Сердце кошмара - Глеб Сергеевич Дьяконов

выступили слезы. Голова снова заболела тупой болью, а в купе с нарастающим страхом, она почувствовала, как ноги подкашиваются, и чтобы не упасть, ей пришлось опереться о подоконник. Сначала, она подумала, что ей показалось, но второй взгляд на стоявшую в свете фонаря черную фигуру, все прояснил.

Когда ноги вновь смогли двигаться, Мирра отскочила от окна и с глубоким вздохом повалилась в кресло. Все ее тело дрожало, будто в ознобе. Она не могла никак унять эту дрожь, дрожь ужаса, что съедал ее изнутри.

Стук в дверь прозвучал в тишине словно взрыв.

Мирра чуть было не закричала, еще сильнее вжавшись в обивку.

Черную фигуру она уже видела, видела этого человека в длинной мантии с капюшоном. Правда тогда была ночь, и людей на улице практически не было, но сейчас то и дело по ней проходили люди, как будто не замечая, смотревшего в окно человека. Мирра начала уже было думать, что сходит с ума.

Снова стук в дверь. Еще громче и настойчивей, чем первый.

Мирра вопреки своему желанию встала с кресла и уверенным шагом направилась к двери. Какая-то сила тащила ее, против охватывающего ее ужаса прямо в лапы тому, что таилось сейчас в коридоре.

Стук в дверь. Теперь уже тише.

Мирра потянула руку к замку, полностью отдавая себе отчет, что делать этого не хочет. Медленно, безуспешно пытаясь бороться с собой, она повернула щеколду. В прихожую упал свет коридорной лампы. Мирра увидела темную фигуру. Быстрым движением она отбросила капюшон с головы.

Голова Мирры словно взорвалась стократно усилившейся головной болью. Падая во мрак, она услышала голос.

– Haer orit qbadius… – Шептал он ей, будто на ухо.

II

Дорога через лес была чрезвычайно трудной. Впрочем, лесом назвать то, что окружало путников, было довольно сложно. Больше это походило на какую-то помесь болота с джунглями. Все вокруг заросло кустарниками, краликовыми деревьями с раскидистыми ветками и длинными толстыми лозами растениямий с довольно острыми шипами. Через зеленовато-коричнивые листья проникал неприятный желтоватый свет, от которого щипало глаза. Под ногами чавкала и грозила засосать сапоги вязкая водинистая почва, от которой исходил приторно-гниловатый запах. Одежду слегка царапали колючки, торчащие из затмевающих каждый сантиметр пространства побегов.

– Ни в коем случае не касайтесь шипов, – предостерег Карелл Леменс. – Они могут быть ядовиты.

Асмер и не думал. То, что он видел вокруг себя, и без каких-либо пояснений, не внушало особого доверия, особенно те самые колючки, с концов которых вытекала зеленовато-желтая, вязкая и дурно-пахнущая жижица.

К счастью, строй возглавлял Архильд, который, помимо того, что был крупнее всех в отряде, также умелее всех обращался с топором, так что у растений, встающих на его пути практически не было шансов. Только невнятно-непонятных шипов и причудливых побегов растений было слишком много, настолько что он не мог усмотреть и убрать с дороги каждый. Так что Асмеру и остальным приходилось уклоняться от них и внимательно следить за дорогой.

Вторым в строю шел Карелл Леменс, он, как понял Асмер, был хорошо знаком с местной фауной, так что постоянно предостерегал Архильда, который, иногда останавливаясь перед каким-либо экземпляром, вопросительно смотрел на него. Вот глава строя вновь занес топор. Однако его лезвие лишь глухо стукнуло об твердую скорлупу чешуек на едва заметно вьющемся стебле.

– Это совершенно безвредное для человека растение, – пояснил Карелл, указывая вверх, туда, где виднелось что-то вроде красноватой колыбели, нутро которой закрывала решетка темных наростов. – Вот эти шипы предназначены в основном для мелких животных, но пальцы совать туда не советую, а иначе можно лишиться руки.

Архильд еще пару раз ударил по стеблю, но скорлупа не поддалась. Он утер мокрый от пота лоб рукавом, аккуртано обошел препятствие. Остальные последовали его примеру.

– Почему у всех растений тут шипы? – проворчал Асмер, очередной раз пригибаясь под шипастой лианой над его головой.

Ответа Асмер не услышал. Наверное, потому, что все его спутники были слишком заняты внимательным наблюдением за ближайшими зарослями, на случай, если вдруг оттуда появится какой-либо опасный зверь. Для этого у Асмера, Недларда и Рене, замыкающего строй, в руках были двухзарядные ружья и куча патронов. Так что каждый раз, когда листва рядом с ними шевелилась, затворы незамедлительно щелкали, а темные стволы вскидывались вверх.

Дыхание Архильда стало тяжелее, громче, а удары топора – слабее, тише. Он уставал.

– Отдохни, дружище, – раздался голос Карелла.

Архильд обернулся. В тишине журчащей воды и шелестящих листьев послышался треск рвущейся ткани.

– Твою мать, – выругался он, теребя в руках рукав куртки, в котором зияла дыра от пореза. По плотной ткани стекала вязкая смолинистая жидкость.

– Дай посмотрю, – произнес Недлард, протягивая руку, – ну, считай, что тебе повезло, отделался лишь порванной курткой.

– Я что-то устал, – сказал Архильд, выдохнув.

– Я тебя подменю, – отозвался Асмер. Ему надоело медленно, без дела, идти через заросли. Руки, держащие ружье, немели. Хотелось размяться.

Асмер взял в руки топор, убрал ружье за спину и принялся вырубать впередилежащие растения, следую указанному Кареллом направлению.

Стояла невыносимая жара, под брезентовой курткой ручьем лился пот и практически сразу испарялся. Надоедливо жужжала мошкара и комары, целым кровососущим облаком липли к покрытому испариной лицу, кусали покрывающееся волдырями лицо. И ко всему этому сверху, по бокам и снизу угрожающе торчали заостренные побеги. Так что приходилось внимательно следить, куда наступаешь, ведь лишний шаг не туда мог стоить жизни или, по крайней мере, здоровья.

Асмер быстро устал. Монотонная, кропотливая и одновременно физически тяжелая работа быстро утомила. Руки заныли от напряжения, мокрая одежда стала все больше прилипать к телу, а топор с покрытым отвратной смолой лезвием грозил выпасть из промокших перчаток. Однако вскоре заросли как будто стали редеть. В водинистой почве лежали редкие гниющие листья деревьев, а палящее солцне будто потускнело, скрылось за густыми кронами постепенно растущего леса. Вскоре под ногами зашуршели листья.

Отряд вошел в сень огромных, толстоствольных исполинов, что своими размашистыми кронами, плотной завесой закрывали небосвод, пропуская лишь крохотное количество света. Однако, назойливая мошкара и насекомые, так и норовящие залезть в глаза и нос, куда-то пропали, исчезло даже их закладывающее уши жужжание. Асмер слышал, как его попутчики вздохнули с облегчением.

Это не могло не радовать. Поэтому, когда они вступили в прохладную тень исполинских деревьев, Недлард объявил привал.

По сравнению с тем болотистым подлеском, через который прорубался отряд, уворачиваясь от ядовитых растений и осторожно шагая, в страхе увязнуть в трясине, здесь было даже очень неплохо. Под ногами растелился мягкий ковер из желтых листьев,