Возрождение (СИ) - Воронин Дмитрий Анатольевич

— И что нам это даёт? — вопрос прозвучал настолько по-деловому, что Руфус усмехнулся.

— Многое. Скажем, одними лишь угрозами пыток от ламии можно получить кое-какую информацию. Именно это нам и надо.

— Будем её искать?

— Нет, что ты. Она сама нас найдёт… если, как ты понимаешь, в этом болоте есть хоть одна ламия, вошедшая в пору зрелости.

— Но… Руфус, я вынужден заметить, что Орден запрещает переговоры с порождениями Зла.

Печально усмехнувшись, экзорцист похлопал юношу по плечу.

— Ну да, запрещает. А почему?

— Э-э…

— Соображай, соображай!

— Может, потому, что не дело… гм… всяким-разным сельским экзорцистам черпать из столь бездонного колодца знаний? — осторожно высказал предположение дер Торрин.

— Именно, — улыбнулся Гордон. — Так что сегодня нам с тобой придётся нарушить, как минимум, пару энциклик Великого Магистра и пяток заповедей Ордена. Наказанием за содеянное может быть избрано что угодно, начиная от отлучения от Ордена и кончая казнью «с отягощением»[30]. Но… если тебе когда-нибудь станет по-настоящему интересно, и ты попытаешься выяснить, как часто подобные меры предпринимались в отношении тех, кто нарушил запрет на заключение соглашений с порождениями Зла, ты будешь весьма удивлён.

— Редко? — высказал смелую догадку Ник.

— Не то слово. За всю историю Ордена подобные случаи можно пересчитать по пальцам, и двух рук вполне хватит. Просто это не слишком афишируется.

— Но почему?

— Это очевидно. Ордену, безусловно, очень нужны верные и послушные его воле служители. Но столь же нужны люди ищущие и готовые пойти на риск ради расширения границ познания. Просто первые остаются рядовыми воинами, а вторые… если не сложат голову во время тех изысканий, вполне могут достичь немалых высот.

Тропа исчезла окончательно, поглощённая медленно, но верно наступающим болотом. Пожалуй, ещё год-два, и заставу придётся переносить ближе к опушке. Теперь ноги путников ступали по гати, поначалу выложенной явно недавно, а через сотню шагов — уже старой, собранной местами из массивных, покрытых мхом брёвен, неведомо в какое время доставленных сюда, местами из связок хвороста. Связки раскисли, удерживающие их веревки подгнили и готовы были расползтись в любой миг. Идти было трудно, ноги скользили, норовя отправить своего владельца в подёрнутую ряской дурнопахнущую жижу.

Увы, почти все монолиты располагались в местах, не слишком пригодных для регулярного посещения. Несколько раз Орден предпринимал попытки помочь тем, кого судьба, долг, честь или жадность зовёт отправиться в неведомые края. Вывезти монолиты в город или посёлок было попросту невозможно, они составляли единое целое со скалами, прячущимися в глубине болот, песков или — были такие на дальнем севере — нетающих льдов. Пробовали проложить к монолиту добрую дорогу, мощёную камнем или укреплённую магией, построить лагерь, поселить там стражу… да и тот же трактир, на пороге чужих Слоёв, представлялся нелишним. Но стоило кому-то из людей обосноваться в непосредственной близости от монолита, и волшебство странного камня исчезало. И более не возвращалось. После полудесятка подобных провалов Орден решил, что монолиты слишком уж ценны, чтобы продолжать рискованные эксперименты.

Что интересно — на всяких там порождений Зла эти правила не распространялись. Действующие монолиты притягивали к себе тварей, словно мух — блюдечко со сладким сиропом. Правда, эти создания не торчали столбами прямо у монолита, но те, кто слишком долго стояли у путеводного камня, ожидая откровения свыше, как правило, дожидались. И отнюдь не откровения.

В общем, путь к камню служители Ордена старались поддерживать в более или менее приемлемом состоянии, но этим дело и ограничивалось.

— Не знаю, как ламии, а эти кровососы меня сведут в могилу, — прошипел Ник, пытаясь веткой отмахнуться от тучи мошки, считавшей забредших в болото странников законной добычей. Ветка помогала плохо.

Юноша из богатой семьи, с детства великолепно сидевший в седле и способный в долю мгновения оценить достоинства и недостатки дорогой кареты, он абсолютно не умел ходить по дороге, не вымощенной камнем или, на худой конец, не утоптанной до почти каменного состояния ногами путников, тележными колёсами и магией служителей Ордена, денно и нощно проявляющих похвальную заботу о благоустроенности суоннских трактов. Вот и гать, доставлявшая Руфусу лишь известное беспокойство, для его молодого спутника превратилась в настоящую пытку. Уже пару раз потеряв равновесие и соскользнув с неустойчивых, но относительно надёжных бревен, Ник набрал полные сапоги воды. Противное хлюпанье свидетельствовало о том, что к мокрым ногам наверняка в ближайшем будущем добавятся и весьма неприятные мозоли. А попытки вести безнадёжную битву с мошкарой приводили к ещё большим проблемам в удержании равновесия.

К экзорцисту комары не подлетали ближе, чем на пол-локтя. Пока что парень этого не замечал — с наблюдательностью у него тоже было плохо.

— Если тебе мешают кровососы, — с лёгким налётом ехидства заметил Гордон, — то кто тебе мешает их разогнать? Ты же маг по крови.

— Когда в Академии давали уроки по воздействию на мелкую живность, — мрачно пояснил Николаус, — я, помнится, изучал содержимое винного погреба в одном кабачке. К слову, погреб там был весьма неплох, весьма.

— И очень помогает тебе это исследование? — вздохнул Руфус. — Ладно, слушай и запо… нет, лучше слушай и действуй. Левую ладонь к сердцу, правую подними над головой. Так, правильно, теперь вливай силу в правую ладонь с преобразованием потока в тепло. Это ты умеешь?

— Вроде бы… — без особой уверенности сообщил Ник. — Получается, чувствую жар. Макушкой.

— Нет, не так, а то облысеешь прежде времени. Не выпускай тепло из ладони, ощути горячий шарик у её тыльной стороны, у самой кожи, точнее, немного над ней. Готово? Теперь резко опускай правую руку перед собой, одновременно рассеивая жар. Так, словно у тебя в руке щит, который отрывается от кисти и летит вперёд, вверх, вниз — в общем, во все стороны. Ох…

Комаров сдуло. Руфусу показалось, что отдельные мошки, натыкаясь на корявые стволы деревьев, своими тщедушными тельцами пробивали кору насквозь, глубоко врезаясь в упругую древесную плоть. Ближайшая к путникам ива, словно под ударом ураганного порыва ветра, изогнулась, теряя листву. Пару чахлых кустиков выдрало из болотистой почвы с корнем.

Душу экзорциста кольнула острая игла зависти. Вот что значит быть магом по крови. Вернее, по изрядной доли этой самой крови. Да, он, Гордон, сумел был создать волну отражения и посерьёзнее. Только вот сил на это ушло бы не в пример больше. Да и готовить заклинание пришлось бы не так, затратив считанные мгновения, а копить в ладони тепло минут пять, а то и все десять. В реальной стычке кто ж даст противнику десять минут?

Он с некоторым трудом отогнал от себя грустные мысли. Что есть — то есть. Знания, богатая практика — всё это дорогого стоит, но человек может использовать не более того, чем располагает. Молодому дер Торрину дано больше… Хочется сказать, «с него больше и спросится», но, увы, в жизни далеко всё не так очевидно. Многие ли главы Семей готовы послать отпрысков-кровиночек в самые горячие места, к тем же северным рубежам, к Мглистым болотам? Да, отправить сыновей на службу Ордену — это святая обязанность, которой не пренебрегают. Но отправить — не означает позволить сунуться в схватку с порождениями Зла. Большинство тех, кто имеет право носить древние фамилии, предпочитают необременительную службу в столице, в крайнем случае — в гарнизонах «Стального кольца», крепостей, построенных в незапамятные времена для защиты Кертаны. Столица-то сейчас в Сириборге, но крепости никуда не делись, так и стоят, прикрывая давно умершее сердце Суонна от каких-то никому не ведомых угроз. Никто и никогда не штурмовал их стен. И служба там соответствующая.

Прав Клумм, старый друг. Гниют Семьи, как есть гниют.