По закону плохих парней - Эйс Аткинс

– Кое-что мне рассказала Лили.

– Он составил план строительства производственного комплекса, который, как полагают, спасет этот округ. Частью плана являются школа и местная больница.

– Что уже сделано?

– Они очистили землю Маккибена, поставили запретные знаки, но там ничего не появилось, кроме сорняков.

– Банкротство?

– Джонни утверждает, что все идет по плану. Во всяком случае, говорил так на прошлой неделе инспекторам округа.

– Кто ему покровительствует?

– Узнай об этом и сообщи мне.

Чарли Бут пришел в больницу к Лене с букетом маргариток, одетый в свежую футболку и черные джинсы. Его волосы были зачесаны назад. Он подошел к Лене, когда она держала младенца, и улыбнулся ей той самой полусладкой улыбкой, с какой встретил ее впервые.

– Можно подержать его?

– Ее.

Лена не видела в этом вреда. В конце концов, ребенок – она еще не подобрала девочке имя – наполовину принадлежит Чарли Буту. Теперь забота о младенце целиком ляжет на Чарли Бута. И это хорошо, поскольку предстоит бумажная волокита с документами. Дородная чернокожая няня уже приставала к ней по этому поводу. Девчушка была крохотной, но ей следовало дать достойное имя.

– Как ты ее назвала?

– Я еще не решила.

– Как насчет Ванды?

– Ужасное имя.

– Это имя моей мамы.

Он погладил лицо малышки, заглянул в глаза Лены и сказал:

– Мы стали семьей.

– Ты сказал, чтобы я убиралась к черту, когда был в тюрьме.

– Сейчас я не в тюрьме.

– Не понимаю, что это меняет.

– Мы выберемся отсюда.

Лена промолчала. У нее в горле застрял комок, и она повернулась, чтобы посмотреть в окно и увидеть птичек, купающихся в грязной воде. Ей не хотелось, чтобы Чарли Бут видел, что она готова заплакать. Но сукин сын не считался с ее состоянием.

– Когда тебя освободят отсюда? – спросил Бут.

Она посмотрела на место, где он порезал свой безвольный слабый подбородок, когда сбривал на нем персиковый пух.

– Это не тюрьма. Это больница.

– Когда ты выздоровеешь?

– Я не больна.

– Все получилось не так, как я хотел, – извинился Чарли. – Поверь.

– Давай пройдемся, – предложила Лена, поднимаясь с подушек и опуская ноги на пол. – У меня ужасно болит задница.

Коридоры были пусты, холлы свободны. Они прошли их из конца в конец. Эта больница не имела ничего общего с теми, что она видела в мыльных операх. Она посмотрела большой черной няне, проходящей мимо, прямо в глаза, кивнув в этот раз в знак приветствия. Ведь с ней был отец ребенка, она не была никчемной девчонкой, лишенной здравого смысла и стремления вывести ребенка во взрослую жизнь. Чарли тоже поздоровался кивком.

Он нес младенца на руках, и они вместе прошли к торговым автоматам. Он выбил пару бутылок кока-колы и несколько пирожных «Литтл Деби».

– Ей можно это?

– У тебя есть хоть капелька ума?

Они сидели в маленькой тихой комнате без окон, с узкой дверью. Пахло жженым кофе и сахаром. Кто-то оставил на столе Библию и любовный роман Даниэлы Стил. Лена пролистала обе книги в поисках имени для новорожденной. Она полагала, что книги оказались здесь не без причины. Ей казалось, что они с Чарли сближаются.

– Как насчет Рафаэллы? – спросила она.

– Для чего?

– Для ее имени.

– Это имя звучит не по-христиански, – возразил Чарли.

– Здесь говорится, что это одно из имен средиземноморской аристократии.

– Мне оно не нравится.

– Или мы можем назвать ее Руфью. Это из Библии.

Чарли открыл упаковку с пирожными, вытащил одно себе и сунул пакет Лене. Откусив половину пирожного и жуя, он покачивал новорожденную, касаясь кончиком пальца ее маленького носика.

– Хочу взять тебя с собой во Флориду.

– У тебя есть деньги?

– Будут деньги, – пообещал он, подперев голову рукой. – Я вел себя с тобой грубо для того, чтобы заставить тебя уйти. Думал, так будет лучше для тебя.

– Мы в одинаковом положении.

– Я скоро получу деньги, – повторил Чарли. – Ты можешь продержаться здесь пару дней?

– У меня совсем нет денег, – пожаловалась она. – Нет никакой страховки. В больнице могу оставаться всего день.

– Ты будешь со мной.

– Вернемся к Говри?

– У меня собственный трейлер, – похвастался он. – Я не могу уехать без денег. Потом отправимся во Флориду. Я уже все спланировал.

– А как во Флориде?

Чарли Бут улыбнулся. Он сунул в рот остаток пирожного и стал жевать в глубоком раздумье.

– Всегда мечтал открыть палатку с мороженым.

Лили привезла Квина к бывшему участку Маккибена, который составлял тысячу акров земли и был предметом зависти каждого обитателя округа. Здесь росли оригинальные лиственные деревья и высокие толстые сосны. Три речки питали Большую Черную реку и текли по территории, соседствовавшей с Национальным лесом. Маккибены владели участком с окончания Гражданской войны. Южную оконечность участка занимало кладбище, где были похоронены сотни солдат, участников этой войны, которые умерли от ран в госпитале Иерихона. Квин охотился на этой земле вместе с судьей Блэнтоном и своим дядей, однажды даже с отцом. Эта земля манила его воспоминаниями о привалах перед охотой на оленей и девственном лесе, где в штате Миссисипи изобиловали пантеры и гималайские медведи. Прежде чем Квин отправился на заморские территории, он сходил на северную оконечность участка и нашел наконечник стрелы, возможно, тысячелетней давности. Он возил его с собой, как талисман, переданный на удачу от древнего воина современному.

Русло бывшей речки, где он нашел наконечник, высохло. Квин медленно бродил по дну, усыпанному галькой. Прохлада здесь сохранялась даже в самые жаркие месяцы, и камни были покрыты мшистыми пятнами.

Теперь они с Лили находились в полумиле от этого места. Квину казалось, что они наблюдают лунный ландшафт. Большая часть территории в тысячу акров была начисто выкорчевана, проложены проселочные дороги, заложены фундаменты для Чуда Тиббехи, которое так и не состоялось. Проект Джонни Стэга о разрастании города, развитии производства и торговли в глуши штата Миссисипи остался мечтой. Повсюду в открытых разрезах земли лежали обгоревшие кучи бревен размером с грузовик. Бревна отказывались гореть. Они обуглились и остались гнить.

– Работы прекратили примерно в это время в прошлом году, – сказала Лили. Волосы, которые трепал холодный ветер, закрывали ей рот. – Стэг продолжает утверждать, что проект осуществится, но не слышно, чтобы им заинтересовалась хотя бы одна компания.

– Теперь он связался с нехорошими людьми в Мемфисе.

– Насколько нехорошими?

– Я ехал прошлым вечером за отцом Говри до самого Мемфиса. Он там в стриптиз-клубе обделал одно дельце.

– Может, отец Говри просто интересуется голыми девицами?

– И приглашается в заднюю комнату с пухлой сумкой?

– В самом деле?

– Не думаю, чтобы отец Говри был на что-либо годен, – заметил Квин. – Разве я не говорил, что с ним был духовник Стэга брат Дэвис?

Ветер несся по оголенному пространству как пуля, жалил его уши и лицо. Квин сунул руки в карманы и огляделся. Он чувствовал себя чужаком в чертовски знакомом месте.

– Мы задерживали Говри вместе с его отцом в апреле, – вспомнила Лили. – Говри сильно избил в «Южной звезде» человека. У того пошла кровь горлом. Говри утверждал, что был вынужден защищаться.

– Почему мой дядя не выселил его из города?

– Мы не Управление по борьбе с наркотиками, Квин, – напомнила она. – Твой дядя делал все возможное. Он надеялся, что в скором времени сюда приедут федералы. Он знал, что происходит, знал, что Говри завел много лабораторий по производству наркоты.

– И затем возник этот пожар.

– Уэсли показывал два фото Джил Буллард с выпускного вечера, – сказала Лили. – Кто-то использовал девчонку.

– Они были подругами с Кэдди.

– Неужели?

Он рассказал ей о Мемфисе. Затем они замолчали. Квин прислушивался к шуму собственных шагов по опустошенной земле. Кое-где попадались разбитые землеройные машины на бетонных основаниях.

Квин направился к машине Лили. Девушка пошла за ним.

– Помнишь, вы с Уэсли устроили здесь пивной пир? Собралось до двухсот гостей.

– Такса пять долларов с человека.

– Хорошая была вечеринка. Разожгли костер, и тот черный парень играл на гитаре. Откуда он взялся? Весело было.

– Пока помощники шерифа вроде тебя не прикрыли ее.

– Сколько времени они гнались за тобой?

– Пару часов.

– Ты оторвался от них.

– Очень скоро.

– Дядя знал об этом?

– Конечно. Он знал, что виновник торжества я. Но не мог доказать.

– Это тебя беспокоило?

– Разве был повод для беспокойства?

Глава 24