З.Л.О. - Антон Соя

Глава 7

ХИМИЯ И ЖИЗНЬ

Черняевск — город красных черепичных крыш. Укладывали их настоящие мастера. Черняевск, когда его звали Шварценбургом, был городом мастеров. Он одевался по средневековой моде — носил вместо фартука модный тогда фахверк и красную шапочку из тяжелой глиняной черепицы. Прошли столетия. В сменившем имя городе по-прежнему радовали глаз и черно-белый фахверк, и красные крыши. Вот только руки у новых мастеров росли не из того места, что у прежних. Что поделать — эволюция, И поэтому в тех местах, где крыши прохудились, как ни старались их красиво залатать — не получалось. В глаза немедленно бросался кондовый новодел, грубая работа, нелепая заплатка. Но если крышу можно хоть как-то залатать, то преданную разорванную дружбу уже ничем не заштопать и не склеить. Особенно между бывшими лучшими друзьями.

Как зарождается первая дружба? Какое волшебство и химия держат рядом всю жизнь людей, которые совсем непохожи друг на друга, но готовы отдать друг за друга жизни? И почему наступает этот проклятый день, когда ты понимаешь, что тот единственный друг, с которым ты делился всем с детского сада, — абсолютно чужой тебе человек с противоположными взглядами на мир, а все, что связывало вас, просто иллюзия, самообман, случайность. Не дай Бог потерять верного друга, ведь без него любая жизнь будет уже не в радость. Но сначала друга нужно найти.

Алхимику повезло, он нашел своего друга в реке Анаграмме много лет назад. В Черняевск тогда пришли прекрасные теплые дни. Зацвели липы, а этого события горожане всегда ждали с нетерпением. Особенно прекрасные дамы. Они взяли детей, мешки и вышли в центр города к набережной Анаграммы — собирать липовый цвет. Прусские липы низко опускают тяжелые раскидистые ветви, образуя природные шатры, внутри которых весело гудят добродушные пчелы, дорвавшиеся до праздника липового цвета. А вечером из-под каждого шатра слышится либо веселый смех загулявших компаний, либо хриплый шепот влюбленных парочек. А может, там прячутся, шепчутся и играют с тобой в надежде затащить в свой мир липовые феи и эльфы. Город погрузился в буйство зелени. Если посмотреть на него с колокольни Петера, что стоит на улице Ленина, то, кроме башен замков, изгибов красных крыш и остроконечных силуэтов кирх, увидишь только зелень. Зеленый город. Зеленые берега Анаграммы сплошь поросли ивами, которые горожане называют ветлами. Ивы опустили, на радость рыбам, ветви в воду. Если долго стоять, прислонившись к стволу ивы, то можно увидеть, как осмелевшие рыбки начнут выскакивать из воды за падающими с листьев мошками. На наклоненных стволах ив так приятно лежать и болтать ногами, глядя на воду. Главное — не залеживаться до полуночи, чтобы смешливые русалки не уволокли тебя в быстрые воды Анаграммы. А еще вокруг ивы классно собираться с друзьями и болтать обо всем на свете. Или привязать к толстой ветке веревку, схватиться за нее и прыгнуть в воду с разбегу. Что и сделал рослый не по годам семилетний Саша Барон. Правда, падать в воду он не собирался, а рассчитывал, что веревка притянет его обратно к липе, но то ли узел оказался хлипким, то ли Саша слишком сильно оттолкнулся, только улетел он в речку вместе с веревкой. Саша не испугался. Он вообще ничего не боялся. Зато его больших кулаков во дворе опасался даже второгодник Петров. Саша хлебнул водички, вынырнул и стал грести к берегу. Когда он вылез на берег, схватившись за ветку ивы, перед ним предстал во всей красе — шортики, очки в пластмассовой оправе — его будущий лучший друг. Ян Гелочек был очень занят и не обращал никакого внимания на вылезшего на берег мальчишку хулиганского вида. Ян запускал в Анаграмму пластилиновый батискаф на ниточке и находился в самой ответственной стадии погружения. Шесть лет Яну исполнилось в декабре прошлого, 1969 года. Несмотря на недовозраст, его приняли в школу, и теперь он проводил свое последнее дошкольное лето вместе с воображаемым экипажем батискафа, на который как раз должно было напасть лохнесско-анаграммское чудовище. Но тут появился этот мокрый мальчишка и все испортил своими дурацкими вопросами.

— Ты чего такое делаешь? Рыбу, что ли, ловишь?

— Ничего я не ловлю.

— А чего такой борзый? Думаешь, если ты мелкий очкан, тебе борзеть можно?

— Ничего я не думаю. Чего ты пристал? Речка вон какая большая.

— Речка большая, — согласился Барон. — Дай-ка позырить, что у тебя там.

Маленький ушастый Ян совсем не горел желанием показывать свой батискаф наглому парню. Он делал его два дня и извел целую коробку пластилина и коробок спичек. Но главное, батискаф украшало настоящее сокровище — лампа из телика, выброшенного на помойку во дворе. Предыдущий батискаф случайно раздавила бабушка, а новый теперь хотел забрать этот гад в дырявых на коленках трениках.

— Нет, не дам, — сказал Ян, стиснув молочные зубы, прижав к хилой груди жесткую нитку и отступив на шаг к речке.

— Не дашь? — удивился Саша. — Ну, тогда иди купаться!

И толкнул наглого малыша в воду. Ян молча стал тонуть.

— Эй, ты что, Очкан, плавать не умеешь?

Саша увидел уходящую под воду макушку Яна и тут же нырнул за ним. Когда он с трудом выволок упрямца на берег и повалился на траву рядом с ним, было непонятно, кто больше напуган. Ян откашлялся водой, сел и заплакал, потом обнаружил в своем зажатом кулаке нитку и сразу замолк, как выключился. На его круглом лице засияла улыбка. Ян потащил нитку к себе, наматывая ее на кулак, и из воды на берег вынырнул в прибрежную осоку красавец-батискаф.

— Ух ты! Какой батискаф! — присвистнул Саша и тут же получил прощение и расположение Яна. — Ну, ты даешь, Очкан! Зыко!

— Я не очкан, я Ян!

— А я Сашка Барон, держи пять. Сколько тебе лет?

— Почти семь.

— Блин, чего ж ты плавать не умеешь! Хочешь, научу?

— Хочу. Только давай завтра, мне домой пора.

— Как же ты домой такой мокрый пойдешь?

— А я тут рядом живу.

— Я тоже. А «батинок» тебя не заругает?

— Ботинок?

— Ну, отец?

— У меня нет отца.

— У меня тоже нет. А что с твоим?

— Он повесился.

— Ух ты, круто! Извини.

— Ничего. Я привык. А твой отец где?

— Я его никогда не видел. Матыга говорит: «А хрен его знает!» Она вообще всегда так отвечает, почти на любой вопрос. Пойдем, я тебя провожу. Я тебя спас, мы теперь друзья. Будешь дружить?

— Буду. Только ты меня больше в речку не толкай, спасатель.

— Заметано. А чего ты в очках, как дурак?

— Пф-ф, — смешно фыркнул Ян, — близорукость. Я книжек много читаю. Фантастику всякую. Беляев, Ефремов, Казанцев, Уэллс — слышал про таких?