Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том I - Борис Галенин

В последнем большинством голосов решено было «плыть по реке Амуру».

Первый торжественный сплав произведен был в навигацию 1854 года.

В это время союзная англо-французская эскадра из 6 судов, собравшись у берегов Америки, заканчивала уже совместное обучение и в августе 1854 года подошла к Петропавловску. Обстреляв береговые укрепления, неприятель спустил на берег 700 человек судовых команд и двинулся в атаку. Но атака была отбита, и союзники с большим уроном бежали на свои суда.

В следующем 1855 году неприятельский флот был усилен отдельной гонконгской эскадрой и доведен до 17 судов. Тем не менее операции его оказались столь же безуспешными, так как Петропавловский порт был снят, все имущество его перевезено в Николаевск, а суда введены в устье Амура.

Не успев, таким образом, причинить нам на Тихом океане почти никакого вреда, крепко зацепившиеся за Южный Китай англичане решили в следующем же 1856 году перенести свои действия в северную часть его с целью, аналогичную той, с которой американцы посылали в Японию экспедицию коммодора Перри. Но восстание в Индии не позволило им сразу же двинуть в Китай значительные силы. Серьезные операции начались лишь в 1858 году и затянулись до 1860 года, а за это время события на Амуре начали быстро идти к благополучному для нас разрешению.

В конце 1856 года учреждена была Приморская область, и центр управления всей прилегающей к Тихому океану Сибирью перенесен из Петропавловска в Николаевск-на-Амуре. В начале 1857 года утверждено было заселение левого берега Амура, для чего с открытием навигации двинуты были вниз по реке переселенцы Амурского конного полка и под личным руководством Генерал-Губернатора заняли левый берег Амура. При устье Зеи стали лагерем 13-й линейный батальон и дивизион легкой артиллерии. Кроме того, Муравьев сформировал в Забайкальской области из крестьян горнозаводского ведомства пеший казачий полк с артиллерией, а в распоряжение адмирала Путятина шли уже из Кронштадта семь военных судов.

Столь решительные меры к упрочению нашего положения на Амуре произвели сильное и благотворное впечатление на Китай. Не желавшее вначале даже разговаривать с нашими дипломатами пекинское правительство прислало теперь сказать, что «из-за возникших недоразумений оно не станет разрывать с нами двухсотлетнюю дружбу»…

Начавшиеся вследствие такого заявления переговоры между Генерал-Губернатором Муравьевым и пограничными китайскими властями привели к заключению так называемого Айгуньского договора. Договор этот признавал за Россией право на те земли, которые фактически были заняты нами исключительно благодаря смелой инициативе и неутомимой энергии Геннадия Ивановича Невельского и Николая Николаевича Муравьева. И не забудем, твердой поддержке их начинаний Русской Самодержавной властью.

С чувством глубокого удовлетворения следует отметить, что установленная этим договором граница России с Китаем пока остается таковой.

9. Об «атлантизме» старом и новом

Позволим себе маленькое отступление.

Простая справедливость требует признания за всемирными завоевателями и нашими историческими соперниками, назовем их условно «англосаксами», одного неоспоримого качества — редкостной жизненной хватки, не осложненной какими-либо морально-этическими соображениями, но зато обильно прикрытой псевдоморальной, претендующей даже на христиански звучащую фразеологией. Качество это сопряжено с почти наивно-дикарской убежденностью, что весь остальной мир служит удобрением для полей избранной расы, позволяющим удовлетворять ее бесконечно растущие культурные и особенно материальные потребности.

Не вдаваясь сейчас в какие-либо религиозно-философские оценки этого вполне эмпирического феномена, отметим очевидное.

«Просвещенные мореплаватели», внимательно наблюдая жизнь человечества в ее целом и оценивая каждое событие по степени влияния его на их собственные дела, неустанною работою мозга в специфическом направлении развили в себе одну полезную способность. Именно способность видеть и почти осязать во времени и пространстве то, что людям с менее практичным умом и воображением, направленным не на одно добывание материальных благ, кажется либо пустой фантазией, либо не стоящими трудов вещами.

В искусстве борьбы за жизнь, то есть политике, эта способность дает им все преимущества гроссмейстера над рядовым игроком. Весь земной шар является для них своего рода шахматной доской. Народы, тщательно изученные в своих основных свойствах и в духовных качествах своих правителей, — живыми фигурами и пешками на этой доске. Фигурами и пешками этими они двигают с таким расчетом, что их противник, видящий в каждой стоящей перед ним пешке самостоятельного врага, в конце концов теряется в недоумении — каким же образом и когда им был сделан роковой ход, приведший к проигрышу партии?

Такого именно рода искусство видим мы по сей день в действиях атлантических и тихоокеанских «демократий» против нас самих.

Часть вторая.

ДАЛЬНИЙ ВОСТОК: ГРАНИЦЫ МОРСКИЕ И СУХОПУТНЫЕ

1. Взгляд на карту

После Айгуньского договора, подписанного 16 мая 1858 года и утвержденного центральным китайским правительством в ноябре 1860 года, политическая обстановка на левом фланге борьбы Российской Империи за выход к морям и океанам сложилась таким образом.

Приобретя Амур, Россия получила вместо почти непроходимого Охотского тракта удобный водный путь в 4140 верст длиною и от 300 до 1000 саженей шириною, шедший по хлебородному краю и приводивший к Японскому морю. Последнее по сравнению с Охотским и Беринговым морями казалось теплым, укрытым и вполне удобным для устройства на нем баз торгового и военного флота. Но было у Японского моря и два неустранимых недостатка.

Во-первых, в зимнее время оно также вдоль материка обрамлялось широкою ледяною полосою. Спасаясь от этого предательского капкана, наш флот четыре месяца в году в качестве бездомного вынужден был скитаться по чужим портам, что не могло способствовать его престижу.

Во-вторых, выходы из этого моря как на юг через Корейский пролив, так и на востоке через Лаперузов находились под ударами Японии, за спиной которой уже тогда стояли Соединенные Штаты.

Недостатки эти, естественно, замечены были и англичанами. Сразу за ратификацией Айгуньского договора дисциплинированная английская пресса, как говорит генерал Алексей Вандам, «по сигналу хорошо известного в свое время Равенштейна» забила тревогу, указывая на беззащитность Маньчжурии, что начавшая уже спускаться со своих ледников Россия не задержится на Амуре ни одного лишнего дня и при первом же удобном случае двинет свои полки далее на юг — к Печилийскому заливу.

Идеологическая подготовка грядущей русско-японской войны началась.

Взгляд на карту показывает, что единственная оставшаяся для Русского государства возможность свободного выхода в Тихий океан — это контроль над Корейским проливом.

Пролив этот, посередине которого находится остров Цусима, разделяется им на два: Западный Корейский пролив, или пролив Броутона, между Кореей и Цусимой, и Восточно-Корейский пролив, или пролив Крузенштерна, между Цусимой и Японией. Иногда второй пролив называют просто Цусимским.

Понятно, что обладание островом Цусимой дало бы русскому флоту возможность контролировать оба Корейских пролива. В определенном смысле заменой этому могла бы стать русская военно-морская база на южном побережье Кореи визави Цусимы. В этом случае под нашим контролем находился бы, во всяком случае, пролив Броутона и оставалась возможность связать эту базу железнодорожным путем с сетью русских железных дорог.

Следовательно, России жизненно необходим был контроль над Корейским полуостровом, без которого ворота в океан оставались для нас по-прежнему закрыты. С исчерпывающей, но навсегда запоздавшей наглядностью это и продемонстрировала русско-японская война.

Таким образом, борьба за приобретение Цусимы и за политическое преобладание в Корее должна была бы стать главной целью русской внешней политики и стратегии на Дальнем Востоке.

Глядя из нашего года-времени можно с уверенностью сказать, что возникшую ситуацию адекватно и вовремя поняли «просвещенные мореплаватели» по ту и по эту стороны Атлантического океана, стоящие за ними международные финансовые круги, сама Япония и русские моряки Тихоокеанской эскадры.

К сожалению, этого нельзя сказать о Морском Ведомстве «под шпицем» Адмиралтейства. Вовсе не поняла ситуацию российская дипломатия. Во всяком случае, ее высшие сферы.