Drang nach Osten. Натиск на Восток - Николай Лузан

Не менее масштабный теракт замышлялся ОУН против министра иностранных дел СССР М. Литвинова во время его визита в США. Его цель состояла в том, чтобы не допустить установления дипломатических отношений между СССР и США. Проведение операции взял на себя сам Е. Коновалец. В октябре 1933 г. пятерка террористов во главе с Л. Мищугой была переброшена из Европы в США и затаилась в ожидании приезда М. Литвинова. Внедренный в ОУН советский разведчик И. Каминский своевременно добыл информацию о готовящемся покушении, и она была немедленно доложена И. Сталину.

Политическое руководство СССР оказалось перед сложным выбором: официально повлиять на деятельность ОУН, тем более ее нелегальных структур в США, оно не могло. Упреждающий удар по «группе Мищуги» в США мог только подлить масла в огонь противников сближения с СССР, которых в Вашингтоне было предостаточно. И здесь ключевую роль сыграла разведка. По надежному разведканалу в Амторге — совместной советско-американской торговой организации — до Ф. Рузвельта довели информацию о готовящемся теракте. Получив ее, он поступил решительно. 7 ноября 1933 г., когда лайнер «Беренгария» с М. Литвиновым на борту бросил якорь в Нью-Йоркской бухте, террористы из «группы Мищуги» в полном составе уже сидели в камерах тюрьмы.

После провала акции по устранению М. Литвинова, на Лубянке не без оснований полагали, что озлобленный Е. Коновалец и его подручные пойдут на осуществление еще более дерзких терриристических и диверсионных акций. Поэтому, чтобы упредить их, политическое руководство СССР приняло радикальное решение — обезглавить ОУН. Выполнение задачи возложили на П. Судоплатова.

Лицом к лицу

В своей книге «Спецоперации. Лубянка и Кремль. 19301950 гг.», он так вспоминал об этом:

«…В ноябре 1937 г., после празднования двадцатилетия Октябрьской революции, я был вызван вместе со Слуцким (руководитель ИНО. — Прим. авт.) к Ежову, тогдашнему наркому внутренних дел. Выслушав мое сообщение относительно предстоящих встреч с украинскими националистами, Ежов внезапно предложил, чтобы я сопровождал его в ЦК. Я был просто поражен, когда наша машина въехала в Кремль, допуск в который имел весьма ограниченный круг лиц. Мое удивление еще больше возросло после того, как Ежов объявил, что нас примет лично товарищ Сталин».

То была первая встреча Павла Анатольевича с Вождем, которая, естественно, произвела на него глубокое впечатление. В ходе нее И. Сталин подробно расспрашивал его о положении в украинском эмигрантском движении, интересовался оценками лидеров и существующими между ними противоречиями. П. Судоплатов, уже в течение почти двух лет выполнявший разведывательные задания в отношении ОУН и лично хорошо знавший ее главарей, четко доложил и в заключение сделал вывод, что главную угрозу, по его мнению, представляет Е. Коновалец, «поскольку он активно готовился к участию в войне против нас вместе с немцами».

И. Сталин, выслушав П. Судоплатова, после затянувшейся паузы спросил: «Ваши предложения?»

Вопрос как бы повис в воздухе.

«…Ежов хранил молчание. Я тоже. Потом, собравшись с духом, я сказал, что сейчас не готов ответить», — ответил Павел Анатольевич.

«Тогда через неделю представьте свои предложения», — заметил Сталин»[107].

Неделя прошла. За это время П. Судоплатов успел съездить в Киев и там встретиться с председателем ВУЦИК Г. Петровским и руководством местного НКВД, чтобы выслушать их мнения и предложения по нейтрализации подрывной деятельности ОУН и ее главаря Е. Коновальца. В архивах и оперативных разработках, которые велись контрразведчиками Украины на нелегальные «боёвки оуновцев», имелось предостаточно материалов о шпионской, диверсионной и террористической деятельности националистов. Страницы дел буквально сочились кровью тысяч убитых ими сотрудников НКВД, партийных работников и простых граждан, не желавших делить себя по национальному признаку. Самого Е. Коновальца на Украине ждал смертный приговор, вынесенный ему заочно Верховным судом республики еще в 1921 г.

По возвращении П. Судоплатова в Москву нарком НКВД Н. Ежов, выслушав его доклад, вместе с ним отправился в Кремль.

«…Ежов в одиннадцать часов вечера вновь привел меня в кабинет к Сталину. На этот раз там находился Петровский, что меня не удивило, — так пишет о той, второй своей встрече с И. Сталиным Павел Анатольевич. — Всего за пять минут я изложил план оперативных мероприятий против ОУН, подчеркнув, что главная цель — проникновение в абвер через украинские каналы, поскольку абвер является нашим главным противником в предстоящей войне. Сталин попросил Петровского высказаться. Тот торжественно объявил, что на Украине Коновалец заочно приговорен к смертной казни за тягчайшие преступления против украинского пролетариата: он отдал приказ и лично руководил казнью революционных рабочих киевского «Арсенала» в январе 1918 г.

Сталин, перебив его, сказал:

— Это не акт мести, хотя Коновалец и является агентом германского фашизма. Наша цель — обезглавить движение украинского фашизма и заставить этих бандитов уничтожить друг друга в борьбе за власть.

Тут же он обратился ко мне с вопросом:

— А какие вкусы, слабости и привязанности у Коновальца? Постарайтесь их использовать.

— Коновалец очень любит шоколадные конфеты, — ответил я и добавил, что куда бы мы с ним не ездили, он везде первым делом покупал шикарную коробку конфет.

— Обдумайте это, — предложил Сталин.

За все время беседы Ежов не проронил ни слова. Прощаясь, Сталин спросил меня, правильно ли я понимаю политическое значение поручаемого мне боевого задания.

— Да, — ответил я и заверил его, что отдам жизнь, если потребуется, для выполнения задания партии.

— Желаю успеха, — сказал Сталин, пожимая мне руку»[108].

Сразу же после беседы в Кремле руководители Павла Анатольевича, А. Слуцкий и его заместитель С. Шпигельглаз, приступили к разработке операции. Исходя из того положения, которое П. Судоплатов к тому времени занимал в иерархии ОУН, и его близости к Е. Коновальцу, выполнение задания И. Сталина представлялось вполне реальным. За два года пребывания в ОУН Павел Анатольевич стал доверенным лицом Е. Коновальца на Украине. Поэтому при разработке замысла операции А. Слуцкий, С. Шпигельглаз и П. Судоплатов склонялись к двум вариантам. В первом, при благоприятно складывающейся обстановке, Павел Анатольевич должен был застрелить Е. Коновальца из пистолета, во втором — ликвидировать с помощью взрывного устройства, вмонтированного в «ценный подарок». Взвесив все «за» и «против», они остановились на втором варианте. Он позволял существенно снизить риск захвата П. Судоплатова охраной Е. Коновальца. Кроме того, взрыв уничтожал все следы и бросал тень на любую из конкурирующих за власть в ОУН группировок.

После одобрения плана у руководства НКВД операция перешла в практическую стадию. И здесь возникли вопросы чисто технического характера. Если «ценный подарок Коновальцу» не вызывал споров — здесь учитывалась его «шоколадная» страсть» — то изготовление начинки потребовало от специалистов отдела оперативно-технических средств НКВД недюжинной смекалки. Во-первых, «подарок» предстояло незаметно провести через границу и не попасться на таможне, а во-вторых, требовалось, чтобы взрывное устройство сработало в точно установленное время и не превратило самого П. Судоплатова в жертву.

Решение в техническом плане было найдено незамысловатое, но с точки зрения исполнителя весьма рискованное: «шоколадная начинка» должна была сработать через полчаса после изменения положения коробки из вертикального на горизонтальное. В связи с чем руководство наркомата приняло решение вместе с П. Судоплатовым командировать за границу и самого спеца-изготовителя, сотрудника отдела оперативно-технических средств А. Тимашкова.

Перед отправкой на операцию Павла Анатольевича снова наставлял сам Н. Ежов, а затем несколько часов инструктировал С. Шпигельглаз. Наконец, когда все приготовления остались позади, в феврале 1938 г. П. Судаплатов и А. Тимашков отправились в Мурманск. Там под парами стоял грузовой корабль «Шилка». В составе его команды в должности радиста П. Судоплатову предстояло отправиться в свое, возможно, последнее «плавание». В случае неудачи с покушением на Е. Коновальца и возникновения угрозы захвата, у Павла Анатольевича был приказ: он должен был застрелиться.

Хмурым утром «Шилка» покинула мурманский порт и взяла курс на Норвегию. Теперь П. Судоплатову оставалось надеяться на самого себя, профессиональное мастерство А. Тимашкова и удачу. Первым норвежским портом, куда зашло судно, оказался Берген. Оттуда Павел Анатольевич связался по телефону с Е. Коновальцем и после нескольких минут напряженного разговора сумел убедить в нецелесообразности выхода на контакт в Киле (Германия) или Италии, где тот мог оказаться под надежной «крышей» германской разведки, и склонил его к встрече в порту Роттердама. В то время фашисты еще не чувствовали себя в Голландии так, как у себя дома.