Реверс - Михаил Юрьевич Макаров

Прокурор области, не ожидавший подобного демарша, опешил и поэтому прервал Белкина не сразу.

— Это всё теория! — губы его змеились. — Если вам нечего ответить по сути, не транжирьте драгоценное время!

— Это судебно-следственная практика. А то, что предлагается, иначе, как подрывом правоохранительной системы, я назвать не могу. Кто-то наверху задумал столкнуть нас лбами с милицией и развязать, таким образом, руки криминалу.

— Воровской ход! — громко поддакнул дерзкий подполковник, отделённый от Кораблёва проходом. Такое выражение было популярно два года назад, когда принимался новый процессуальный кодекс, наделивший преступников небывалыми правами.

— Довольно демагогии! Алла Тарасовна! — по щелчку пальцев в первом ряду сделала стойку кадровичка. — Подготовьте внеочередную аттестацию на этого… м-м-м…

То ли Бочкарёв действительно запамятовал фамилию полемиста, то ли своим «м-м-м» хотел продемонстрировать степень пренебрежения к нему.

— Члена коллегии прокуратуры области, почётного работника прокуратуры, старшего советника юстиции Белкина, — блистая взором, чётко подсказал григорьевский прокурор.

Сохраняя спину прямой, а плечи развёрнутыми, он с достоинством присел.

Прокурор области покинул трибуну. Выполнявший роль конферансье его первый зам предложил «перейти, перейти к обсуждению проекта решения коллегии».

Участие в процедуре принял узкий круг. Картина разительно отличалась от обычной, когда раздавался единодушный «одобрямс».

Генерал Малышев заявил, что проработает решение со всеми заинтересованными службами УВД и представит предложения в письменном виде.

Григорьевский прокурор Белкин, словно и не ему прописали внеочередную аттестацию, заведомо не сулившую ничего хорошего, бодро объявил, что он уже накидал поправки. Так как ему несподручно было выбираться из середины ряда, он с приязненной улыбкой попросил сидевшего с краю Кораблёва передать записку в президиум.

Саша, пока шёл, отсканировал первый пункт: «Проверки проводить исключительно по фактам, сопряжённым с фальсификациями и обманом заявителей».

Когда он положил листок перед Насущновым, тот метнул из-под клочковатых сивых бровей взгляд, полный укоризны. Вспомнив, как в древности гонца карали за плохую весть, Кораблёв пожалел, что не пустил крамольный листок по рядам.

21

25 мая 2004 года. Вторник.

12.00–12.30

На скорости резко крутанув налево, Жидких едва успел среагировать на бабку, ковылявшую по пешеходной «зебре». Истерично завизжали тормоза. «BMW» дёрнулся и встал намертво. Выручили сухой асфальт и гидравлика экстренного торможения. А то бы к случившейся параше добавилось ДТП с трупаком.

— Лезет под колёса, слепошарая! — как путный, за спиной возбух Молотков.

— Заткнись, сука! — швырнул через плечо Жидких.

Чувствовал — ещё слово под руку и у него сорвёт крышу. Тогда он бросит руль и уроет грёбаного наркота, втравившего их в блудняк. У Костяна хватило мозгов расчухать, что Валеру колбасит. Больше он не вякал.

Путь отхода был продуманным — в сторону от оживлённых улиц, автопатрулей ГИБДД и ППС, вниз на Малеевку. В гараже-отстойнике намеревались поделить добычу, вернуть тачке родные номера и разбежаться.

Угнав ментов на другой конец города к «заминированной» школе, Жидких рассчитывал на фору в полчаса. Связанных тёток в офисе обнаружить должны были не раньше. Пока мусора рюхнутся, пока объявят свой долбанный «Перехват» и заткнут выезд из города, он должен был выскочить на трассу. Уходить на Ярославль хотел кружным путём через Суздаль и Иваново.

Кудрявый план лопнул. «Разгон»[111] обернулся кровавой мяснёй[112].

…Скромно припарковавшись возле торца пятиэтажки, Валера сёк за обстановкой в зеркало заднего вида. Ногу держал на педали акселератора. Движок ровно урчал. Задние двери были прикрыты, но не захлопнуты, чтобы парням не терять драгоценных секунд, запрыгивая в тачку.

Первым из-за угла дома боком высигнул Молотков. Голова обтянута броско-зелёным, на макушке из прорехи торчал хохол волос, как у Чиполлино в старом мультике. Забыл маску снять, клоун!

Бежавший следом Пандус отчего-то хромал. Кособочась, он волок объёмистый мешок. Его содержимое было непонятно массивным и угловатым. С каждой секундой ком дурных новостей рос. В салон налётчики принесли резкую пороховую вонь и дикую ошарашенность.

Не транжиря время на расспросы, Жидких плавно тронулся. Подмывало газануть, но он сдержался. Устраивать ралли — только умножать поднятый кипеж. Вести себя нужно было смирно, с понтом — добропорядочный. Выбравшись из путаницы жилмассива на длинную узкую улицу Циолковского, пристроился за маршруткой. Встречное движение не позволяло её обогнать.

Процедил сквозь зубы:

— На х…я шмаляли?!

— Лерыч, она газом в меня пырснула! — не расставшийся с дебильной маской Молотков косноязычил.

Глазницы маски были прорезаны криво, и оттого таращилась только правая фара. Вторая дыра пришлась на левую щёку и хрящеватое поломанное ухо без мочки.

— Разуй калган[113]! — Жидких трясло от злости.

Посунувшись к осевой, он чуть не зацепил кативший навстречу морковного цвета уродливый «пирожок»[114].

Молотков безбожно матерился. Выворачивая наизнанку, стаскивал с головы узкий рукав от кофты-«лапши». Избавился и сразу кинул гнилую отмазку:

— Чё ты меня крайним делаешь?! Я раз шмальнул, а Славян твой — три!

Подробности парни вывалили в отстойнике.

…За газовый баллончик схватилась рыжая бухгалтерша.

— Реакция у неё, лахудры, как у Майка Тайсона! Малёха я без шнифтов[115] не остался! — горячился Молотков, собственную реакцию пропивший и проторчавший.

Валера крутящим жестом показал ему убавить громкость.

Костян засандалил бухгалтерше в брюхо. По ходу, наглухо заделал, хоть и с одного ствола. Патрон-то полукартечью был снаряжен!

Вторая сучка, которая главная, заорала, как пожарная сирена. Её стрельнул Пандус. Но самоделка есть самоделка. Да и патроны старые, отсырели, видать. Оттого несколько осечек кряду вышло. Коза драная развизжалась так, что стёкла в окошках ходуном тряслись. Не заткнулась и схлопотав пулю. Пришлось ещё жать на курок. Когда они сваливали, директриса тихонько стонала под столом, сучила ногами, шпильками стену корябала. Подыхала.

Деньги из сейфа выгребли до последней мятой бумажки.

— Ключ был там, где ты сказал, Лерыч, — впервые за время корефан-ства Жидких уловил в голосе Пандуса подхалимаж.

«Догоняет бычара, что накосорезили».

Попутно парни прихватили у баб мобилы и лопатники[116]. А Пандус запихал в мешок системник от компьютера, принтер и маленький ксерокс. Хотел до кучи монитор зацепить, но, когда провода отсоединял, уронил и разбил экран.

— Ништяково, Лерыч, — Славян был уверен в своей правоте. — Я знаю, где за хорошие бабки толкнуть можно.

Молотков, затирая пальцем извилистую царапину на чёрной бочине системного блока, с умным видом кивал, соглашаясь.

«Дебилы конченые. Сидели ведь оба, хорошо сидели, знают, на чём палятся», — подумал Жидких, но рта не раскрыл.

Начал тасовать деньги. Подсчёт обескуражил — сто шесть «кусков»[117] с копейками. То есть, его навар — полста кусков. Слёзы! Если сминусо-вать расходы на подготовку, останется на пару-тройку раз зачётно пожрать с подругой в центровом