А может, в этот раз? - Барбара Бреттон

– Ты плохо выглядишь, – заметил Джо, обращаясь к Кристине. – Давай я поведу.

Кристина хотела было поспорить, но вместо этого зев­нула, предложив:

– Хорошо, но я буду штурманом.

– Здесь прямая дорога, Кристина. Я и без тебя справ­люсь, – сказал Джо, садясь за руль.

– Нет, – настаивала на своем Кристина. – Я хочу указывать путь. Так я лучше буду себя чувствовать.

– Как тебе угодно.

– Большое спасибо за разрешение, – не смогла не съехидничать Кристина.

Мак-Марпи рванул с места как зверь.

– Джо!

– Проверка движка.

Машина шла ровно и быстро, и Кристина как заворо­женная смотрела на расстилавшуюся перед ними трассу. Одна лишь луна освещала дорогу, весь мир тонул в тени. Резкие очертания юттовых деревьев и креозотовых кустов, тени от камней, остроугольные вершины гор на горизонте.

– Почему-то мне кажется, что я вот-вот увижу Джона Уэйна – верхом и в шляпе.

Даже голос Джо казался частью пейзажа.

– Это потому что здесь очень любят снимать вестерны.

Джо махнул рукой в сторону обрыва вдали:

– Смотри, а вот и индейцы! Готов поклясться: они за нами следят.

– Всего лишь игра воображения, Джо.

– Не так уж трудно представить себе их в этом месте. Я вырос на «Великолепной семерке», Кристина, и готов продать свой телевизор ради жизни на ранчо.

Кристина откинулась на сиденье.

– Странная штука жизнь… Я выросла, читая «Вог» и мечтая о квартире на Пятой авеню с видом на парк.

– А где твоя новая квартира, Кристи? Вроде бы он говорил доброжелательно, но Кристина почувствовала иронию.

– В районе Центрального парка.

– И как вид?

– Как тебе сказать…

– Так и скажи. Не очень?

– Вот когда квартиру отделают, тогда и будет вид.

– Привередничаешь, наверное?

– Что значит «привередничаешь»? Я имею то, что хочу, и на сегодняшний день дела у меня идут лучше некуда.

– А как обстоит дело с проблемой выбора? Кристина широко распахнула глаза:

– Некоторые вещи не выбирают, Джо.

Он смотрел прямо вперед и ничего не говорил. Впро­чем, и без слов было ясно, что он понял, что она имела в виду. Он постукивал указательным пальцем по рулю, выбивая незамысловатый ритм, упрямо сжав губы. Она не по­мнила за ним этой привычки, но едва услышав это постуки­вание, словно вернулась в прошлое десятилетней давности, когда у них с Джо все только начиналось.

Как много раз они проезжали по этой самой дороге, как много раз на пути из Лас-Вегаса они останавливались, что­бы глотнуть кофе для бодрости, закусывая орешками или батончиком «Херши», и говорили, говорили… Боже, как они любили поговорить! На любую тему: от проблемы раз­решения абортов в стране до снижения образовательного ценза при поступлении на работу. Не оставались не затро­нутыми и религиозные проблемы, такие как единобожие и слияние религий. Кристина увлекалась, забывая, что не лек­цию читает, а Джо цеплялся к словам. В конце концов они начинали ссориться. Когда же словарный запас иссякал, они бросались в объятия друг друга и занимались любовью с тем же жаром, с каким они делали все, что делали вместе.

Возможно, ошибка Кристины состояла в том, что она пыталась применить к другим опыт, приобретенный с Джо, и не находила ему равных. Наверное, надо было забыть, начать сначала… Но она отдала сердце своему мужу: она любила его, когда они были женаты, и все еще чувствовала себя его женщиной, хотя и знала, что никогда ему об этом не скажет.

Облака заволокли луну, и лицо Джо на миг закрыла тень. Кристина почла бы за счастье не спать несколько ночей кряду, глядя на него, спящего. В нем было нечто такое, чего она не могла найти в других мужчинах. Он был напорист, агрессивен и умен, куда сообразительнее многих. Дитя нью-йоркских улиц, он должен был бы совсем не под­ходить ей, девочке с ранчо, и все же, когда дело касалось действительно важных вещей, они всегда были заодно.

Она любила его тело и его мысли и готова была пове­рить в чудо: в то, что судьба благосклонна к ним, подарив ребенка – еще одно сокровище в дополнение к тем богат­ствам, что они уже имели.

Увы, в тот год судьба не была щедра на чудеса.

– Думаю, немного музыки никому не помешает, – сказала Кристина чуть хрипло от переполнявших ее эмоций.

Требовалась какая-то зацепка за настоящее, якорь, что мог бы удержать ее у берегов реальности, не позволив уп­лыть по воле мечты.

– Да, – сказал Джо, включая радио. – Ты, пожа­луй, права.

Не стоило тратить пленку на Барри Манилова, и Слейд отключил магнитофон.

Он осторожно опустил его в карман, туда же, где лежа­ла монетка, которую он стянул у Марины. Она назвала эту монетку своим талисманом на счастье. Теперь он с полным правом мог назвать ее своим «золотым ключиком». Быть может, она действительно приносила удачу. Первый плод удачи – пленка в магнитофоне. Быть может, за первым плодом последуют другие: например, удастся узнать тайну странного брака Марины и Бойскаута. Кристина думала, что девушка англичанка, как и Слейд, но нужно вырасти на лондонских улицах, чтобы улавливать этот акцент иност­ранца за версту. Нет, она говорила по-английски безупреч­но, но все же какой-то почти незаметный акцент у нее был.

Слейд уже кое-что знал. Он знал, что простые люди не отправляют своих отпрысков учиться в лондонские пансионы.

Там учатся дети богачей, те, чьи родители хотят знать наверняка, что их отпрыски заведут нужные знакомства с детства и все у них потом будет как надо.

Слейд уселся поудобнее. Честно говоря, они несколько разочаровали его: могли бы найти тему попикантнее, а то все о ранчо и каких-то старых фильмах.

– Ты проснулся? – шепотом спросила Марина. Слейд сделал вид, что зевает.

– Ты что-то спросила, дорогая?

За противным голосом Барри едва ли Крис и Джо ус­лышат их разговор.

– У тебя глаза открыты.

Слейд повернулся к Марине. На щеке у нее осталась вмятина – девушка спала прислонившись к двери. Мыши­ного цвета волосы были в беспорядке. Даже смешно срав­нивать ее с Кристиной.

– И тебя Манилов разбудил?

Марина мечтательно покачала головой в такт мелодии.

– Мне он нравится. Слейд приоткрыл окно.

– Тебе надо подышать воздухом.

Марина подвинулась к нему поближе.

– О чем они говорили?

– А ты разве не слышала?

– Расскажи мне, – повелительным тоном потребовала Марина. – Я должна знать все, каждую мелочь.

– Они говорили о ранчо и журналах. Ты не так уж много пропустила, – ответил Слейд и, поглядев на нее повнимательнее, добавил: – Неужели это ревность? Впер­вые замечаю за вами подобное, миссис Мак-Марпи.

– Вовсе нет.