Наследие Божественной Орхидеи - Зорайда Кордова

семейство Буэнасуэрте ходило на представления каждый раз, когда он приезжал. Вильгельм-младший любил слонов, а Грета обычно приносила из цирка свое яблоко в карамели и отъедала от него понемногу, как кролик, грызущий слишком большую морковку.

Когда свет в шатре потускнел, громкая болтовня зрителей превратилась в шепотки. Дети задавали свои последние вопросы перед представлением. Это настоящий лев? Когда выйдет летающая женщина? Мы правда увидим живую звезду?

Орхидее было удивительно все. Длинноногие женщины танцевали в ряд. Они двигались как марионетки, словно кто-то дергал их за ниточки. За ними на велосипедах выступали клоуны, которые показались ей отвратительными, потому что из-за жары ромбы, нарисованные вокруг глаз, потекли. Еще был слон, который ходил кругами, как собака, и она чувствовала, как содрогается сцена от его тяжелых шагов. Сильнее всего ее очаровала длинноногая женщина, которая шла по натянутому канату. Орхидея, затаив дыхание, следила за каждым ее шагом и думала о том, что наконец видит воплощение того, каково это – расти в Ла-Атарасане, идти по длинной дороге к реке и обратно. Разве она не делала все возможное, чтобы быть хорошей дочерью? Разве не пыталась вести себя правильно по отношению к себе и своей матери? Орхидея представила себя в трико, усыпанном стразами, с волосами, собранными в изящный пучок. Она представила, как идет по высокой проволоке без сетки.

Шоу «Феерической Феерии» продолжалось весь вечер, но время пролетело незаметно. Орхидея смеялась над жонглерами, ронявшими предметы друг на друга, над мужчинами, вожделевшими женщину, которая глотала шпаги. Наблюдала, как матери закрывают глаза своим детям, когда русалку выносят в центр сцены на ложе из гигантского розового моллюска. У нее были длинные косы, уложенные короной, и жемчужины, которые стекали по плечам и груди, прикрывая только соски. Живот был мягким, а хвост создавал иллюзию того, что она действительно наполовину женщина, наполовину рыба. Мальчики, одетые моряками, несли ее по цирковой площадке, чтобы все могли ее увидеть. Взгляды Орхидеи и русалки встретились. И хотя лицо Орхидеи было лишь одним из сотен в темноте, она не сомневалась, что так оно и было.

Когда арена опустела, луч прожектора высветил мужчину. Грудь Орхидеи пронзила острая боль, какой она прежде не испытывала, потому что никогда прежде она не видела такого мужчину. На нем был синий бархатный фрак, отделанный золотом. Брюки обтягивали крепкие мышцы бедер и икр. Когда он снял синий цилиндр и прижал его к груди, раздался восхищенный шепот. Не одна Орхидея заметила его красоту. Волнистые черные волосы казались ухоженными, но не чересчур. Борода аккуратно подстрижена. Он выглядел так, словно сам дьявол явился в Эквадор, чтобы найти ее. Может быть, по пути сюда она слышала именно его голос. Может быть, потому что он наблюдал за ней сапфировыми глазами под густыми черными бровями. Она на секунду отвернулась, а когда снова посмотрела на него, он сверкнул улыбкой, которая ее поразила.

– Дамы и господа! Жители центра мира! – Его голос был глубоким и гулким, мелодичным, и аудитория ответила восторженными криками. Орхидея поймала себя на том, что резко свистит в два пальца, позабыв про свои грезы. Он снова заметил ее и на этот раз на долю секунды растерялся. Он словно забыл, где находится или что должен сказать дальше, и мог только смотреть на нее, Орхидею Монтойю.

Придя в себя, он сказал:

– «Феерическая Феерия Лондоньо» гастролировала по всему миру, и я должен сказать вам, что нигде зрители не проявляли к нам такой любви, как вы сегодня вечером.

Прижав руку к сердцу, он принимал аплодисменты, зерна попкорна и даже кружевной бюстгальтер.

Он усмехнулся, словно был польщен, и подмигнул зрителям.

– Это наше первое представление с тех пор, как мой отец, великий Педро Боливар Лондоньо Астуриас II, покинул благословенную зеленую землю. Не думаю, что когда-нибудь сумею заменить моего отца, но, клянусь Богом, я постараюсь. Мы – семья. На протяжении десятилетий мой отец собирал самых удивительных, любопытных, необъяснимых людей со всего земного шара. Но сегодня вечером… сегодня вечером мы представим вам небесное создание. – Он сделал паузу и подождал, чтобы еще подогреть публику. – Представляю вам Живую Звезду!

В шатре воцарилась кромешная тьма. Было так темно, что Орхидея не видела собственных рук. Раздались возбужденные испуганные крики. Она видела афишу на улице, но не знала, чего ожидать.

Живая звезда.

Прежде чем она смогла подумать о том, как такое возможно, в центре круглой арены запульсировал свет.

Это было похоже на сердцебиение. Одинокий светлячок в темноте. Он становился все ярче и ярче, заполняя весь шатер. Свет стал таким ярким, что каждый отвел глаза, потому что создавалось впечатление, что смотришь на солнце.

Орхидея бросила еще один взгляд на сцену и на этот раз встала. Она потерла веки, чтобы избавиться от танцующего красного света перед ними. В темноте появились очертания человека. Ей вспомнилось, как она делала кукол, складывая две полоски ткани и вырезая силуэт человека, а затем набивала их сухой чечевицей или ватой и зашивала. Вот что это было: фигура человека, сотканная из света, и когда звезда двигалась, она переливалась всеми цветами радуги.

Она пыталась увидеть провода, трюки, движения фокусника, необходимые для того, чтобы заставить всех поверить. Невозможное существовало. Толпа одобрительно взревела, выражая восхищение и удивление.

Потом зрители бросились на ярмарочную площадь, к столам гадалок, играм и киоскам с попкорном. Орхидея, оставшись одна на своем месте, воспроизводила в памяти последние часы.

– Тебе понравилось?

Она обернулась на сочный звук его голоса. Это действительно был он, церемониймейстер, все еще одетый в синий бархат. Теперь она разглядела, что он вовсе не идеален. Правую бровь пересекал шрам, а римский нос был широким у переносицы, как будто его сломали, а потом еще раз.

– Я никогда не видела ничего подобного, – сказала она. – Я не знала, что здесь цирк. Пошла прогуляться и увидела шатер.

– Как тебя зовут?

– Орхидея.

– Боливар Лондоньо к вашим услугам. – Он приближался к ней медленно, как часа два назад укротитель подходил к львице. Как будто она может укусить. Орхидея вдруг вспомнила, что у нее стоптаны туфли, и на глазах ее выступили слезы.

– Вдова сказала, ты ищешь работу.

Блеснул проблеск надежды. Она прижала билет к животу.

– Я… я могу научиться всему.

– У тебя есть какие-либо таланты? – спросил он с улыбкой.

– Я умею ловить рыбу.

Он фыркнул, но тут же осознал, что она говорит серьезно. Погладил бороду. На среднем пальце блеснуло кольцо с гербом.

– Карибская Сирена сегодня ушла. Нам нужна замена. Завтра мы отправляемся в европейский тур.

Орхидея почувствовала жар на шее, когда его глаза скользнули от ее ключицы к выпуклости груди, тонкой талии и округлым бедрам. Он смотрел на нее так, словно ее не следует упускать. Так, словно