Жизнь Ленина - Мария Прилежаева

Двери в квартиру были распахнуты. В смятении и страхе толпились товарищи.

Приехали врачи.

- Что? - спрашивали с надеждой товарищи. - Не тяжело ранен Владимир Ильич? Не очень опасно?

Тяжело ранен. Очень опасно...

Томительно тянулись минуты. Вот вернулась с работы Надежда Константиновна. Отчего открыты двери? Отчего так много в доме людей?

Кто-то бережно погладил её по плечу. Она поняла. Спросила:

- Жив?

Стон донёсся из комнаты Ленина. Она выпрямилась, подтянулась и с сухими глазами, без слёз, вошла к Владимиру Ильичу. Он увидел её, улыбнулся через силу:

- Ничего, Надя, с революционером это всегда может случиться. Пустяковая рана, поправлюсь...

И закрыл глаза. У него падал пульс. Ему было хуже и хуже.

Неужели Ленин умрёт?

В ЭТИ ТРУДНЫЕ ГОДЫ

В коридоре Совнаркома стрекотали телеграфные аппараты: та-та, та-та, та-та... Передача - приём, передача - приём... Один телеграфист в солдатской шинели принял бегущую ленту. Вчитался. С какой-то особой поспешностью расшифровал и бегом понёс в конец коридора, на квартиру Ленина.

Дверь открыла Надежда Константиновна. Он протянул телеграмму.

- Скорей передайте Владимиру Ильичу, - сказала она.

"Володе будет приятно, что именно этот солдат принёс такое известие", - подумала Надежда Константиновна.

Они его знали со Смольного. В Октябрьские дни Советскому правительству понадобились свои верные телеграфисты. Солдат выучился телеграфному делу. Из Петрограда с правительством переехал в Москву.

- Несите, - торопила Надежда Константиновна, и телеграфист, обрадованный таким поручением, вошёл в маленькую комнату.

Там стояла узкая кровать, покрытая клетчатым пледом. Рядом с кроватью у окна письменный стол. Владимир Ильич читал за столом. Левая рука его висела на перевязи. Он похудел и осунулся, а в остальном был прежним. Так же остры глаза, так же быстры движения.

Телеграмму прислали бойцы Красной Армии.

"Дорогой Владимир Ильич! Взятие Вашего родного города - это ответ на Вашу одну рану, а за вторую - будет Самара!"

- Ну молодцы! - воскликнул Владимир Ильич. - Ну, спасибо, спасибо! растроганно повторял он. И снова перечитывал вслух телеграмму: - "Взятие Вашего родного города..." Наши взяли Симбирск, слышите, товарищ телеграфист? Замечательная победа, слышишь, Надюша?

Владимир Ильич тут же написал ответную телеграмму. Поздравлял красноармейцев с победой, благодарил. Писал, что взятие Симбирска - самая целебная на его раны повязка.

- Нет лучше для меня лекарства, чем эта весть! Теперь живо пойдет на поправку, - сказал Владимир Ильич.

И верно, через несколько дней в "Правде" был напечатан врачебный бюллетень о том, что здоровье Владимира Ильича поправилось.

Врачи позволили Ленину вернуться к работе.

Времена наступали тяжёлые. Антанта поняла, что с Красной Армией шутки плохи, и двинула на нас ещё больше сил. Четырнадцать государств вторглись на советские земли. Белогвардейцы и кулаки хлебом-солью встречали чужие войска. Вступали под чужое командование. Белогвардейские составляли полки. И шли на Советскую власть. Страна наша стала осаждённой крепостью.

- В осаждённой крепости вся жизнь должна идти по-военному, - сказал Ленин.

Постоянно к Ленину приезжали военные специалисты и красные командиры докладывать о положении на фронтах и советоваться.

Ленин сказал:

- Во время гражданской войны нужны особенные порядки.

И предложил ввести всеобщую трудовую повинность. Советские люди все-все-все должны работать на заводах и фабриках, в учреждениях, на полях, на железных дорогах. Помогайте Красной Армии, советские люди!

Красной Армии нужно оружие. Товарищи рабочие, изготовляйте оружие. Больше оружия!

Красную Армию нужно обувать, одевать. Товарищи рабочие, больше шейте сапог, гимнастёрок, шинелей.

Фабрики не успевали шить сколько надо. Не хватало кожи для сапог. Не хватало материи. Как быть? Как одеть народ и Красную Армию?

Правительство и партия объявили сбор у населения тёплых вещей. Люди несли на сборные пункты полушубки, фуфайки, шерстяные шарфы и носки.

А буржуи не хотели расставаться со своими богатствами. Красная Армия была буржуям чужой. Им не жалко красноармейцев, не жалко детишек. Пусть мёрзнут.

- Надо отобрать у буржуазии лишние тёплые вещи. Хватит им по одному пальто, - сказал Ленин Дзержинскому. - Трудящиеся последнее отдают. И богатые пусть поделятся.

Дзержинский был председателем Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, или, как тогда называли, ЧК. Дзержинский послал чекистов в дома богачей. Собирали чекисты одежду и обувь. Потом раздетым, разутым рабочим по ордерам раздавали без денег. И Красной Армии посылали на фронт.

Но голод был самой страшной бедой. Давно продукты в городах выдавали по карточкам. Помалу, впроголодь.

Советское правительство издало новый строжайший закон. Назывался новый закон продразвёрсткой. Это значит, крестьяне обязаны были весь лишний хлеб и продукты сдавать государству. Муку, крупу, мясо, масло, картофель - всё отдавали для Красной Армии, для рабочих и служащих. Тяжело крестьянам, но другого выхода не было.

Такой порядок, когда в Советской стране была продразвёрстка и всеобщая трудовая повинность, когда весь народ работал для фронта, когда продукты распределялись по карточкам, а одежду выдавали по ордерам, потому что продуктов и одежды было так мало, когда полуразрушенный транспорт был занят перевозкой орудий и войск для защиты страны и ехать в поезде можно было только по пропуску, - такой порядок Ленин называл военным коммунизмом.

Трудные годы!

Счастье, что в эти трудные годы был у нас Ленин.

СЛУЧАЙ В СОКОЛЬНИКАХ

Во время болезни Владимира Ильича, когда несколько дней он был при смерти, Надежда Константиновна скрывала страх и тоску, держалась как каменная, стойкости её все удивлялись.

А когда Владимир Ильич поднялся, сама заболела. Да сильно! От душевного потрясения вспыхнула старая болезнь. Ныло сердце, не могла ходить, не спала, задыхалась. Врачи сказали, только чистый воздух может помочь.

Санаториев в ту тяжёлую пору было у нас очень мало. Но для слабых детей в Сокольниках под Москвой открыли Лесную школу. Стояла школа посреди парка, воздуха чистого - океан!

Надежду Константиновну уговорили здесь пожить.

Когда Ленин приехал поглядеть Лесную школу, где придётся Надежде Константиновне жить, навстречу выбежала ватага ребят. Впереди, задрав хвост крючком, неслась собачонка.

- А позвольте познакомиться, как вас зовут? - спросил Владимир Ильич.

- Её Бобкой зовут! - в восторге закричали ребята.

- Господин Бобчинский, - сказал Владимир Ильич.

И протянул Бобке руку, а она лапку дала. Ну уж тут ребята вовсе пришли в восхищение. Не знали, чем ещё Владимира Ильича удивить. Другую свою любимицу, кошку Муську, притащили показывать. И Ленин решил, что Надежде Константиновне хорошо будет среди этой весёлой и живой ребятни. Проводил Надежду Константиновну в Лесную школу. Страшно занят был Ленин. Каждый день до поздней ночи занят был решением государственных дел. Всё в государстве строилось заново, а ведь Ленин был главой государства.

А вечером всё-таки выберет час, скажет Гилю:

- Поедем навестим Надежду Константиновну, а?

Настала зима. Навалило снегу. Москву замело, занесло. Ломовики не успевали вывозить из города снег, так и стояли сугробы по улицам, вышиной чуть не в два этажа.

В один такой снежный январский день 1919 года в Лесной школе была назначена ёлка. Владимир Ильич обещал приехать на ёлку. Собрались под вечер с Марией Ильиничной, взяли для Надежды Константиновны бидончик молока и поехали.

Машину, как всегда, вёл шофёр Гиль. Да ещё поехал товарищ из охраны, Чебанов.

Был воскресный день, народу на улицах множество. Заваленные сугробами улицы были узки, словно траншеи, в иных местах не проедешь. Но шофёр Гиль ловко маневрировал между людьми и горами снега, машина шла без задержки.

Вдруг, при въезде в Сокольники, у железнодорожного моста, где не видно было людей, трое человек загородили дорогу:

- Стой. Будем стрелять!

Гиль хотел проскочить, но Владимир Ильич велел остановиться. Владимир Ильич подумал, что это милиционеры. Время военное, милиционеры обязаны следить, кто выезжает на машине за город. А что не по форме одеты, так тогда милицейской формы ещё не водилось.

Автомобиль стал. Трое здоровенных мужчин окружили машину. Распахнули дверцы. Нацелили револьверные дула:

- Вылезайте!

Все вышли.

- Я Ленин, - сказал Владимир Ильич.

Он всё ещё думал, что это милиционеры. Но что такое? В одну секунду двое приставили к вискам Владимира Ильича револьверы. Он чувствовал их холодную сталь. Третий, в папахе, с наглым лицом, живо обшарил карманы. Забрал кремлёвский пропуск и маленький ленинский браунинг.