Судить буду сам - Кирилл Казанцев

– А у вас на этот счет есть убедительные доказательства? – уже без прежнего напора и запала поинтересовалось региональное «око государево».

– Если бы я в этом не был уверен, не стал бы называть эти фамилии, – парировал Чубареев.

Теперь настал черед задуматься хозяину кабинета. Куда как легко и просто заставлять кого-то следовать букве закона! Но как же сложно и непросто сделать это самому, если вдруг выясняется, что при этом лоб в лоб придется столкнуться с целой оравой нехилых по своему финансовому потенциалу и мощи связей с федеральными структурами местных олигархов. Мало того! Приходилось думать и о возможных политических издержках, ведь все названные генералом фамилии так или иначе ассоциировались у населения с региональной политической и административной властью… Если в такой крупной области, как Меднореченская, накануне выборов грянет громкий скандал, в результате которого радикально сменится партийная структура здешнего парламента, то тогда шишек перепадет и «государеву оку».

Постепенно «сбавив обороты», собеседники пришли к общему мнению о том, что законность должна торжествовать, но не в ущерб интересам региона. В переводе на обычный язык это означало следующее – по всем громким делам срочно найти «стрелочников», не затрагивая крупных персон.

…Доклад Данилина Чубареев выслушал молча, без комментариев.

– Ищите! – лаконично резюмировал он, давая понять, что Юрий может быть свободен.

Когда тот вышел из кабинета, генералу вдруг подумалось: не настала ли пора вернуть на свое место из ОВО «ссыльных» Колокотова и Шуманкина?

Глава 10

Очередная встреча Федора с Вадимом и Евгением Сильченко состоялась на небольшом пригородном пруду, где из-за хронического мелководья этого водоема в большей степени водились голосистые земноводные, нежели ихтиофауна, представленная мелким карасиком-горчаком. Подобную «добычу» обычно предпочитали брать или те, кому было лень ехать к более крупным водоемам, или кому было все равно, что ловить – лишь бы «шел процесс».

– Наши отморозки стали, как те пуганые вороны, – поправляя червя на крючке, сообщил Вадим, который последние несколько дней почти постоянно колесил по Меднореченску то на своей бэушной «Оде», то на «семерке» Федора. – Сейчас все уроды прижухли… Почти нигде их не видать, а если и появляются, то только с охраной. Теперь к ним подобраться не так-то просто.

– Ничего… Нам не к спеху… – жестко усмехнулся Романцов. – Не сегодня, так завтра они свое получат. Да, забыл сказать… На днях узнал, что ту стерву из областной клиники… ну, которую там все Ведьмой кличут, выгнали с работы. Отказали ей в иске к моей Людмиле и выставили из клиники с формулировкой «за несоответствие». Ну, Люся, когда вызвали в прокуратуру по поводу того, что она той шалаве мозги немного вправила, моя потребовала свидетелями сотрудников отделения, где лежала Вера. И почти все сказали: виновата Ведьма. Даже заведующий подтвердил, что Люся к нему подходила с жалобой. Ну и все. Выперли злыдню с треском.

– Ну, слава богу, хоть тут-то справедливость сама по себе восторжествовала! – откликнулся Евгений. – А то пока своими руками ее не восстановишь – хрен чего дождешься.

– Как там Лида-то? – повернувшись к нему, спросил Федор.

– Уже лучше… – вздохнул тот. – Врачи говорят, что организм молодой, на поправку пойдет быстро. Вот только сейчас понимать начал, каким же дураком я раньше был! Как не ценил своего счастья… И Лиду, случалось, обижал, и с тещей все время был на ножах. А вот теперь и думаю, что если бы в тот день Лида не пошла к ней, а сама мать почаще заходила к нам, может, ничего этого и не случилось бы?

– Знаешь, Жень, кто-то умный сказал, что жизнь не терпит сослагательного наклонения, – глядя на начавший колебаться поплавок, философски отметил Вадим. – Как бы там ни было, но вина за случившееся с твоей женой и сыном целиком и полностью лежит на этих подонках. И им прощения нет и быть не может. Вон, дядя Федя ездил в Хомяки. Там они мальчишку лет тринадцати искалечили. Представь себе: пацан съехал на обочину, дал им дорогу, а они на скорости специально его так бортанули, что он, когда падал, сломал позвоночник. Да еще и ступню ему почти отрубило. Когда стали разбираться, оказалось, что пришить нельзя – слишком все смято и раздроблено. Тут-то кого еще винить, кроме них одних?

– Да, жалко… Видел я его на коляске – хороший такой мальчонка, а жизнь исковеркана напрочь… – Романцов со вздохом покачал головой. – Вообще, если разобраться, то мне иногда кажется, что наши законы писались исключительно паханами.

– Солидарен! – невесело согласился Вадим. – Бывает, за убийство дают срок, как за обычную кражу. Вон, уже раз доводилось читать: суд приговорил бандита, неоднократно сидевшего за убийство, к пяти годам лишения свободы за причинение тяжкого вреда здоровью, отчего потерпевший скончался на месте. Это мыслимо?! Что это за формулировка? Если жертва скончалась на месте, значит, это – зверское убийство. Не-е-е-т! Такую гниду пожизненно сажать нельзя, иначе милиция и суды останутся без работы. «Гуманизм» наизнанку!

– Вот-вот… – Евгений сердито плюнул. – А случается и так. Недавно рассказывали, как в Сосновом посадили парня за убийство. А получилось что? Шел вечером с женой, и к ним стали приставать трое уголовников, все вооруженные, у каждого по три-четыре судимости. Ну, парень оказался не слабак, у одного нож перехватил и стал от них отбиваться. Одного их этих козлов задел крепко – тот схватил его жену за волосы, а он полоснул его лезвием наискосок и перерубил подмышечную артерию. Пока дружки дотащили «потерпевшего» до больницы, тот из-за потери крови откинул копыта. Ну и что бы вы думали? Парню дали пять лет. Месяц назад был суд. Бандюганы сидели там героями. Как же! Прошли свидетелями… Теперь они всё Сосновое в страхе держат. Ходят козырями, менты им только что честь не отдают.

– Ни хрена себе! – Романцов удивленно крутнул головой. – Это что ж за «правосудие» такое?! Кстати, а кто-нибудь там бывал, в этом Сосновом?

– Я там как-то был… – чему-то хитро улыбнувшись, откликнулся Вадим.

– Может, съездишь еще разок, глянешь, что там и как? Пока у нас с мажорами затишье, может, давайте людям поможем? А? – Федор вопросительно посмотрел на парней.

– Я – за! – сразу же согласился Евгений.

– Сегодня сгоняю… – пообещал Вадим.

– Только не на своей «Оде»! – строго предупредил Федор. – Чтобы, в случае чего, не примелькалась. Лучше на чем-нибудь другом.

– Ну, тогда у Саньки Якимова возьму его «Яву». И быстро, и удобно.

– Хорошо, но смотри, не засветись! А то еще не хватало, чтобы из-за какой-то мрази тебя начали по прокуратурам таскать, – продолжал наставлять Романцов.

– Дядь Федь! Да, как говорится, не впервой! – рассмеялся Вадим. – Кстати, год этот вообще, я гляжу, какой-то аномальный. Пресмыкающихся развелось – полным-полно. Недавно вечером ехал по трассе, что-то мелькнуло под колесами. Вышел, глянул, а там такую гадючищу задавил – аж жалко стало. Сроду таких не видел. Вот, посмотрите, на телефон заснял.

Федор и Евгений с интересом посмотрели на сплющенную колесами, и впрямь, необычайно крупную лесную гадюку, запечатленную объективом цифровой камеры сотового телефона.

– Да, экземплярчик обалденный! – присвистнул Сильченко.

– Та-а-а-к, теперь, кажется, я знаю, какой «гостинец» приготовлю мажорам в следующий раз! – решительно объявил Романцов.

– Хочешь для них змей наловить? Ой-й-й-й! – Вадим передернул плечами. – Я бы не рискнул. Даже если бы не кусались, все равно побрезговал бы их в руки брать, как и лягушек. Не боишься, что укусят?

– Вадь! Разве это змеи? Вот в Афгане я насмотрелся – там, действительно, змеи! Что кобра, что гюрза, что эфа, что щитомордник… Если цапнет – все, кирдык. Особенно, говорили нам, мучительная смерть от укуса эфы. Вроде бы ее яд разрушает все шрамы на теле. И вот через все порезы, какие у тебя хоть когда-нибудь были, начинает течь кровь. Из ушей течет, из носа… А у нас, можно сказать, змеи – так себе. Это если взрослая гадюка, у которой яду полно, укусит – тогда, может, еще и «крякнешь». А если молодая, у которой яду мизер, так только переболеешь.

Вадим сразу после этой рыбалки отправился к своему приятелю. Тот, не вдаваясь в расспросы, тут же написал ему доверенность и дал ключ от своей «Явы» еще восьмидесятых годов выпуска, но любовно отлаженной и еще способной «дать гари».

Райцентр Сосновое, находящийся в полутора сотнях километров от Наковальского, был его некоторым подобием – той же самой большой деревней. Разве что здесь с некоторых пор вновь начал действовать уже совсем было преставившийся завод железобетонных конструкций, купленный какой-то московской фирмой. Благодаря этому началось строительство нескольких пятиэтажек взамен еще чуть ли не дореволюционных бараков, сколоченных из бруса, да двухэтажек из силикатного кирпича, возведенных в начале шестидесятых и к этой поре уже начавших расползаться по швам.