Монахиня Адель из Ада - Анита Фрэй

Гость снова кивнул.

— Разрешите закурить после трудов праведных?

Хозяин предложил ему коробочку с гавайскими сигарами. На коробочке, сделанной из золочёного серебра, стоял вензель матушки Екатерины, великой просветительницы всея Руси, всеобщей благодетельницы. Капитан не преминул заметить:

— В деревнях великую императрицу ещё чтят, помнят, а вот в городах, особенно в столице, никакого не осталось уважения к её заслугам…

Тут капитан пустился в совершенно неожиданные рассуждения.

— Мало кто знает, как она страдала…

Далее последовал перечень страданий. Речь была не о капризах фаворитов и не во временных неудачах армейцев. И даже не о том, как поначалу юную германскую принцессу плохо приняли во дворе.

— Были моменты, — с заговорщическим видом произнёс капитан, — когда она себя вовсе не царицей ощущала, а беспомощной девочкой. Даже когда все остальные, несведущие люди, кричали ей «виват»…

— Что такое? — весь изогнулся Болотников-старший. — Впервые слышу, чтобы…

Тут была многозначительная пауза, в течение которой хозяин дома, как ни пыжился, не смог он выдавить ни слова из загадочного гостя. Целых пять или более минут тот молчал.

— Ну, говорите же, не томите душу… — взмолился Сергей Петрович наконец.

Капитан судорожно сглотнул, пустил пять-шесть колечек дыма.

— Не знаю, имею ли я право говорить о таком. Одно время я был вхож в общество почитателей памяти императрицы. Там, помимо всего прочего, обсуждались вопросы общения глав государств с потусторонним миром…

— Что вы говорите?! Какое совпадение! — воскликнул Болотников-старший.

Он вскочил, стал метаться по кабинету, роясь в ящиках, заглядывая под кушетки. Найдя жёлтую пачку бумаг, он стряхнул с неё пыль, поднёс прямо к глазам капитана.

— И у меня имеются секреты. Жене своей не доверяю, а вам доверю! Я тоже как-то состоял в одном собрании, там тоже обсуждались судьбы государств…

Болотников-младший, к тому времени уже проснувшийся, прокрался к двери отцовского кабинета. Разговоры о списках не вдохновили его, тем более что жутко хотелось есть. Постояв совсем немного, Пётр Сергеевич пошёл в свой кабинет — наблюдать со второго этажа за слугами, несшими разносолы к столу под яблоней.

— Эвона как мои родители его принимают!

Вскоре на крыльцо вышла мать.

— Приглашаю солидно отобедать! — крикнула она мужчинам, замешкавшимся в коридоре.

Первым из двоих показался капитан. Он сделал смущённое лицо.

— Я ведь уже выпил чаю…

На что ему было отвечено:

— Чай дело пустое! Извольте-ка вкусить болотниковских благ в полной мере!

Будущему графу вновь захотелось удрать. Но сделать это, совершенно себя не обнаружив, оказалось теперь уже непросто. Да и желудок давно не принимал пищи.

— М-да… И когда же мне им являться? Тотчас или повременить, ещё чуток послушать? Пожалуй, выйду сейчас, а то фитюлька их окончательно в свою веру обратит — тогда уж поздно отговаривать будет…

Младший барин вышел через чёрный ход, обогнул кустарники, затем немного постоял за углом особняка. И лишь потом вышел к весело обедавшей компании. В тот момент мать клала в тарелку гостя увесистый кусок рыбы.

— При вашей-то походной жизни когда ещё так сытно откушаете…

Сергей Петрович вторил жёнушке:

— А мы ведь ещё даже толком и не выпили! Беленькой желаете, графинчик на двоих?

Антонина Фирсовна кокетливо хихикнула.

— У тебя всё водка на уме! Спросил бы гостя, не желает ли он рому… Или сигар гавайских…

— И колониальный товар имеется?! — неподдельно изумился капитан.

Тут им всем стали слышны шаги Болотникова-младшего. Гость изумился повторно, снова почти искренне.

— В вашем гостеприимном дому визитёры так и шастают, так и шастают. Не переводятся!

— Полноте, никто у нас особенно тут не бывает, — сказала барыня, — в такой глуши живём, что… Это, вероятно сын наш, Петруша, пожаловал…

Она сделала знак садовнику.

— Принеси ещё блюд!

— Слушаюсь, матушка барыня!

Появление Петра Сергеевича несколько смутило капитана. Но не так уж чтобы очень. Не дрогнув щекой, гость налил себе ещё рому, взглядом обласкал спину Афанасия, удалявшегося с пустой бутылью.

— Послушные у вас крестьяне, Антонина Фирсовна!

— При рачительных хозяевах крестьяне и в работе знают толк, и в поведении… — ответила хозяйка.

— Истину глаголешь, матушка! — поддержал её супруг. Затем он повернулся к капитану:

— Сейчас я вас с сыном своим познакомлю!

Гость бросил нож и вилку, вытащил из-за ворота салфетку, встал из-за стола, снова приосанился.

— Разрешите представиться: штабс-капитан Заступников Фёдор Пафнутьевич!

Младший Болотников презрительно поморщился, а старший, сделав сыну угрожающую мину, снова повернулся к гостю.

— Зачем же вставать? Это лишнее, — сказал он с благостной улыбкой. — Оставайтесь сидеть, прошу вас…

Капитан и тут нашёлся что ответить.

— Нешто забыли? В армии такой порядок: уважаемых людей приветствовать стоя!

— И низших по рангу? Младших по возрасту и без воинского звания? Не слышал такого!

Антонина Фирсовна возмутилась:

— Да что ты, Сергей Петрович, командуешь? Мной всё утро командовал, а теперь вот…

Капитан погладил взглядом и хозяйку, весело пошевелил усами.

— Ничего-ничего… Дело житейское! Семейное…

Он снова сел в плетёное кресло, а барыня-мать посмотрела на сына с теплом и лаской.

— Садись, Петруша, пообедай с нами…

Пётр Сергеевич, ни на кого не глядя, сел за стол.

— Что ж ты гостю-то не представляешься? — вознегодовал отец.

— А мы разве не знакомы? Не далее как вчера вечером имели честь лицезреть друг друга… Правда, издали…

Капитан изобразил восторг, снова почти искренний.

— Ах, да! Припоминаю… Видел я вас давеча у дома друга моего, на лугу… Вы с его дочерью премило выглядите! Премило! Прекрасная пара!

Пётр Сергеевич набычился.

— Есаул Репкин вам друг? Вы ведь лишь сутки назад познакомились…

Отец и мать всё это время недоумённо переглядывались. Однако капитан и тут не оплошал.

— Друг или просто знакомый — мне без разницы. Хочу и ему помочь, верите? Сочтёте за каприз — воля ваша, а только обещал я пристроить его дочь в Петербурге, и обещание своё выполню.

— У господина капитана в Петербурге такие связи, которые тебе вовек не снились! — закудахтала Антонина Фирсовна. — Он и тебя пристроит к хорошему местечку…

— Пристрою, — крякнул капитан. — Преохотнейше пристрою! Ваш сын красавец, чисто бубновый валет! К богатой петербурженке его пристрою…