Невинная для киллера (СИ) - Мишина Анна

А потом я и вовсе зависаю над документами.

Разрешение на операцию дает мой муж. Мой муж!?!

— Подождите, — снова не понимаю ничего. В глазах двоится, и у меня из-под носа убирают бумаги. — Какой муж?

— Аверин Богдан Алексеевич, — спокойно произносит доктор. — Яночка, от вас нужна только подпись, — и показывает где именно. — Вот тут.

Я чиркаю на бумаге, и от меня отстают. Врач покидает палату. Оставив с обоими мужчинами.

Повисает тишина непонимания.

Игнат молчит.

— Объясните, что все это значит? — поворачиваюсь к окну, обхватив себя за плечи. Меня знобит.

— Это был единственный выход расписать вас по-быстрому. Тебя и оперировать взялись без вопросов. Тетку твою лишили опекунства. Поэтому пришлось действовать быстро, — говорит Павлов.

— Но фамилия стоит то моя, я до сих пор Максимова, — усмехаюсь.

— Нужно было бы менять тебе срочно паспорт. А так не пришлось, — отчитывается старик.

— Если тетку лишили опеки, как же обстоят дела с Яриком?

— Я его опекун. Так что можешь быть спокойна.

Я перевожу взгляд с одного мужчины на другого и обратно. Семен убрал руки в карманы брюк и оперся спиной о стену.

— Как я могу быть спокойна, когда ничего не понимаю? — воскликнула я. — Откуда такие деньги? Откуда у него такие деньги? Кто он? — выкрикиваю вопросы, и меня начинает трясти от накатывающей истерики.

— Если тебя испугало наличие мужа то, как только все уладится, мы также быстро вас разведем. Это не проблема, — непонимающе смотрит на меня Игнат.

— Да разве в этом проблема? Я же люблю его! — воскликнула я. — Он мне здесь нужен, живой, понимаете? Живой нужен мне он! — слезы льются ручьем, а я трясу Игната за плечи. И на мои крики прибегает медсестра.

— Тише, девочка, тише. Сейчас поспишь немного, и все пройдет, тише, — мне насильно что-то вкалывают, я постепенно успокаиваюсь и проваливаюсь в сон.

На следующий день меня выписывают из клиники. И я посещаю теперь ее раз в три дня.

— Ты просила его фотокарточку. Я нашел файл и распечатал, — прощаясь на пороге нашей маленькой квартирки, разговариваю с Семеном.

Я принимаю из его рук фото и замираю, боясь посмотреть. Словно хочу оттянуть момент нашего знакомства.

Ловлю на себе взгляд Алехина.

— Ну, он не кусается, — грустно улыбается мужчина и я, наконец, собираюсь с силами и переворачиваю карточку, встречаясь с пронзительным, глубоким серым взглядом от которого меня пробирает до мурашек. Вот ты какой.

Алехин уехал в Россию, оставив нас здесь. В небольшой квартирке не далеко от клиники города Бремена. Здесь уютные улочки, пекарня совсем недалеко, в который мне безумно понравилась выпечка. От одного только запаха свежего хлеба на меня нападает жуткое чувство голода.

От Богдана все такая же тишина и это все больше убивает.

Ночами я плачу в подушку, разглядывая его фото.

А спустя еще две недели я понимаю, что со мной что-то происходит. У меня появились какие-то извращенные предпочтения в еде. Я задумываюсь и вскакиваю с постели от неожиданно пронзившей меня мысли. Неужели это возможно?

На одном из приемов у врача я прошу его помочь мне решить это вопрос.

Я сдаю кровь на анализ и сидя в коридоре клиники, ожидаю его результата, моля бога о чуде.

Глава 39. Богдан

Спустя два года.

Уже на протяжении почти двух лет мне снится один и тот же сон. Девушка. Милая, улыбчивая девушка. И она меня зовет, но я не могу найти к ней дорогу. Мне что-то мешает.

И каждый раз просыпаясь, я пытался вспомнить детали. Но не мог. Вообще с памятью огромные проблемы.

— Проснулся уже? — в комнату заглянула Лена, высокая худощавого телосложения женщина, с распущенными со сна длинными темного цвета волосами.

— Да, проснулся.

— Тогда вставай, я сейчас завтрак приготовлю и на работу, подкинешь? Я машину оставлю тебе, потому что сегодня остаюсь на ночное дежурство. Прокатишься по городу может, — кричит уже из глубины квартиры.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Спасибо, — отвечаю и поднимаюсь с постели.

Мы завтракаем сырниками и пьем сладкий чай. Ловлю взгляд Лены на себе.

— Что не так?

— Может нам куда-нибудь съездить отдохнуть? На море, например? — вдруг выдает она, чем меня удивляет.

— Тебя отпустят в отпуск? — усмехаюсь.

За два года, что я знаком с ней, ее выходные можно пересчитать по пальцам.

— Ты можешь испортить хорошее настроение, — усмехается. — Ладно, поехали, — убирает со стола и выходит в коридор обуваться.

Елена Симонова главный хирург в небольшой городской больнице. Именно она вернула меня к жизни. Потому что, как оказалось, раненым я потерял сознание у двери именно ее квартиры. Сам нашел свою спасительницу. И вот уже около двух лет я живу у нее. И ни черта не помню. Потому что каким-то чудесным образом мне ее отшибло. Отшибло эту чертову память. И это бесило до зубного скрежета. Бесило само бессилие, от понимания, что я ничего не могу поделать. И никто не может мне помочь.

Кто я? Черт возьми, кто?

— Утром доберусь сама, не просыпайся рано, — и, целуя в щеку, выходит из машины.

Я смотрю ей вслед, пока она не скрывается за дверьми больницы, и срываюсь с места. А останавливаюсь лишь за городом, съезжая на обочину. Немного прихожу в себя. Достаю из внутреннего кармана паспорт, который мне сделали с помощью какого-то друга Лены.

Белов Александр Иванович. Я ли это? Нет.

Сразу попросил не называть меня чужим именем. Не мое оно. Вот только с каждым днем я все больше понимаю, в какой нелепой и идиотской ситуации я нахожусь. Я потерял сам себя. Ни одной зацепки. Ни одной. Меня словно обнулили. Полный reset.

За это время что я нахожусь в новом для меня состоянии, а это аж целых два года я кем только не работал, и грузчиком, и водителем.

По дороге на выезд из столицы на глаза попалась вывеска стрелкового клуба. Что-то внутри екнуло и потянуло в его сторону.

А вышел оттуда спустя три часа. Три часа я чувствовал себя собой. И это заставило задуматься. Очень серьезно задуматься над своим прошлым. Кто я?

Ну что ж. Оставшийся день и ночь мои. Я поддаюсь внутренней интуиции, газую в неизвестном мне направлении. Хотя нет, уже в известном. Я уже не раз езжу одним маршрутом.

Дорога занимает порядка пяти часов. Я уверенно, словно на автопилоте въезжаю в вечерний городок. Медленно проезжаю улицы. И вроде не помню его, но мне он кажется знакомым. Но поколесив по нему, я снова выезжаю и еду дальше. Нет не обратно, меня снова что-то тянет продолжить свой путь в какую-то неизвестную известность.

Но, даже оказавшись, в еще одном городе я ничего не понимаю, что мог бы здесь забыть.

Вернулся домой в седьмом часу утра. Открыл квартиру своими ключами. Шагнул в темноту и тут же меня ослепил свет. В коридоре стояла Лена. С красными и заплаканными глазами.

— Лен, что случилось? — обеспокоенно шагнул в ее сторону.

Но она меня опережает и, замахнувшись рукой уже чуть было, не влепила мне пощечину. Но реакция сработала вовремя, и я перехватил ее руку у самого лица.

— Ты где был? Я вся извелась, — вскрикнула она, а я остановился в шаге от нее.

— Катался.

— Я звонила тебе. Уже собиралась больницы обзванивать.

— Извини, зарядка села и совершенно про него забыл, — и правда чувствую себя виноватым.

— Все ездишь в те города? Кого ты там ищешь?

— Я пытаюсь вспомнить. Вспомнить, понимаешь? — отступаю от нее, упираясь спиной в стену.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Два года, Саш, — меня корежит от этого имени. — Пора бы уже начать жить той жизнью, что у тебя есть.

— Я так не могу. Я не могу, — а сам понимаю, что просто теряю время. Возможно самое главное время.

— Или не хочешь? — складывает руки на груди и смотрит таким взглядом, что тошно становится.