Ненависть навсегда - Николай Александрович Масленников

– Ладно. Но после разговора я теперь и сам знаю, чем заняться на Новый год.

Через час позвонил Носов и пригласил на вечеринку.

– Кто будет? – поинтересовался Володя.

– Девчонки. Сотни. Тысячи, – Носов давал прочувствовать размеры празднования. – Собирается грандиозная вписка.

– Хорошо. Где будет проходить?

– В коттедже, где-то в пределах Садового кольца.

– Взнос есть какой-нибудь?

– Бутылка.

– Бутылка чего?

– Любая бутылка: водка, виски, ром или джин. Ты был когда-нибудь в кинотеатре?

– Да. Но это здесь при чем?

– Притом что вход здесь будет осуществляться тоже по билетикам. Одна бутылка, один билетик.

– Понятно. Хочешь сказать, никаких знакомых не будет?

– Тю-ю! – Носов присвистнул, удивляясь наивности друга. – Это же вписка, какие знакомые? Знакомые появляются только наутро.

И точно. Утром Жемчужного Володю знала половина коттеджа. Когда он, помятый после двухчасового сна, спустился по лестнице в общую комнату, где гремели пустые бутылки, парни встретили его, как брата. Кто-то ободрительно кивал, улыбался. Некоторых он помнил, некоторых видел впервые, но судя по самочувствию, Володя выпил с каждым. Носов заверил, что так и было. Пил без остановки. Из бутылки. На брудершафт. «Лучше бы с девчонками так получалось общаться, как с парнями!»

От зевков устал рот. Надо вставать, в десятый раз напомнил себе Володя. Без тренировок он совсем ослаб.

Повар из местной кондитерской тоже удивился его распорядку, когда Жемчужный Володя позвонил заказать завтрак в первом часу.

– Может быть, обед? – уточнил тот.

– Нет, я только проснулся. Мне бы что-нибудь легкое, например, круассаны.

– Есть свежеиспеченные ватрушки, хочешь?

– Давайте. И горячий шоколад.

– Хорошо, Володя, через десять минут все будет.

– Благодарю. – Слово «спасибо» после воспитательной колонии Володя не произносил принципиально.

Кондитерская находилась на втором этаже в его доме, и завтрак поспел раньше, чем обещали. Помимо ватрушек в большом бумажном пакете, оказалась порция глазуньи с поджаренным беконом, булочка с маком и шоколадом, мюсли и молоко. Стакан горячего шоколада дымился, распространяя по квартире сладкий запах. Для блинчиков, которые лежали в коробочке стопкой, прилагалось несколько видов заправок: творог, сгущенка и красная икра. Володя сперва обрадовался внезапной щедрости, но затем догадался, что весь завтрак, скорее всего, оплачен отцом. У родителя имелась особенность продумывать все наперед.

Позавтракав плотнее, чем хотелось бы, Жемчужный Володя поднялся в отцовский кабинет. «Обломов» ему не понравился, хоть рекомендовал сам отец. Убрав книгу в шкаф, Володя огляделся. Всюду пахло табаком. Никогда прежде ему не приходилось чувствовать себя в этих стенах так свободно. Под суровым взглядом родителя глаза отпускались сами по себе, поэтому неудивительно, что некоторых вещей он просто не замечал. Например, какой красивый вид здесь открывается из окна. Льдом Москва-река не затянулась, но поток замедлился и стал таким густым, что складывалось впечатление, будто по каналу течет темный кисель. Красная Кремлевская стена контрастировала с остальным миром, а башня и вовсе напоминала о каких-то средневековых временах.

Коровий мех приятно щекотал стопу. Володя прошелся туда-обратно, прежде чем приблизиться к рабочему месту отца. Затем залез на стул и оттянул картину. Нет. Все-таки камеры тут нет.

Убедившись в отсутствии посторонних взглядов, он совсем раскрепостился. Плюхнулся на диван и накрылся пледом. Мягкий, почти воздушный плед грел тело снаружи, а съеденный завтрак – изнутри.

Дремота одолевала. Где-то за окном грохнули часы, возвестили о второй половине дня. Жемчужный Володя повернулся к стене и засопел вновь.

Глава 30

Задыхаясь, Жемчужный Володя сделал еще один удар. Это уж последний, решил он, больше сил нет. Однако руки двигались сами по себе. Они ему теперь точно не принадлежали.

Когда тренировка дается тяжело, не следует зацикливаться на самочувствии, надо думать о чем-то отвлеченном, положительном… Володя слишком измотался, даже перенестись мыслями мочи нет. Сколько уже длится подход? Двадцать минут, тридцать? Андрюша, с кем он начинал работать в одно время, давно выдохся. Нет. Жемчужному Володе не стоит равняться на тринадцатилетнего ребенка. Тот только в нынешнем году перешел в старшую группу вместе с напарником Малышом Валерой. Чем-то эта сладкая парочка напоминает Володе самого себя с Носовым пятилетней давности, когда они были такими же полутораметровыми школьниками. Приставка «Малыш» подходила обоим идеально, но Носов прозвал так только белобрысого задиристого Валеру, чтобы чаще его задирать. Они и сейчас дурачились в ринге, будто обрабатывая удары. Носов лупил по лапе, а Малыш Валера взвывал, когда становилось слишком больно.

Тем не менее в зале остались они вчетвером, самые стойкие. Алексея Борисовича в клубе нет, а жалко. Видел бы тренер, какой подход Володя выдал! После трехмесячного перерыва в воспитательной колонии ему надо усердно работать. Володя растерял прежнюю форму, он сам знает это. И соперники знают. Вести о неудачах расходятся охотней, чем вести о триумфах, но близок час доказать: Жемчужный Володя достоин выступать на первенстве Москвы, пусть не проходил отборочные! А те, кто придерживается мнения, будто его участие несправедливо и за него договорился тренер, смотрите, как он тренируется! После этого дальше размышляйте о справедливости, если сможете! Сильнейший не должен пропускать первенство просто потому, что во время отборочных сидел в тюрьме!

Задыхаясь, Володя сделал еще один уклон. Все, решил он, больше не может. Воздуха не хватает. Нужно отдышаться, хлебнуть воды. Лучше остановиться… но если сделает это, то нарушит главное правило упражнения. А это будет означать, что ничего не вынесет из сегодняшней тренировки. Володя высокий, но худой, у него нет той мощи удара, как у соперников из весовой категории. Зато имеются длинные руки и уникальная техника, и для ее идеального исполнения требуется скорость и выносливость. «Важную роль в быстроте движений играют волевые усилия боксера, его психологическая настроенность» – просвещал Алексей Борисович. Именно поэтому Володя уже полчаса колотит круглую грушу, которая расположена на уровне плеч и прыгает, точно помпончик. Из-за пружины скорость у снаряда развивается такая, что если Володя вдруг зазевается, то без каких-либо проблем отправится в нокаут в ту же самую секунду. Нокаут от груши, не это он собирается доказывать!

Задыхаясь, Володя сделал еще один удар. Затем уклон. Удар, уклон. Удал, удар, удар. Сколько их насчитывалось, сотни, тысячи? Казалось, от соприкосновений не только крошится кулак, но и сотрясаются внутренние органы. Пот летел каплями с локтей. Иногда капля бежала по губам, и тогда Володя слизывал ее. Ядреная, точно соль, но хоть какая-то влага – глотка совсем пересохла.

Либо у него в голове возникли звуки, либо это действительно пищал секундомер.

– Шестьдесят минут ровно! – заявил Андрюша.

– Новый рекорд? – крикнул Носов из глубины зала, но на ответ у Володи не нашлось сил.

Стены шли кругом, стоило остановиться. Сердце пульсировало, разрывало грудь. Жемчужный Володя приземлился на скамью, чувствуя невозможность стоять на ногах, хоть знал, что перед отдыхом прежде стоило бы восстановить дыхание. Носов и Малыш Валера спрыгнули с ринга, тоже