Титулы мундиры ордена - Леонид Ефимович Шепелев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Положение 1834 г. предусматривало сокращение сроков выслуги XIV класса для канцелярских служителей первых трех категорий при наличии образования до одного года, двух и четырех лет.[18] При дальнейшем чинопроизводстве первенствующую роль играло уже образование, а не происхождение. Все, кто имел классные чины, делились на три разряда: с высшим образованием, средним и начальным. Производство в каждый следующий чин должно было осуществляться строго по выслуге в предыдущем чине установленного для каждого разряда числа лет — от 3 до 8. При производстве за отличия обязательный срок службы в чине сокращался. Сословное происхождение учитывалось только при получении чина VIII класса, дававшего потомственное дворянство. Для недворян срок выслуги для его получения увеличивался независимо от наличия образования. Кроме того, условием производства в чины VIII и V классов служащих со средним и начальным образованием было назначение на должности этих классов. Производство в чины выше статского советника (V класс) могло иметь место исключительно по личному усмотрению императора, а не по выслуге определенного числа лет. Разрешалось назначать на должности чиновников, «имеющих один чин выше или ниже той степени, в которой положена должность». Чиновник с высшим образованием мог быть назначен даже через степень, т. е. через класс должности. В 1835 г. такое право было предоставлено всем без исключения чиновникам. Юридическая возможность расхождения между классами чина и должности не ломала, однако, традиции, дававшей из нескольких кандидатов на должность предпочтение старшему по классу чина и старшему по времени производства в данный чин.
Для того, чтобы реализовать идею соответствия класса чина классу должности (с расхождениями в 1–2 класса), необходимо было упорядочить отнесение к определенным классам всех существовавших в империи должностей. Понятно, что от самого подхода к «классификации», от того, к каким именно классам будут отнесены должности, зависело реальное значение права, сообщаемого чином, на должность. Принадлежность к классам высших сравнительно немногочисленных должностей к середине 1830-х гг. уже вполне определилась. Отнесение должностей средней и низшей категорий к классам было уточнено и объявлено в виде указа Николая I от 1835 г. «О расписании должностей гражданской службы по классам от XIV до V включительно». В XIX — начале XX в. обычно должность министра соответствовала II классу; товарища министра— III; директора департамента (управления), губернатора и градоначальника — IV; вице-директора департамента и вице-губернатора — V; начальника отделения и делопроизводителя в центральных учреждениях — VI, а столоначальника там же — VII классу.
Такое ранжирование по классам Табели о рангах должностей и чинов в некоторых случаях приводило к коллизиям. Например, когда в 1849 г. новым министром народного просвещения был назначен князь П. А. Ширинский-Шихматов, оказалось, что директор Императорской публичной библиотеки (подведомственной этому министерству) барон М. А. Корф имел три года старшинства в том же чине по сравнению с министром. Это было признано неудобным, и выход был найден в переводе библиотеки в ведомство Министерства императорского двора (в 1850 г.). После ухода Корфа с директорского поста (1861 г.) библиотека вновь была подчинена Министерству народного просвещения (1863 г.).
* * *
В 1840-е гг. правительство предпринимает ряд мер, имевших целью усилить общий контроль за составом чиновничества. Был составлен список всех гражданских чиновников империи, охвативший более 60 тыс. человек. При Собственной его величества канцелярии утверждается Инспекторский департамент гражданского ведомства. В правительственных кругах в несомненной связи с революционными событиями на Западе и ростом образовательного уровня российских чиновников возникла серьезная озабоченность «направлением умов» государственных служащих и наличием в их составе неблагонадежных элементов. Опасный прецедент Николай I видел в Австрии, где, как он считал, была «сильная бюрократия, которая минирует государство и ставит умы в вечную борьбу с правительством». В России его беспокоили, в частности, ведомства юстиции и путей сообщения.[19] По поручению царя министр юстиции граф В. Н. Панин в ноябре 1846 г. разработал соответствующую записку. Панин находил нужным подвергнуть общему пересмотру Устав о службе гражданской и уверял царя в том, что «никакие усилия вашего величества, ни усердие министров к исполнению вашей воли не достигнут цели, если самый порядок определения к должностям не поставит ясными постановлениями преграды к замещению должностей лицами, недостойными оказанного им доверия».
Для пересмотра Устава опять создается особый комитет, которому было предложено при разработке нового варианта этого закона руководствоваться следующими указаниями царя: «Чинами не называться, а называться по местам службы и занимаемой должности. Производству быть не за выслугу, а, как в военном ведомстве, на ваканции и в редких случаях за отличие… Производство за выслугу лет заменить прибавкой к жалованью…». В январе следующего года царь дал указание приложить «всевозможное старание, чтобы действия комитета шли без замедлений».
Однако вскоре работа комитета оказалась парализованной двумя записками министра народного просвещения графа С. С. Уварова, поданными царю в 1847 г., где он выступил с апологией чинов. Записки эти на многие годы стали манифестом и сводом основных аргументов для сторонников сохранения чинов и вновь привлекали внимание всякий раз, когда речь заходила об их отмене.
Касаясь материальной стороны дела, Уваров утверждал, что, «разумеется, никаких сокровищ не будет достаточно для замены чинов новыми окладами». В условиях середины XIX в. проблема вознаграждения труда государственных служащих осложнялась тем, что возникавшие в стране частные предприятия предлагали квалифицированным служащим гораздо более высокие заработки. При недостаточности же окладов, выплачиваемых чиновникам, чины остаются основным средством привлечения к государственной службе и удержания на ней способных людей. Поэтому особенно важно было поддерживать в чиновниках идеи чести, обольстительную мысль, «что чин возвышает их над всеми званиями, хотя и пользующимися вполне житейскими выгодами». Отмена чинов лишила бы правительство «важнейшей пружины действовать на умы, средства, которое, имея почти фантастическую силу, ничего не стоит государству и не может быть заменено никакими материальными вознаграждениями». Что касается отрицательных последствий существования чинов, то они, по мнению Уварова, в результате «постепенных изменений, сообразно требованию обстоятельств, приведены, наконец, в такое положение, что, служа поощрением заслуг, совершенно устранены от неудобства — распространять до излишества класс потомственных дворян». В заключение Уваров утверждал, «что укорененная в общем уважении и совершенно согласная с монархическим духом гражданская иерархия России, оставаясь неприкосновенною…послужила бы к вящему укреплению твердыни русского самодержавия».
Ознакомившись с записками Уварова, Николай I написал на одной из них: «Много весьма справедливых мыслей». Практическим
