Немецкая машина футбола - Рафаэль Хонигстейн

Даже по стандартам благородства Лёва Мертезакер, родившийся в Ганновере сын банковского менеджера, был очень добродушным парнем, всегда четко формулирующим свои высказывания, он представлял новую породу футбольного профессионала. Он еще был прыщавым юношей, жившим с родителями и проходящим «Zivildienst», альтернативную гражданскую службу вместо обязательной военной, когда Клинсманн впервые вызвал его в сборную в 2004 году. Никого насильно не заставляют служить в рядах Бундесвера (национальной армии), но те, кто хочет послужить своей стране иным способом, должны объяснить причину своего решения в письме на имя Министерства обороны. Мертезакер написал, что он пацифист и по натуре, а также упомянул свой рост – 198 см, – по причине которого не сумел бы служить в танковых войсках или на субмарине. Правительство согласилось с его доводами. По своей собственной воле он отработал 18 месяцев в психиатрической больнице, помогая недееспособным людям. «Это помогло мне увидеть все в истинном свете», – сказал он.

Bild по ходу Евро-2008 с издевкой окрестила его пару с Кристофом Метцельдером «Мистером Храпом и Мистером Медленным». Мертезакер никогда и не был в числе быстрейших игроков. Он потерял свое место в составе в 2012 году, проиграв конкуренцию Матсу Хуммельсу, но никогда не делал большого шума из этого события. Буква F в аббревиатуре «BFG» – такое прозвище ему дали в «Арсенале», означает вовсе не «friendly» («дружелюбный») – «У нас есть Big Fucking German», распевают кричалку болельщики на «Эмирейтс», но Мертезакер давно известен всем как кроткий великан и искренне переживающий за команду игрок. «Он был куда более важен для команды, чем считают большинство людей, – говорит один из членов сборной. – Если ему хорошо, то хорошо было и всем остальным вокруг него».

А значит, если он потерял свое терпение, стало быть, Бюхлер задел за живое. Позднее репортер рассказал, что центральный защитник с досады ударил по рекламному баннеру еще до начала интервью. После их перепалки в эфире защитник повернулся к сотруднику пресс-службы DFB и крикнул ему: «Невероятно! Как смеет этот парень?»

После душа и переодевания Мертезакер остыл, но по-прежнему отказывался говорить об ошибках сборной Германии. «Я не собираюсь разбирать эту игру и говорить вам, что и кто нам нужен, – сказал он мне после матча. – Решающим фактором стало то, как мы бились друг за друга, как встали на защиту друг друга. Все те, кто раньше жаловался на то, что мы провалились, играя в красивый футбол, теперь начинают жаловаться на то, что мы не играли красиво. Мне плевать на все это. Все матчи [в этом раунде плей-офф] были непростыми. Но мы прошли дальше». На вопрос об открытом характере игры он смог выдавить из себя только усталое: «Мы этого не хотели».

«Я понимаю, что СМИ всегда концентрируются на негативных моментах, – сказал он спустя несколько месяцев. – Но, будучи игроком, ты оцениваешь игру совсем иначе. Ты чувствуешь: соперник прибавляет уверенность в себе, они превосходят сами себя, а у тебя проблемы. Но ты отыгрываешься благодаря своему опыту и мастерству, а также благодаря превосходству в физике. Это в духе менталитета «Баварии». Мы знали: что бы ни произошло, мы выиграем этот матч! В конечном счете ты испытываешь невероятную гордость от того, что прошел дальше и отдал всего себя Германии. Но другие считают, что ты все сделал не так. Тут происходит столкновение миров. Я не думаю, что кому-то повредит, если я выскажу эту точку зрения публично».

В совместном с Бюхлером интервью для Die Zeit в ноябре 2014-го Мертезакер рассказал, что его бурная реакция не была целиком продуктом сырых эмоций, но отчасти была просчитана. «Я знал, что не все в этой игре сложилось для нас удачно. Но я хотел защитить то хорошее, что было, от нападок людей извне. Критика – это нормально, но, будучи игроком, ты думаешь о том, что через три-четыре дня тебе опять придется выходить на поле. Нельзя позволить, чтобы кто-то убедил тебя в твоей слабости в этот момент».

Его партнеры понимали, о чем он толковал. В самолете на обратном пути до лагеря сборной они показывали ему клипы с его интервью на экранах своих мобильных телефонов. «Чего ты хочешь? Бочку со льдом! Клоуны! Суперинтервью, Пер. Ты творишь историю», – повторяли они радостно. Было очень весело, но у интервью был и серьезный подтекст. Игроки чувствовали, что он высказался в их защиту. «Они не сломят нас. Мы одна команда, мы хотим пройти дальше, это все, что имеет значение», – сказали они Мертезакеру, как вспоминал он сам.

Вы можете подумать, что телеинтервью – где-то в конце списка вещей, способных положительно повлиять на кампанию команды на турнире. Но в этом случае вы ошиблись бы. «Интервью Пера стало прорывом, если говорить с точки зрения восприятия его командой, – утверждает Бирхофф. – Оно указало нам путь вперед. Люди осознали, что эти ребята имеют серьезные намерения, что они отдают свои сердца, свою страсть и то, как с ними обращаются [СМИ] – неправильно». Обмен репликами между Мертезакером и Бюхлером был включен в официальный документальный фильм о Чемпионате мира от DFB под названием Die Mannschaft. Во время показов фильма в кинотеатрах эту сцену встречали аплодисментами.

Столкновение миров. Игра с Алжиром обозначила линию раздела между заоблачными ожиданиями и куда менее яркой действительностью на поле. Die Welt почувствовала, что только что кампания сборной Германии на мундиале пережила знаменательный момент, что она достигла поворотной точки. Но куда этот поворот заведет команду, они не знали. «Эта победа в дополнительное время предположительно войдет в историю DFB позже, – писала газета для среднего класса, – либо превознесенной до небес, как искра, давшая пламя победы на Чемпионате мира, либо демонизированной, ставшей символом предопределенной неудачи, предсказанием грядущего конца эры Лёва».

«Внешняя реакция на результат, но также и внутренняя до какой-то степени заставила меня задаться вопросом, – говорит Бирхофф. – В ходе подготовки мы понимали, что игра будет жесткой, бельгийцы потом сказали мне, что алжирская команда была самым трудным соперником, с которым они столкнулись. Такая игра должна быть у команды на любом турнире. Иначе и не бывает. По сути, это был хороший знак. В матче была драма, да. Но в плей-офф хватало драматичных матчей. Имело место предположение – самонадеянное, пожалуй, – что большие команды просто выйдут на поле и легко победят, но матчи развивались для них скачками, вверх-вниз, игра шла от ворот до ворот. Все полагали, что матчи будут идти на меньших скоростях, что команды будут более осторожны в жарких условиях Бразилии. Но матчи получались куда более событийными, чем ожидалось, ни одной из команд не удавалось по-настоящему доминировать. Я был удивлен таким восприятием и оценкой вещей. Словно бы сборная Германии должна была выступить совсем не так, как все остальные».

Бирхофф считает, что в таком подходе есть нечто исконно немецкое: укоренившее нежелание принимать неидеально отыгранный матч вне зависимости от внешних обстоятельств: «Повсюду экономический кризис – но у нас его нет. Банки терпят банкротство один за другим? Но не здесь, тут такого не бывает. Будучи сильной нацией, обладая сильной сборной, можно компенсировать что-то и выравнивать баланс, но у этих проблем есть свои причины, причины, от которых нельзя все время убегать».

Но что насчет проблем, решительно возникших в результате собственных ошибок? К четвертому матчу на турнире ограниченность схемы Лёва без крайних защитников стала вполне очевидна. Играть с Ламом в центре – это одно, не играть с профильными крайними защитниками, способными обеспечить поддержку в атаке, – это нечто совсем другое. Для многих было загадкой, почему Лёв не давал шанса Эрику Дурму или Кевину Гросскройцу; оба в матчах за «Боруссию Дортмунд» в Лиге чемпионов показали, что могут справиться с этим заданием. Швайнштайгер превратился в ходячего мертвеца после 110-й минуты. Его партнер-конкурент Хедира был вовсе не рад вновь оказаться на скамейке запасных. «Спросите у Мехмета», – с насмешкой сказал Хедира репортерам в микст-зоне и ушел, не сказав больше ни слова. Мехмет Шолль, бывший полузащитник «Баварии», ставший экспертом на телевидении, раскритиковал игрока в прямом эфире за его плохо скрываемую колкость в адрес Швайнштайгера и роли того в матче против США.

В атаке единственным игроком стартового состава, который играл на приемлемо высоком уровне, был Томас Мюллер. Месут Озил, несмотря на забитый им гол, по-прежнему подолгу пропадал из игры, не сумев адаптироваться к своей более периферийной роли после того, как его привычную позицию центрального атакующего полузащитника занял Тони Кроос. Гётце отбегал 45 минут вхолостую. Ни один немецкий журналист не захотел пообщаться с ним после финального свистка.