Мокрушники на довольствии - Дональд Уэстлейк

Человек, подобный тому мокрушнику, который признавал, что ловит кайф, убивая людей, всегда вызывает у меня тревогу. Мне делается не по себе. На такого парня невозможно положиться, ему нельзя доверять. Эд никогда не отдал бы мою работу человеку с такими умонастроениями. Ему нужен кто-нибудь навроде меня, способный убить, если без этого не обойтись, но неспособный пристраститься к вкусу крови.

Я размышлял об этом и гадал, сумею ли когда-нибудь объяснить все Элле.

Как втолковать ей, что я убиваю только хладнокровно и не становлюсь при этом хладнокровным животным? Что я делаюсь бесчувственным, лишь когда чувства несут в себе опасность, а при обычных обстоятельствах у меня их не меньше, чем у любого другого человека?

Мне казалось, что я вообще не смогу этого объяснить – ни Элле, ни кому бы то ни было вообще. Я очень сомневался, что сумею растолковать ей суть своих взаимоотношений с организацией и причины, по которым я способен оставаться самим собой, даже выполняя те задания, которые мне поручают.

Способен? Нет. Не то слово. Обязан. Я не смог бы объяснить Элле, зачем и почему мне необходимо оставаться самим собой, даже исполняя все требования организации. Я не смог бы объяснить, что всякий профессионал крайне нуждается в том, чтобы другие нуждались в нем как в профессионале. А моя профессия – быть верной правой рукой Эда Ганолезе.

Что, разумеется, вновь возвращает нас к изначальному вопросу: могу ли я жениться на Элле и продолжать работать на Эда Ганолезе?

Дурное предчувствие говорило мне, что ответ на этот вопрос будет отрицательным. А это, в свою очередь, подводило меня к следующему вопросу: что мне нужнее – Элла или моя работа и нынешнее житье-бытье?

И ответить на этот вопрос я не мог.

Продолжая размышлять, я собрал себе завтрак, потом немного послонялся по квартире, не зная, куда себя деть. В конце концов я закинул эту головоломку на задворки сознания, взял записную книжку, устроился в гостиной и опять сосредоточился на другой головоломке: кто и почему убил Мэвис Сент-Пол и Бетти Бенсон?

Мне пришло в голову, что убийца, возможно, и вовсе не упомянут в моем списке. Но кто еще остается? Я уже наводил справки, повсюду совал нос, но так и не узнал ни одного нового имени. Его просто не могло не быть в списке.

Он должен был оказаться одним из трех оставшихся.

Ну, а если имен в списке вовсе не останется?

Что ж, тогда и буду горевать, а пока еще рано.

У меня было два любимчика – Эрнест Тессельман и муженек. Но сейчас я мог заняться только одним из них, Тессельманом. С благоверным же придется повременить до поступления сведений из Восточного Сент-Луиса.

Похоже, пришла пора опять поточить лясы с Эрнестом Тессельманом. Я позвонил Эду, сообщил ему, что намерен делать, и узнал домашний телефон Тессельмана. Затем позвонил ему, назвался и сказал, что хотел бы еще малость посудачить.

– Вас все еще беспокоит полиция? – спросил он меня.

– Нет, они отстали. Спасибо вам за это, мистер Тессельман.

– О чем же тогда вы хотите вести разговор?

– Я предпочел бы сообщить вам об этом при встрече, сэр.

– Но только не у меня дома. В четыре часа я буду на службе.

Он дал мне адрес. Пятая авеню, чуть южнее Центрального парка. Я пообещал приехать к четырем.

Теперь мне предстояло бездельничать целых три часа. И я принялся бездельничать, думая то об Элле, то об умнике, и бездельничал примерно до половины третьего, когда зазвонил телефон.

Я поспешно снял трубку, надеясь, что звонят из Восточного Сент-Луиса, но вместо сент-луисского блюза услышал обычные заупокойные песнопения Клэнси Маршалла:

– Клей, ты мог бы хоть немного урезонить Эда? – затянул он.

– Ну, что теперь не так?

– А ты как думаешь? Твои игрища в полицейских и воров, вот что. Не знаю, говорил ли тебе об этом Эд, но пока вы двое суетитесь по пустякам, до которых нам нет никакого дела, организация разваливается к чертям. Я только что разговаривал со Старкуэтером, нашим бухгалтером, и выяснил, что ваши забавы стоят денег, и гораздо больших, чем мы можем себе позволить.

– Ну и чего ты от меня ждешь?

– Поговори с Эдом. Меня он не слушает.

– И меня тоже не послушает. Клэнси, он хочет получить парня, который заварил кашу.

– А дальше что? Клей, взгляни на вещи разумно. Билли-Билли Кэнтел в полиции, значит, дело закрыто. А этого парня мы все равно не сможем сдать.

– Не думаю, чтобы у Эда было намерение сдавать его властям.

– А что еще с ним делать? Убить?

– По-моему, у Эда есть такая мысль. Да, убить.

– И опять довести полицию до белого каления. Превосходно. Это тебе не убийство какой-нибудь шпаны из организации, Клей. Тебе придется убивать человека, который с точки зрения закона будет считаться добропорядочным гражданином. Значит, опять начнется следствие, и вся тяжесть ляжет на нас.

– А может, и нет. Вероятно, мы сумеем сделать все по-тихому.

– Может! Вероятно! Мы тотчас вылетим из дела, если станем действовать на авось.

– Клэнси, скажи мне вот что. Эд злится на тебя за то, что ты выступаешь против?

– Он меня больше и слушать не хочет. Я звоню ему домой, а этот его неандерталец-телохранитель просто вешает трубку.

– Значит, ты хочешь, чтобы с ним поговорил я. Но от этого не будет никакого проку, Клэнси. Он просто разозлится и на меня тоже. Если уж он не следует советам своего поверенного, моим и подавно не последует.

– Но мы больше не можем заниматься этим дурачеством, Клей.

– Вероятно, это недолго продлится.

– Ты подбираешься к нему?

– Думаю, что да.

– Что ж, хоть какое-то утешение. Я бы бросил это занятие, но если дело будет сделано и благополучно предано забвению, меня это тоже устроит.

– Не относись к своей работе так серьезно, Клэнси.

– Мне платят как раз за серьезное отношение к делу, – ответил он.

Поговорив с ним, я еще какое-то время раздумывал о том о сем, а в начале четвертого вернулась Элла. Я было полез к ней с разговорами, но она быстро пресекла это, сказав:

– Не сейчас, Клей. Я еще не расположена к такой беседе. Ты ел что-нибудь?

– Нет, – ответил я.

Мы перекусили, не затрагивая вышеупомянутую тему, но поскольку она полностью занимала наши мысли, нам не удалось вообще ни о чем поговорить.

Так что трапезничали мы долго и молча.

Глава 23

Контора Тессельмана располагалась на четырнадцатом этаже, вывеска, начертанная золотыми буквами на шершавом матовом стекле, гласила: «Эрнест Тессельман, судебный поверенный». Но Эрнест Тессельман уже много лет не имел адвокатской практики в привычном понимании этого выражения.

В конторе кроме него никого не было. Я хочу сказать, там не было секретарши. Но дворецкий, он же вышибала, наличествовал. Теперь он облачился в костюм и превратился в телохранителя, но телохранители не считаются присутствующими лицами.

Встреча проходила в несколько более прохладной атмосфере, чем в первый раз. Телохранитель, которого я по-прежнему называл Смокингом, хотя сейчас он был в повседневной одежде, ждал меня в приемной. Прежде чем проводить меня к хозяину, он настойчиво потребовал, чтобы я позволил обыскать себя. Искал он дотошно, но я не ношу с собой никакого оружия, и в конце концов Смокинг с ворчанием открыл передо мной дверь. Я вступил в святая святых владений Эрнеста Тессельмана.

На этот раз Тессельман был одет прилично, в несколько старомодный серо-голубой костюм и жилетку с цепочкой от часов. Стол, за которым он сидел, был таким же громадным и голым, как в его домашнем кабинете. Он жестом пригласил меня сесть в кожаное кресло напротив, а Смокинг с настороженным видом стал в углу за спиной своего хозяина.

– Начну с рассказа о событиях, которые произошли после нашей последней беседы, – сказал я.

Тессельман молча кивнул. Он ждал, когда я перейду к сути дела. Глаза его смотрели холодно, настороженно и недоверчиво.

– Вскоре после нашего разговора была убита Бетти Бенсон.

– Я знаю, – ответил Тессельман. – Читал в газете. Вроде бы, полицейские думали, что это ваших рук дело.

– Я побывал у нее до прихода убийцы. Как бы там ни было, но Билли-Билли Кэнтел, которого разыскивали в связи с убийством Мэвис Сент-Пол, тоже мертв, и его тело в полиции. Так что с точки зрения закона дело закрыто.

– С их точки зрения?

– Эд Ганолезе не удовлетворен этим. Из-за всей этой истории мы пережили массу неприятностей и понесли большие расходы. Эд хочет свести счеты.

– Значит, вы продолжаете поиски.

– Совершенно верно, продолжаю.

– Но зачем приходить ко мне? В прошлый раз я рассказал вам все, что знал.

– Боюсь, вы мне лгали, мистер Тессельман.

Он покосился на стоявшего истуканом Смокинга, потом опять взглянул на меня.

– Весьма невежливое высказывание. И неверное.

– Как я говорил, мне удалось побеседовать с Бетти Бенсон перед ее убийством. Она расходилась с вами во мнениях по одному-двум вопросам.