторону? Чего ради тебя сюда понесло? Может, объяснишь? — Он промок уже давно, потому что старый верх машины не вполне успешно защищал от дождя, но теперь вода стекала у него по спине ледяными струйками. — Так что меня винить нечего. Есть сигарета?

— Конечно же, нет. Разве не я просила тебя остановиться у того паба, чтобы купить сигарет, а ты не захотел?

— О, ради бога! — Он несколько раз переступил с ноги на ногу и понял, что в ботинках полно воды. Она противно хлюпала между пальцами. — У нас ни еды, ни глотка спиртного. На мили кругом ничего нет. А теперь выясняется, что даже сигаретой не затянуться.

— А кто виноват? — настаивала она.

— Какого черта, разве важно, кто виноват? Кончай вести себя как идиотка. — Он услышал, как голос его задрожал на высокой ноте, что нередко случалось, к его полному отвращению, когда он волновался. Почему он не может, оставаясь в басовом регистре, быть по-настоящему грубым и жестким? Чего ради вообще он должен сейчас здесь торчать с Бетти? Почему ей вздумалось ехать этой дорогой? Почему он пропустил поворот, резко развернулся и въехал в эту канаву? Почему — почему — почему? — Мы напрасно тратим время. Вопрос в том, что делать.

— Именно об этом я и спросила, когда ты посоветовал мне не быть круглой дурой — спасибо на добром слове. — Теперь Бетти действительно плакала, и это выглядело даже глупее чем обычно, если принять во внимание количество воды кругом. Она придвинулась ближе. — Ты можешь что-нибудь сделать с машиной? Или это безнадежно?

— Разумеется, безнадежно.

— А что с нашими сумками?

Было время, когда он преисполнялся гордости и счастья, становясь для Бетти чем-то вроде волшебника, теперь же ее беспомощные вопросы вызывали у него отвращение.

— Они находятся аккурат посреди канавы и, если ты хочешь знать мое мнение, там и останутся. А коли у тебя есть желание попытаться залезть в них под водой — вперед. Но предупреждаю, что все промокнет. Так что забудь.

— Ладно. — Из требовательной жены она превратилась в невозмутимую дикторшу. — Делать нечего. Пошли.

— Куда пошли? — проорал он.

Ливень стал хлестать с еще большей яростью, которой никак нельзя было ожидать от обычного осеннего дождя.

Бетти рассталась с амплуа спокойной дикторши.

— Откуда я знаю? И какая разница — куда? Мы ведь не можем торчать здесь всю ночь, мокнуть и орать друг на друга, как сумасшедшие. Нам нужно найти, где укрыться, разве нет?

Люк признал, что попытаться стоит. Неважно, в какую сторону идти, потому что, как он уже заметил, на мили кругом ничего не было. Он даже не мог с уверенностью сказать, в каком графстве они находятся. Нортхемтон, Бакс, Бедфорд? У ближайшего перекрестка, где, по ее словам, он перепутал поворот, она свернула направо, и он послушно последовал за ней. Под ногами чавкала грязь, они, как пара изгоев, брели вперед сквозь гулкую дробь дождя, терявшуюся в сумраке, и что-то бормотали себе под нос. Иногда их плечи сталкивались, но на этом все и заканчивалось, даже речи не было о том, чтобы взять друг друга под руку или взяться за руки, несмотря на то, что они были молоды, женаты всего три года и в данный момент не имели романов на стороне. Так могли бы идти любые выбранные наугад сотрудники компании «Нью Эра Актуалити Филм», работа в которой, собственно, и свела их вместе и в чьем штате они и числились до сих пор. Люк — в качестве режиссера, а Бетти — сценаристки и дикторши. Бредя по дороге с низко опущенной головой, теперь уже не только промокший, но и замерзший, Люк размышлял о съемке, с которой они возвращались. Обычная документальная короткометражка, на этот раз — о новом цементном заводе рядом с Ноттингемом. Несколько удачных кадров, в основном панорамы общего плана, туфта всякая. Он сам это знал, знали ребята из съемочной группы, а очень скоро узнают и рабочие с цементного, и широкий зритель, если таковой окажется.

— Я вижу свет, — заявила Бетти.

Он вышел из своей угрюмой задумчивости.

— Где? — Но тут же увидел сам. Едва заметный тусклый свет мерцал довольно далеко в стороне от дороги. — Не очень-то многообещающе.

— Эта грязная и темная дорога обещает еще меньше, — отрезала она. — С меня довольно. По крайней мере, они скажут, где мы находимся… И разрешат позвонить, если там есть телефон.

— За поворотом мы можем найти что-нибудь получше. — Однако сказал он это без особой убежденности, просто чтобы возразить.

— Не валяй дурака. Я уже почти утонула. По-моему, там должна быть какая-нибудь подъездная дорога.

Пока они препирались, свет стремительно замигал, разжигая в них холодную ярость. Не обменявшись больше ни словом, они весьма резво свернули на подъездную дорогу и, нагнув головы, почти вслепую зашлепали по ней по направлению к свету. Люк первым оказался между двух колонн, щелкнул зажигалкой и уже стучал в дверь массивным старым дверным кольцом, когда к нему присоединилась Бетти. Их била дрожь; по-прежнему молча, они стояли под дверью.

Позже, когда вспоминали обстоятельства того вечера, они сошлись в том, что в женщине, открывшей им дверь, не было ничего примечательного: невысокая, плотная, довольно пожилая, в чем-то черном. Пара принялась объяснять, кто они такие и что за нужда их сюда привела. Они все еще говорили что-то наперебой, когда обнаружили, что стоят внутри, а старуха, которая не произнесла ни слова, запирает дверь на ключ — скорее всего, желая отгородиться поскорее от ненастной ночи. Она подняла лампу, бросила на гостей еще один пристальный взгляд, пробормотала что-то неразборчивое и, оставив лампу, торопливо вышла из холла, закрыв за собой дверь. Холл был квадратный, не очень большой и почти без мебели. Вряд ли кто-либо заботился об уюте или украшении этого помещения, которое больше всего напоминало вход в музей.