Ненавижу тебя, сосед - Лина Манило
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я же говорила, что со мной всё в порядке. Небольшой стресс и синяк на плече.
Синеглазка улыбается, оглядываясь, прощается с врачом, сжимает в руке рецептурный бланк. Ничего не спрашивая, Руслан выхватывает его и на бегу просит нас подождать всего лишь пять минут.
— Ой, — ошарашенная Яся по-детски округляет глаза, но, увидев меня, скисает. — Куда это он?
— В аптеку видимо…
Молчим, я рассматриваю носки своих ботинок, думаю о мотоцикле, оставшемся возле забегаловки. А ещё тренировка скоро, её никак нельзя отменить, а я тут время трачу на девушку, которая в любой момент может вцепиться мне в горло.
Но и не быть здесь не получается.
— Я должна тебя поблагодарить… — то ли спрашивает, то ли утверждает, а я закладываю руки в карманы. — Если бы не ты…
— Если бы не я, ты бы и не попёрлась никуда, — пожимаю плечами. — Я снова тебя довёл, да?
— Ты разве не этого добивался?
— Того, чтобы ты под машину попала? Вот уж нет.
Яся снова молчит, а между бровями складка.
— Яся, ты, конечно, должна была смотреть по сторонам, но и я не должен был срываться.
О том, что меня отчего-то клинит при одной мысли, что Яся тусит с Никитой, молчу. Нечего Ясе об этом знать, не её дело.
— Оу, ты научился признавать свои ошибки? — она кажется удивлённой, а ещё смотрит на меня так, словно впервые видит.
— Тебя это так удивляет?
— Очень, — Яся облизывает губы, с плеча на плечо сумку перевешивает. — Раньше ты…
— Раньше… ладно, вон наш товарищ обратно скачет.
— Чудной он, — размышляет Яся.
Руслан улыбается, протягивает Ясе небольшой пакет и резким жестом отсекает попытки возразить.
— Это меньшее, что я могу сделать для вас, ребята, — Руслан улыбается, ему заметно легче после того, как у Яси ничего не нашли. — Кстати, есть ещё кое-что. Пойдёмте к машине.
Там он достаёт из бардачка конверт.
— Это что? — Яся недоверчиво смотрит на белый прямоугольник с золотым теснёным уголком.
— Это приглашение на две персоны, — улыбается, снова ослепляя белизной зубов. Даже представить страшно, на какую сумму разбогател его стоматолог. — В самый элитный закрытый клуб города. Так сказать, в знак компенсации. Берите.
— Для нас? — уточняет Яся и на шаг отступает. — Не надо, это лишнее…
Яся смотрит на конверт, будто в нём змея отравленная, а я усмехаюсь и говорю:
— Спасибо, Руслан, обязательно будем.
Яся мечет в меня странный взгляд, а я ей улыбаюсь. Я прямо само очарование, и в ответ Синеглазка фыркает.
— Спасибо, но не стоило, мы…
— Ничего знать не хочу! — обеими руками отмахивается Руслан, становясь похожим на взбесившийся вентилятор. — Ярослава, это замечательный клуб, без нелегальщины и, кхм, непристойных развлечений. А вам обязательно нужно отдохнуть. После такого-то стресса!
— Да-да, ей обязательно нужно отдохнуть, — не обращая внимания на слабый протестный писк, я беру Ясю за руку и переплетаю наши пальцы. Её горячие и мягкие, а кожа на ладонях нежная… Чёрт!
— Я предупрежу адмистрацию, ваши имена знаю, так что проблем со входом не будет. Всё, возражения не принимаются! В эту пятницу добро пожаловать в клуб «Звёздное небо».
И, подмигнув, занимает водительское место, жестом приглашая последовать за ним.
— Пожалуй, хватит на сегодня автомобилей, — Яся морщится и отступает назад.
Белый конверт остаётся в моей руке, я прячу его во внутренний карман куртки. Время поджимает — уже через час я должен быть на тренировке.
— Демид? — Руслан хлопает по соседнему сиденью, но я тоже решаю отказаться.
Отсюда до зала ближе, а за мотом после заеду.
— Дело хозяйское, — Руслан улыбается напоследок, захлопывает дверцу и желтый автомобиль, сияя на солнце яркими боками, срывается с места и уносится вдаль.
— Странный тип, — ёжится Яся и осматривается по сторонам. — Я пойду, устала что-то.
До общаги рукой подать — здесь Синеглазке ничего не угрожает, а я не чёртов рыцарь, чтобы доставлять принцессу к её башне. Сама доберётся, я и так непозволительно много времени убил сегодня на Ярославу.
— Пока, — остаюсь стоять, будто ноги слушаться отказываются, смотрю поверх Ясиного плеча, но взгляд всё равно цепляется за её тёмные локоны, высокие чётко очерченные скулы, пухлые губы и подбородок с неглубокой ямочкой.
Яся делает шаг влево, проходит несколько метров, но вдруг останавливается и, обернувшись, говорит:
— Демид, я знаю, что полагаться на тебя глупо, но…
— А вот это обидно, знаешь ли.
— Ты заслужил, — взмахивает рукой, чертит в воздухе узоры. — Но я хочу тебя попросить не говорить ничего Никите. Пожалуйста…
Вот это новости. Волна глухой злости поднимается из груди, бьёт в голову, делает меня пьяным и дурным. Ярослава совсем охамела, если вздумала, что имеет право обращаться ко мне с такими просьбами.
— Боишься, что взревнует, когда услышит о наших с тобой приключениях?
Яся не злится. На этот раз только глаза закатывает и рвано выдыхает.
— Ты не понял, — говорит тихонько. — Мне всё равно на его ревность. Мне не хочется, чтобы он меня своей заботой задушил. А он может…
Это удивляет, потому что «Никита» и «забота» — слова из разных языков, в них нет ничего общего.
— Не скажешь? — в синих глазах надежда, а мне больше всего хочется разорвать чёртов конверт на мелкие части и развеять по ветру. Какого чёрта она себе позволяет?
От злости у меня сводит скулы, и на волю рвётся правда, которую я почти забыл. И не помнил, пока в моей жизни снова не появилась Синеглазка!
— То есть ты имела право разболтать мои секреты, а я должен хранить твои тайны? Не многовато хочешь от меня, Ярослава?
Она вскидывает на меня свои невозможные глазищи, а в них опять злость вперемешку со страданиями. Отчаяние. Растерянность. Острый коктейль, от которого башню сносит и в груди печёт.
— Когда ты уже поймёшь?! Я ничего никому не говорила! — Яся наступает на меня, гневается, а в голосе слёзы. — Ты когда-нибудь меня услышишь вообще? Это. Была. Не. Я!
— А кто, мать твою? Ты одна знала, чем именно больна моя мать! Она даже к терапевту красновскому никогда не ходила, чтобы никто не узнал. Она в область ездила за препаратами и на приём к врачу! — меня снова окунает головой во всю ту мерзость, что случилась годы назад. — Но я тебе доверился, я по секрету тебе рассказал, потому что мне было тяжело это всё в себе держать. Мне тринадцать было, я с ума сходил.
— Я знаю, Демид… но я не виновата. Пойми меня, я
