Личный прием. Живые истории - Евгений Вадимович Ройзман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я спрашиваю:
– Он?
Она отвечает:
– Да, он.
У нее вопрос. Вот ведь есть документы, что им принадлежал гектар земли. Официально у них никто ничего не изымал, не конфисковывал. Как же так, почему осталось всего четыре сотки? И показывает мне купчую. А купчая такая, еще с ятями, торжественная и наивная.
Я ей говорю:
– У меня была здесь одна история, ко мне приходил старик Благин с Шарташа, так у него купчая тысяча восемьсот пятьдесят четвертого года, полтора гектара было. Так эту купчую с тысяча девятьсот семнадцатого года, так же как и вашу, у них никто ни разу не посмотрел. И осталось у него сейчас несколько соток под обрез, да и то молодой сосед пытается оттягать.
Она говорит:
– Я знаю Благиных, я с его дочкой в одной школе училась.
А про Благиных вот какая история.
Это было одиннадцатого сентября две тысячи пятнадцатого. Зашел старик. Взгляд твердый и умный. Речь правильная. Из шарташских старообрядцев. Их там уже совсем мало осталось. В тридцать седьмом у них на Рыбаков нашли газету тысяча девятьсот пятого года, где манифест о веротерпимости с портретом императора. Забрали деда, потом отца. Отца расстреляли быстро, а деда уморили в тюрьме, перед самой смертью дали свиданку, и они шли пешком с Шарташа на Репина. Мать по очереди поднимала пятерых детей над загородкой, чтобы попрощались. Дед был совсем седой. Потом их как семью врагов выселили из дома, и всю войну они жили на руднике в Березовском. Умирали с голоду. Мать писала Калинину. Пришло письмо, им вернули дом. Все было разграблено. В конце пятидесятых деда и отца реабилитировали. Кто-то, прочитав этот текст, скажет: «Ну, вот видите же, не все так плохо было!..»
Вспомнил эту историю и решил посмотреть картотеку.
Благин Василий Евменьевич, 1871 г. р., русский, работал – артель «Красный кустарь», сторож, арестован 27.10.1937, осужден 16.11.1937, десять лет ИТЛ (умер в тюрьме).
Благин Макар Евменьевич, 1889 г. р., русский, работал – артель «Красный кустарь», шорник, арестован 28.10.1937, осужден 02.11.1937, десять лет ИТЛ (не вернулся).
Благин Андрей Васильевич, 1907 г. р., русский, работал – вачежная фабрика, раскройщик, арестован 11.02.1938, осужден 25.02.1938, расстрелян 07.03.1938.
30.09.2016
Голубоглазая старушка зашла. Совсем седая, без зубов, улыбается виновато. Восемьдесят семь лет ей, ветеран, труженик тыла.
– Я, – говорит, – всю жизнь работала, пятьдесят лет только на автобазе отработала, а живу на съемной квартире, мне там холодно и неуютно, ну неужели же мне ничего не положено?
– Так у вас что, никогда квартиры не было?!
– Нет, у меня была двухкомнатная, на работе дали.
– А где она?
– У меня внук прописан был, он ее продал.
– Вот здорово. Внук продал вашу квартиру, а вам жить негде!
Она закивала.
– Негде, негде! Посмотрите, я всю жизнь работала, неужели мне ничего не положено?
И у нее действительно искренняя обида на чиновников и на всех, что она работала всю жизнь, а жилья у нее нет.
– А внук-то где сейчас живет?
– С родителями.
– А вы почему там не живете?
– Ну, там двухкомнатная, как я с внуком в одной комнате? Ему же тесно.
Оказалось, что в коридоре сидит ее сын. Пригласил. Подуставший лысоватый мужик за шестьдесят. Смотрит виновато. Говорит:
– Мы ей снимаем жилье, но ей там плохо, она хочет свое.
Говорю ей:
– Правильно хочет. А сын-то ваш квартиру бабушкину продал, деньги куда дел?
– Да так, машину купил, – отвечает.
Я говорю:
– Здорово. Продал бабушкину квартиру, купил себе машину, живет с вами, а у бабушки съемное жилье. Может быть, пусть он снимает, а она с вами живет?
И он вдруг потупился и говорит:
– Да так не получится, у мамы с женой моей не ладятся отношения…
Я вдруг понимаю, что свой выбор этот мужик сделал уже давно. С внуком, судя по всему, разговаривать не о чем вообще. Я поворачиваюсь к бабушке и говорю:
– Давайте посмотрим, может быть, попробуем с домом ветеранов договориться, чтобы комнату дали.
Она говорит:
– Нет, я не хочу в дом ветеранов, мне надо свое жилье, ну неужели я за свою жизнь не заработала?
Я промолчал, потому что объяснить ей я могу все, но не хочу. А сын ее все понимает, и объяснять ему ничего не нужно. Он взял ее под руку, и она, уходя, все причитала:
– Ну неужели мне ничего не положено?
07.10.2016
Немного о жилищном вопросе.
Зашла женщина, сорок лет в очереди на жилье. Отец – ветеран войны да мать – из раскулаченных, они еще в очередь вставали. Шесть человек в комнате живут. Сама бабушка работает в музыкальной школе. Дочь-воспитательница, у которой три дочки и муж – музыкальный работник. То есть шансов никаких.
И сразу вслед за ней другая женщина, тридцать лет в очереди стоит. Еще отец вставал как многодетный. Живут тоже на Сибирском тракте в частном секторе за Синими Камнями. Отцу должны были дать как многодетному, но не успели – дети выросли. Домик 28 квадратных метров, туалет на улице. Мать его, от которой домик достался, всю жизнь на государство надеялась, он надеялся, и дочь его продолжает надеяться. У нее уже своих трое детей, тоже небось будут надеяться.
А потом зашел хороший мужик, он несколько лет уже на Елизавете знает старую заброшенную кирпичную будку. Говорит:
– Можно мне ее выделить от города или продать? Я, – говорит, – приведу ее в порядок, надстрою этаж, и будет у меня жилье.
Вот этот человек на государство не надеется. Но, зная наши законы о муниципальной собственности, я не уверен, что у него шансов больше, чем у предыдущих.
Еще одна женщина пришла, за сына хлопотать. У сына трое: старшему – тринадцать, младшему – год. Спрашивает, в какую программу можно на получение жилья. А сыну уж тридцать пять. Так что ни в какую. Она очень расстроилась. Говорит:
– Неужели не на что рассчитывать?
Я ей сказал открытым текстом: пока будут надеяться на государство, рассчитывать не на что. А у них есть доля в однушке и четыреста пятьдесят тысяч материнского капитала. Я говорю:
– Вот ваш шанс, начните хотя бы с этого.
А она меня не слышит и все повторяет:
– Ну неужели ничего не положено?
14.10.2016
Гриша у нас старший в Быньгах. Простой, упертый и ответственный парень без подвоха. Не колется уже несколько лет. И вот начал побаливать. Нашли у него затемнения в легких и направили его в пульмонологический центр и там сразу
