Дороги Катманду - Рене Баржавель

С последним, четвертым стержнем ему удалось справиться перед самым рассветом. Спрятав обмотанную тряпками богиню в рюкзак, он спустился к мотоциклу. Он долго катил его вниз по склону, по едва различимой тропе, не заводя двигателя и не включая фары, напряженно всматриваясь в темноту и чудом избегая в последнее мгновение опасных провалов и свалившихся сверху каменных глыб. Только добравшись до автомобильной дороги, он завел мотоцикл и помчался в Катманду.

До города он добрался только во второй половине дня. Было слишком поздно — или слишком рано — для встречи с Тедом, и он отправился в гостиницу Бориса. Приняв ванну гигантских размеров, в которой вполне мог выкупаться взрослый слон, он поменял белье, побрился и отправился на поиски Джейн. Не решаясь оставить статуэтку в номере, он захватил с собой рюкзак с драгоценной добычей. Обслуживавший его бой, непалец лет сорока, имя которого он никак не мог запомнить, постоянно улыбающийся и предельно услужливый, постоянно дежуривший на своем посту за дверью номера в ожидании какого-нибудь поручения, был, несомненно, человеком честным, но наверняка не лишенным любопытства.

В отеле тибетцев в комнате Джейн и Свена он никого не застал. Исчезли и валявшиеся на полу рюкзаки. Он заглянул в соседние комнаты, где на полу сидели или спали грязные хиппи, но не смог узнать ничего путного ни от них, ни от тех, кого он повстречал в саду. Тогда он направился в ресторанчик, где видел марсельца. Того на месте не оказалось, но блондинка с высоким шиньоном была на своем посту. Хотя нет, на этот раз она переместилась на скамью прямо напротив входа. Уставившись ничего не выражающим взглядом на двери, она не шевелилась и, похоже, не видела входящих. Сильно отощавшая, она держалась не так прямо, как раньше;

большая прядь волос свисала с шиньона, закрывая часть лица. Ее щеки, еще недавно такие розовые, побледнели, лежавшие на столе руки были грязными, со сломанными черными ногтями.

Два бородача, сидевшие поблизости за шахматной доской, то и дело поглядывали на девушку. На протяжении часа, в течение которого Оливье находился в ресторане, они явно что-то оживленно обсуждали, и никто из двоих так и не передвинул ни одной фигуры. Наконец, хозяин ресторана, запомнивший Оливье по прошлому посещению, подошел к нему и жестом указал на группу хиппи, сидевших в стороне, не проявляя признаков нетерпения, и, похоже, даже не сознававших, что они ждут, когда появится кто- нибудь, способный заплатить за блюдо риса.

Хозяин спросил:

— Rice. Riz. You pay?

— Чтоб они сдохли! — с отвращением бросил Оливье.

Забросив рюкзак за спину, Оливье вышел на улицу. Лямка сильно резала плечо, богиня была весьма увесистой. Ей, наверное, было не меньше тысячи лет, если не больше. Он собирался потребовать за нее хорошую цену.

Опустилась ночь, улицы обезлюдели; изредка попадались куда-то спешившие непальцы и неизвестно куда тащившиеся группами по двое или трое хиппи. Гораздо чаще в темноте мелькали желтые псы, сновавшие по городу в поисках съестного. Повсюду можно было увидеть лежавших где попало коров.

Оливье подошел к конторе «Тед и Жак» с задней стороны. В переулке не было ни души; ни одно из выходивших на мостовую окон не светилось, если не считать окно на втором этаже в конторе Теда.

Оглядевшись еще раз, Оливье достал из кармана ключ. Замок щелкнул и открылся без малейшего сопротивления. В прихожей со стены напротив дверей на посетителя тупо смотрела огромная голова буйвола. Осторожно захлопнув за собой дверь, Оливье поднялся на третий этаж. Ступеньки громко скрипели под его ногами. Тед должен был понять, что он пришел.

Действительно, едва он успел водрузить свою добычу на письменный стол, как появился Тед и сразу же накинулся на него с упреками за появление в столь ранний час. Это крайне неосторожно с его стороны; если он и дальше будет вести себя таким образом, Тед будет вынужден разорвать с ним контракт. Он замолчал на полуслове, как только заметил бронзовую богиню. Подойдя к столу, он взял статуэтку, прикинул ее вес и внимательно осмотрел обрубки торчавших снизу стержней. Затем он потребовал от Оливье подробного рассказа и внимательно выслушал все, что тот мог сообщить ему. Когда Оливье высказал свои соображения о вероятной большой древности статуэтки, Тед скорчил презрительную мину. Он заявил, что храм был наверняка построен всего лет пятьдесят тому назад, что статуэтка была выполнена в широко распространенном стиле и в ней хорошо просматривалось влияние одновременно индийской и китайской культур. В общем, это было весьма обычное изображение сравнительно позднего происхождения, за которое он мог заплатить не более десяти долларов.

Оливье, воспитанный в западных традициях, не мог догадаться, что Тед вел себя в соответствии с правилами торговли на востоке, когда обе стороны обязательно торгуются при любой сделке, начиная с самой низкой цены. Он решил, что и на этот раз Тед ведет себя так же нечестно, как в первом случае. Он воскликнул:

— Да вы просто нечестный человек! Или вы платите мне двести долларов, или я тут же выбрасываю эту вещь в окно!

Выхватив богиню из рук Теда, он направился к единственному в комнате окну, занавешенному тяжелой портьерой с вышитыми изображениями животных.

Тед с невероятной живостью кинулся за ним и остановил, обхватив руками за талию.

— Вы ненормальны, мой друг! Нужно же хоть немного поторговаться, прежде чем выходить из себя! Вы говорите, двести долларов?

— Да, именно так.

— Это сумасшедшая сумма. Но вы сын Жака, а деньги вам нужны, чтобы спасти эту малышку. Ладно, я согласен.

Он подошел к сейфу, так же замаскированному в стене, как холодильник, и открыл его, прикрыв телом так, чтобы Оливье не мог увидеть содержимое. Когда он обернулся, у него в руке оказалась тонкая пачка банкнот и сейф был уже закрыт. Он едва сдерживал ликование. С самого начала он решил торговаться до цены в триста долларов, зная, что выручит за статуэтку не меньше тысячи.

— Как себя чувствует это дитя? Ваша история разбивает мне сердце.

— Я не знаю, где сейчас Джейн и ее спутник, — мрачно ответил Оливье. — Их нет у тибетцев, и никто не может сказать мне что-либо осмысленное. Они все там одурманены! Они не заметят даже Эверест, если он свалится им на голову!

— Не волнуйтесь, не волнуйтесь, — ворковал Тед, деликатно подталкивая Оливье к дверям. — Ваши друзья наверняка решили посетить какое- нибудь интересное место. Они все одинаковы и всегда болтаются вокруг Катманду, стараясь доказать самим себе, что еще способны двигаться к какой-нибудь цели, что еще не докатились до самого дна. В любом случае, если она ушла из города, то это говорит о том, что ей не так уж нужен наркотик. Ведь порошок можно раздобыть только в Катманду. Так что ее отсутствие — это хороший признак!

— Вы так думаете? — дрогнувшим голосом спросил Оливье, у которого слова Теда возродили надежду.

— Конечно! Это же логично!

Оливье уже хотел сунуть деньги в карман, но что-то остановило его, и он принялся пересчитывать их. Потом он с удивлением взглянул на Теда. Его спокойное жульничество потрясло юношу.

— Но. Здесь же только сто пятьдесят долларов! Мы ведь договорились о двухстах!

Тед улыбнулся и похлопал его по плечу.

— Я удержал пятьдесят долларов за камеру. Так что теперь она принадлежит вам. Когда вы решите уехать, я выкуплю ее у вас за те же деньги. Если, конечно, вы не продадите ее в два раза дороже! Такому опытному дельцу, как вы, это не составит труда.

Оливье немного разбирался в камерах. У некоторых из его друзей были неплохие киноаппараты. Поэтому он хорошо понимал, что Тед всучил ему музейную реликвию, наверняка выпущенную задолго до потопа. Разболтанную, разрегулированную, способную засветить пленку через множество щелей. Она не рвала и не засвечивала пленку только потому, что ее совсем не было в камере.

Сначала он хотел поругаться с Тедом из-за пятидесяти долларов, но быстро передумал. Он был вымотан до предела, он хотел спать, и потом, должен был как можно скорее снова отправиться на охоту. Ведь ему потребовалось целых две недели, чтобы заработать всего сто пятьдесят долларов. С расходами на бензин, номер в гостинице и аренду мотоцикла у него ничего не оставалось. Он решил, что впредь будет действовать более рискованно, а торгуясь с Тедом, будет стоять насмерть, чтобы получать как можно больше. Он должен зарабатывать в неделю чистыми не меньше пятисот долларов на протяжении месяца. Потом он распрощается с Катманду и с Тедом. Но прежде всего он должен разыскать Джейн.

В тот момент, когда Оливье подошел к двери, та распахнулась, и в комнату вошла Ивонн. Она с удивлением воскликнула:

— Вот так встреча! Что вы здесь делаете, Оливье?

— Я.

— Он зашел ко мне посоветоваться, — быстро вмешался Тед. — Это очень милый юноша, и у него случилась сентиментальная история с одной девушкой-хиппи. Я пытаюсь помочь им. Идите же, Оливье, постарайтесь поскорее найти ее. Идите. Вы можете воспользоваться черным ходом. Парадный вход уже закрыт. Не забудьте захлопнуть за собой дверь.