Девяностые приближаются (СИ) - Иванов Дмитрий

– Не помню, дома может, или я брал его сюда? – бормочет Миша.

– Это я тоже беру, – говорит уже на родном языке Ирма и просит меня перевести.

Я не тороплюсь. Значок довоенный и явно ценный, она сейчас впарит Мишке всякий ширпотреб, который штампуют миллионами.

– Ирма – это ценный значок? – прямо спрашиваю я.

– Все значки для меня ценные, у меня таких в коллекции нет, – изворотливо ответила девушка.

– Ирма, у тебя есть что-нибудь с собой такой же ценности? – продолжаю допрос я.

– И дома тоже нет, – поникает Ирма.

– Да, Толян, мне не жалко, пусть берёт, – дергает за рукав, некстати, значковладелец.

– Мне отдай, а я тебе взамен кассету с «Модерн токинг», – предлагаю я и попадаю в цель!

– Бери все! – моментально реагирует он, подвигая все значки в мою сторону и накладывая лапу на кассету.– Переписать дашь потом, – соглашаюсь на обмен я, и поворачиваюсь к Ирме, пока не понимающей, что у предметов её вожделения появился новый и алчный хозяин.

– Так нечестно! Я первая предложила! – каким-то образом Ирма поняла, что её только что кинули, ну, или она русский знает, но скрывает.

– У тебя нет ничего ценного, а у меня есть, – киваю я головой на кассету, которую Мишка вставляет в мой плейер.

– Hier wählen! (Вот! Выбирай) – Ирма протянула свой обменный фонд, разложенный по двум большим альбомам, где вместо страниц была бархатная бумага.

– Не ругайся! – строго сказал Миша, услышав знакомое слово. – Он не хер. Это я так решил! Точно. Та самая кассета! А переписать дам без проблем!

Мишка внезапно сваливает, оставляя меня с двумя разочарованными немецкими девушками. От одной ушёл самец вместе с забойной кассетой, а от другой её ромбовидная мечта.

– Мне пора! Ауфидерзейн! – скомканно прощаюсь я и ухожу к себе в номер.

Там иду в душ, благо мой тезка его только что освободил и сейчас щеголял мощным торсом с накачанными мышцами.

«Не иначе спортсмен», – мысленно отметил я.

Мыло у меня с собой есть, голову я ещё утром мыл, и сейчас стою, нежусь под струями теплой воды, вспоминая Марту. Неожиданно возбуждаюсь, хороша ведь чертовка! Только мне явно ничего не светит.

Находясь в душе, слышу сначала стук в дверь, потом женские голоса «немецкой женской речи», растерянный басок Мишки и строгий голос Антона:

– Комрады! Камрадки, билять! Я – Анатолий. Что вам надо? Я не голый! Я у себя в номере, поэтому и голый по пояс! Ниче не пойму! Другой Анатолий в душе! Нет, к нам нельзя! Да не ломитесь вы! Руки, руки! Хенде хох! – под конец вспоминает кое-что из немецкого языка наш чекист.

Нас, кажется, берут штурмом! Натягиваю плавки и вылетаю на помощь своему товарищу, которого языковой барьер может завести не туда.

– Девушки! Пожалуйста, нам нужно время для личной гигиены! Давайте поговорим утром!

– Я хотеть менять значки, – говорит Ирма.

– Я хотеть позвать гулять Миша, – говорит Ирма, и неожиданно добавляет, оглядев меня и тезку, – или кто другой.

Я внезапно понимаю, что видок у нас с тезкой ещё тот. Оба по пояс голые, только мой старший товарищ в шортах, а я в плавках, и мечты о Марте не прошли даром. Моё естество выпирает очень заметно. Ирма вон вообще покраснела, хотя ей ничего не светит, по крайней мере, от меня, но и Толя-«старшой» тоже раздевает взглядом третий размер Марты.

– Через минуту буду готов! – подмигивает Тоха.

– А я уже готов! – быстро обувается Мишка.

Исчезают они за минуту, оставляя меня наедине с хищницей Ирмой. Я растерян, меня ограбят или изнасилуют? Или – и то и другое! Да отдам я ей этот значок! Пусть отвалит! Барракуда! И зубки такие у неё меленькие и острые, – лучше бы ей не улыбаться.

– Толя. У меня есть обмен для твоих знаков, – перешла на родную речь Ирма, и протянула из-за спины фотоаппарат. Полароид!

Знаменитый Polaroid One Step 600. В комплекте она отдавала две кассеты и ещё одна была загружена в фотик уже.

– Кассеты можно купить тут, я видела, – добавляет Ирма и смотрит на меня.

Тут? Да ну, на.. ! Я вообще им пользоваться не собираюсь, продам или подарю кому нужному. Вещь удобная, но для богатых, а я бедный пока. Расстались мы удовлетворённые друг другом, не в том смысле как я привык, а в духовном. Я отдал ненужный хлам и взял адрес для отправки удостоверения к танковому ромбику, так как Мишка у себя не нашёл, «но оно было»! Ничего, он перешлёт мне, а я уже в ГДР коллекционерке.

Я-то был удовлетворен, а вот мои гулящие соседи – нет. Вернулись они поздно, и недовольные друг другом. Значит, та видео-кассета, которую я купил в девяносто первом году на радио-барахолке врала! И «даст ист фантастишь» Марта им не устроила. Хотя это очевидно. В Германии тоже знали об «облико морале». Но, в принципе, судя по плотоядному взгляду девушки на наши голые торсы, шансы у ребят были. Им бы разобраться, кто будет ухаживать, а кто отойдёт в сторону.

Виктор Николаевич уже дважды приходил к нам в комнату, и переживал, что парней нет. Что-то типа вечерней проверки? Разумно. Он своей головой отвечает за нас, да что там головой, карьерой!

– Анатолий! Михаил! Это что за самодеятельность! Уж на вас-то я рассчитывал! Завтра рано нам вставать, а вы гуляете черти где. Я ещё понимаю, Ира эта неугомонная дружить вздумала, но вы-то проверенные ребята, – одновременно стыдил комсомольцев и сливал нам Ирину наш шеф.

«Вас-то, вы-то. Тьфу! Косноязычный. Сказать толком не может, чего там Ирина натворила», – думая я засыпая.

Утром всё встало на свои места. Ира сидела за столиком с чистокровным арийцем, блондином с волевым подбородком, и милостиво позволяла за собой ухаживать. Точно! В делегации немецкого молодёжного союза были и парни, и защиты против русской красоты у них не было. Ира задружила с немцем, и как шепнул мне только что Антон, она не против брака с иностранцем, её даже сюда отпускать не хотели, но у Иры какой-то жутко заслуженный дед – генерал. Я думаю, ещё гонявший в свое время предков наших немецких товарищей.

Традиционно вкусный завтрак – блинчики с ореховой начинкой в шоколадной подливе с ромом! Нравится мне венгерская кухня! Едем мы с немцами в одном автобусе, сегодня с утра вместо развлечений предстояла работа по секциям. Я, оказывается, записан в немецкую группу, хотя знаю и английский язык. А вот остальные нуждаются в переводчиках, и парни идут с Виктором Николаевичем, а наша Катерина берёт с собой девушек. По глазам вижу, что Ирка лучше бы пошла со мной, а нельзя, переводчики у нас не предусмотрены. Кстати, а чего нет русской группы? Или есть?

В немецкой группе человек сорок, относительно немного, и начинает наше собрание седой ветеран, заставший не только вторую мировую войну, но и, явно, первую:

– Не должно повториться! … Как один человек! …

Слушать мне мешает Филипп, который бубнит про Ирину, о том, какая она волшебная. Ветеран уходит и на сцене появляется девушка – симпатичная брюнетка с причёской каре:

– За прошлый год нашей федерацией демократической молодёжи были проведены следующие мероприятия в поддержку мира… – начинает доклад она. – Мы все очень любим свою Родину…

– Анатолий! А как ты относишься к любви? – вдруг, наклоняясь к уху, спрашивает у меня Филипп.

– В каком смысле? К чему? К Родине? – отодвигаясь, спрашиваю я.

– Нет, к женщине! К Родине понятно, ты из СССР, вы – надёжные товарищи, я про девушек в СССР хочу спросить.

– Ах, про девушек, – облегченно вздыхаю я. – Она будет рада, если ты про Иру, а мне ещё рано, мне шестнадцать лет, я ещё погуляю … лет пятнадцать.

Знал бы ты, как мы ненадёжны, и скоро бросим вас одних за улыбки и похвалы от империалистов. Я помню, в частности, гонения на Штази, когда меченый сдал наших самых верных друзей в соцлагере.

– Я хочу жениться на ней, что скажешь? – не отстаёт прилипчивый немец.

– Что так сразу? Тебе сколько лет? Девушки были? Как ты думаешь твои родители отнесутся к этому?

– Мне двадцать лет, девушки нет, ну вот сейчас есть, Ирина. Родители понимают и доверяют мне, – отвечает Филипп.