Drang nach Osten. Натиск на Восток - Николай Лузан

22 июня 1941 г. мельниковцы и бандеровцы, лелея надежду о «Суверенной Соборной Украинской Державе», на плечах гитлеровских войск вторглись в СССР. Но она оказалась фантомом. В плане «Барбаросса» им отводилась самая грязная работа: захват и уничтожение советских активистов и лиц, сочувствующих им.

В абвере, по признанию Э. Штольце, которое он дал на заседании Нюрнбергского трибунале, ОУН должна была «…при помощи сети агентов разжигать национальную рознь между народами Советского Союза и с помощью провокаций ослаблять советские войска в их непосредственном тылу»[111].

Подтверждение показаниям Э. Штольце можно найти в документах абвера. За 10 дней до начала войны с Советским Союзом из Берлина в адрес подразделения «отдел абвера в Румынии» из отдела «абвер-заграница» поступило секретное распоряжение:

«…BA-MA RH 20–11/485

12 июня 1941 г.

Отдел абвера в Румынии,

секретно,

только для командования.

Для украинских организаций групп Мельника и Бандеры, последняя под прикрытием операции «Роланд», предусмотрены следующие задачи:

1. Создание системы коммуникаций с Советской Украиной и Бессарабией.

2. В случае военных осложнений с Советским Союзом образование партизанских групп со следующими задачами: воспрепятствовать наступлению русских и нарушить их связь с тылом, к примеру, перерезать телефонные и электрические провода, арестовывать и ликвидировать комиссаров и офицеров, нападать на обозные колонны, уничтожать самолеты на аэродромах, способствовать автомобильным авариям, прокалывая и прорезая шины, поджигать места расквартирования военных и тушить пожары на важных для немецкой армии объектах, охранять военные объекты, например, бензохранилища, элеваторы, сельскохозяйственную технику, например, трактора и др., распространять листовки и призывать к восстаниям.

3. Создавать паравоенные формирования, которые будут служить немецким войскам в качестве проводников и переводчиков, собирать группы украинцев, согласно их политическим убеждениям, и встраивать их в эти формирования.

4. Этими формированиями, которыми могут быть задействованы под началом немецких офицеров, унтер-офицеров или солдат, обеспечить безопасное продвижение немецких войск по местности, которая не будет занята немецкими войсками:

а) разоружение русских, находящихся на этих территориях в стороне от линии продвижения немецких войск;

б) контроль над перевозкой заключенных.

Такая украинская самооборона под руководством немецких военных может быть образована силами ок. 500-1000 украинцев с территории рейха. Внедрение этих людей желательно начать незадолго до дня X».

Прелюдия к Холокосту. Лемберг в июне-июле

В передовых частях группа армий «Юг», наступавших на Львов, находились карательные команды украинских националистов. 29 июня батальон «Нахтигаль» и 1-й батальон полка «Бранденбург-800» без боя вступили в оставленный советскими войсками Львов. На следующий день в городе от имени «Украинского национального комитета» — ядра бандеровской ОУН — появились плакаты: «Да здравствует Адольф Гитлер и Степан Бандера!», «Смерть евреям и коммунистам!». После чего последовала кровавая резня мирных граждан, в основном, еврейской и польской национальности, продолжавшаяся в течение недели.

«…По данным мемориального комплекса «Яд ва-Шем» в Израиле, на которые ссылается исследователь Холокоста Ицхак Арад (Рудницкий), с 30.06.1941 г. по 03.07 1941 г. бандеровцами было уничтожено около 4 000 евреев. В секретном докладе штаб квартиры СД от 16.07.1941 г. указана цифра 7 000», — приводит эти цифры в своем статье исследователь Холокоста Ханнес Хеер.[112]

Среди жертв оказались такие известные общественные деятели, как ректор Львовского университета Р. Ремский, бывший премьер-министр Польши К. Барталь.

«…Установлено, что уличный террор начался одновременно во всем городе. Свидетели сообщают, что на пустых улицах внезапно, как будто из-под земли, появились люди с нашивками и желто-голубыми повязками, якобы, чтобы обеспечить порядок. Это была организованная ОУН-Б милиция, которая с одобрения вермахта приняла на себя полицейские функции. Усиленная перебежчиками из милиции советской, бандеровская милиция стала главным действующим лицом травли лембергских евреев.

Несмотря на царившие погромные настроения, соблюдался общий сценарий: евреев вытаскивали из их домов, на них нападали на улицах, затем их вели к сборным пунктам и оттуда гнали к одной из трех тюрем. По дороге милицейский эскорт и прохожие избивали жертв. Когда их пригнали к тюрьмам, агрессия превратилось в террор: милиционеры и гражданские лица встали в две шпалеры и били прогоняемых через строй евреев штакетинами, колами, кулаками и т. д. Один из выживших евреев вспоминает: «Когда мы пришли к воротам тюрьмы Бригидки, там, на очень широкой улице, собралась большая толпа. Мы натолкнулись на забитых насмерть евреев, которых пригнали к Бригидкам до нас. Гражданские продолжали избивать нас. После многочисленных побоев я был весь в крови. Я видел, как передо мной маленького ребенка схватили за ноги и ударили об стенку, так, что на меня брызнула кровь», — так описывает те трагические события известный исследователь Ханнес Хеер[113].

Сегодняшние вожди украинских неонационалистов и сама власть в Киеве предпочитают не вспоминать об этом акте вандализма и геноцида УПА. А когда их припирают к стенке, цедят сквозь зубы: «То был эмоциональный акт ответной мести за уничтожение НКВД в тюрьмах Львова украинских патриотов». Пытаясь обелить карателей Р. Шухевича и В. Стецько, они начинают описывать «зверства большевистского режима».

Безусловно, даже война не может оправдать убийства людей, которые не были осуждены судом и которых якобы уничтожила охрана НКВД львовских тюрем. Вместе с тем, то, как это было преподнесено геббельсовской пропагандой, а сегодня утверждается нынешними последователями С. Бандеры, Р. Шухевича и Я. Стецко, наводит на мысль о том, что убийство и глумление над узниками львовских тюрем совершили не сотрудниками НКВД, а каратели Р. Шухевича и головорезы из батальона «Бранденбург-800». Более того, независимые исследования Х. Хееера, И. Арада и других наводят на мысль о том, что то была заранее спланированная акция гитлеровских спецслужб, в которой самая грязная работа была отведена бандеровцам. Оперативностью и масштабы пропагандисткой компании, развязанный ведомством Й. Геббельса вокруг трагедии во Львове, говорят о том, что Берлин преднамеренно использовал ее для проведения информационной войны против Советского Союза и оправдания своей агрессии в глазах мировой общественности, как необходимости борьбы с «мировым коммунистическим злом».

Следы страшных пыток и надругательств над телами заключенных львовских тюрем вряд ли можно отнести на счет сотрудников тюрьмы. А они, действительно, ужасают. У несчастных жертв были вырезаны половые органы, выколоты глаза, в некоторых камерах висели под потолком головами вниз по три-четыре женщины. В последующем этот страшный почерк карателей УПА множество раз проявлялся в других местах: на Волыни, в Галичине, в Белоруссии. Они одинаково беспощадно относились к полякам, белорусам, русским и украинцам, кто стоял на пути к т. н. Суверенной Соборной Украинской Державе. Поэтому, можно с большой долей достоверности говорить о том, что в те трагические дни и часы июня 1941 г. сотрудникам НКВД было не до пыток и издевательств. Вермахт наступал на Львов столь стремительно, что у них не хватило времени даже на то, чтобы вывести значительную часть архива и особо важных заключенных.

С полной уверенностью можно утверждать: увечья заключенным львовских тюрем нанесли каратели Р. Шухевича и головорезы из батальона «Бранденбург-800». На это указывают доклады ряда командиров вермахта. Так, полковник Пикер, командир горнострелкового батальона, одним из первых 30 июня, около 8:00 сообщил об обнаружении в одной из тюрем 15 евреев, «убитых местным гражданским населением в качестве возмездия…»

И далее:

«…Из показаний свидетелей следует, что после прибытия батальона 800 («Бранденбург-800». — Прим. авт.) и подчиненных ему рот, некоторые находящиеся в тюрьмах трупы были изуродованы»[114].

На основании этих и других данных Х. Хеер делает вывод о том, что «…судя по подготовительным мероприятиям, Лембергу отводилась особая роль: как приказ о взятии города, так и назначение коменданта исходили от 17-й армии. Более того, после занятия Лемберга, она продолжала жестко контролировать оцепление города. Кроме задействованных батальонов никаким соединениям не разрешалось входить в город, допуск отдельных лиц был возможен лишь по специальным пропускам, даже проход фронтовых частей — таких, как ваффен-СС дивизия «Викинг» — был задержан на один день. Передвижение внутри города также ограничили: патрули должен был сопровождать офицер, а горные стрелки получили приказ оставаться на своих постах в цитадели и Высоком замке. Названные меры предосторожности создают впечатление, что батальону-800 хотели предоставить возможность действовать самостоятельно. Вопрос: против кого, если в городе не оставалось советских частей»[115].