Книга для родителей - Антон Макаренко

- Тебе не нравится?

Васе не хотелось сказать, что ему не нравится работа, но и сказать противное правде он не умел. Он молча хмурился над постройкой.

Отец сказал:

- Ты не хмурься, а говори: не нравится?

Вася посмотрел на отца, потом на постройку и ответил:

- Много домов. Этот дом построить, а потом поломать, а потом другой построить, а потом поломать, а того уже нету... Так все строишь и строишь... аж голова болит...

Отец рассмеялся.

- Га! Ты правильно говоришь! Действительно, строишь, строишь, а ничего нет. Это не строительство, а вредительство.

- Вредительство? Это - какое?

- А вот такое, как у тебя, - вредное. Есть такие сволочи...

- Сволочи? - повторил Вася.

- Да, сволочи, - сказал отец настойчиво, - нарочно так строят, а потом хоть поджечь, хоть поломать, никуда не годится.

- А потом можно другое построить, - обратился Вася к рисункам. - И такое можно, и такое можно...

Вася разобрал постройку и решил начать новую, более сложную, чтобы хоть немного порадовать отца.

Отец молча наблюдал за его работой.

- Выходит хорошо. Только что ж? Все это у тебя на честном слове держится: его толкни, а оно рассыплется...

Вася засмеялся, размахнулся и ударил по постройке.

Вместо затейливого дворца на полу валялись аккуратные его части.

- Взял и развалил?

- А его все равно разваливать нужно, потому что другой можно еще...

- Вот видишь, ничего и нет.

- И нет, - сказал Вася, разводя руками.

- Это не годится.

- Угу, - подтвердил Вася, отчужденное и безжалостно глядя на разбросанные детали.

- Вот подожди, - улыбнулся отец и направился к своему ящику. Он возвратился с целым богатством в руках. В деревянной коробке лежали гвозди, шурупы, болтики, отрезки проволоки, стальные и медные пластинки и прочая мелочь, сопровождающая каждого порядочного металлиста. Отдельно в руках отец держал какие-то прутики, подскакивающие при движении, как на качелях.

- Эти твои дома мы оставим, - сказал отец, - а давай построим что-нибудь крепкое. Только не знаю - что.

- Надо построить мост. Только речки нету.

- Нету речки, так нужно сделать.

- А разве так бывает?

- До сих пор не было, а теперь бывает. Вон большевики взяли да и провели Волгу в самую Москву.

- Какую Волгу?

- Речку Волгу. Где текла? Вон где! А они взяли да и провели по чистому месту.

- И что? - спросил Вася, не отрываясь взглядом от отца.

- Потекла как миленькая, - ответил тот, выкладывая на пол принесенное добро.

- Давай и мы проведем... Волгу

- Да и я вот думаю.

- А потом мост построим.

Но Вася вдруг вспомнил когда-то раньше возникший вопрос о речке и увял. Он сидел на корточках перед отцовским ящиком и чувствовал, что у него не хватит сил бороться с препятствиями.

- Нельзя, папа, речку строить, мама не позволит.

Отец внимательно поднял брови и тоже опустился на корточки:

- Мама? Да-а, вопрос серьезный.

Вася посмотрел на лицо отца с надеждой: а вдруг отец найдет средство против мамы. Но отец глядел на сына с неуверенным выражением; Вася уточнил положение:

- Она скажет: поналиваете.

- Скажет. В том-то и дело, что обязательно скажет. И в самом же деле поналиваем!

Вася улыбнулся отцовской наивности:

- Ну, а как же ты хотел? И речку провести, и чтобы сухо было?

- Так ты пойми, речка, она как течет? В одном месте течет, а кругом сухо, берега должны быть. А потом сообрази, если речку прямо по полу провести, она вся в нижний этах пройдет. Люди живут, а на них вода сверху - откуда такая беда? А это мы с тобой речку проводим.

- А в Москве не лилась вода?

- Почему в Москве?

- А когда эту... Волгу проводили?

- Ну, брат, там это сделали по-настоящему, там берега сделали.

- Из чего?

- Там придумали. Из камня сделали. Из бетона.

- Папа, слушай! Вот слушай! Мы тоже давай сделаем... берега!

Так родился проект великого строительства у Васи Назарова. Проект оказался сложным и требовал большой предварительной работы. Ближайшим последствием его рождения была полная ликвидация строительства временных дворцов. Отец и Вася так и решили, что дворцом они больше строить не будут, ввиду полной их непрактичности. Сожержимое коробки решили употребить на мост. Возник вопрос, как использовать тетрадку с рисунками. Для Васи она потеряла интерес, отец тоже отозвался о ней с пренебрежением:

- Да какой же с нее толк? Выбросить жалко, а ты подари ее какому-нибудь малышу.

- А на что ему?

- Да на что... посмотрит...

Вася скептически встретил это предложение, но на следущее утро, выходя во двор, он захватил с собою и тетрадку.

Это не был городской двор, обставленный кирпичными стенами. Он представлял из себя широкую площадь, щедро накрытую небом. С одной стороны площади стоял длинный двухэтажный дом, выходящий во двор целой полудюжиной высоких деревянных крылец. Со всех остальных сторон протянулся невысокий деревянный забор, за которым пошла к горизону холмистая песчаная местность, называемая в наших местах "кучугарами", привольная и малоисследованная земля, привлекавшая мальчиков своим простором и тайнами. Только за домо и стоящими рядом с ним добротными воротами начинался первый переулок города.

В доме живут рабочие и служащие вагонного завода, народ солидный и многосемейный. Детей во дворе видимо-невидимо. Вася только недавно начал близко знакомиться с дворовым обществом. Может быть, и прошлым летом были завязаны кое-какие отношения, но в памяти от них осталось очень мало, а зимой вася почти не бывал во дворе, так как болел корью.

В настоящее время Вася был знаком почти исключительно с мальчиками. Были во дворе и девчонки, но они держались по отношению к Васе сдержанно, потому что были старше его на пять-шесть лет - в том возрасте, когда появляется у них гордая походка и привычка напевать на ходу с недоступным видом. А малышки двух-трех лет, само собой, для Васи не могли составить компанию.

Тетрадь с проектами дворцов сразу же вызвала интерес в обществе. Васин ровесник Митя Кандыбин увидел тетрадь и закричал:

- Где ты взял альбом? Где ты взял?

- Это мое, - ответил Вася.

- Где ты взял?

- Я нигде не взял. Это папа купил.

- Это он для тебя купил?

Митя не нравился Васе, потому что он был слишком энергичен, бркий и нахальный. Его светлые маленькие глазенки без устали бегали и тыкались во все стороны, и это смущало Васю.

- Это он для тебя купил? Для тебя?

Вася заложил руки с тетрадкой за спину.

- Для меня.

- А ну, покажи! А ну, покажи!

Васе не хотелось показывать. Не жаль было тетрадки, но быложелание сопротивляться сильному Митиному напору. А Митя уж и на месте стоять не мог от волнения и начал заходить сбоку.

- Тебе жалко показать?

Митя недалек был от того, чтобы броситься отнимать тетрадку, хотя был слабее и мельче Васи, но на его крик в этот момент подошел Левик.

Левик принадлежал к старшему поколению и был в первом классе 34-й школы. Он весело воззрился на агрессивного Митю и крикнул еще издали:

- Крику много, а драки нет! Бей его!

- А чего он! Скупердяга! Показать жалко!

Митя с презрением повернул к Васе голое плечо, перекрытое полотняной тесемкой детских помочей.

- А ну покажи! - Левик с веселой властьностью протянул руку, и Вася вручил ему тетрадку.

- Слушай! - обрадовался Левик. - Ты знаешь что? Ой! А у меня такая потерялась. Все есть, а альбомчик потерялся. Вот здорово! Давай меняться! Давай!

Вася в своей жизни никогда еще не менялся и сейчас не знал, как ответить Левику. Во всяком случае, было очевидно, что начинается какая-то интересная история. Вася с любопытством смотрел на веселого Левика. Левик быстро перелистывал тетрадь:

- Здорово! Пойдем к нам...

- А зачем? - спросил Вася

- Вот чудак: зачем? Надо же посмотреть, на что меняться.

- И я пойду, - хмуро сказал Митя, еще не вполне покинувший свою вызывающую позу.

- Пойдем, пойдем... Ты будешь как свидетель, понимаешь? Меняться всегда нужно, чтобы был свидетель...

Они направились к Левиному крыльцу. Уже взбираясь на высокое крыльцо, Левик оглянулся:

- Только вы на сестру, на Ляльку, не обращайте внимания!

Он толкнул серую дверь. В сенях их придушил запах погреба и борща. Когда Левик закрыл за ними дверь, Вася даже испугался: темнота в соединении с запахами была неприятна. Но открылась вторая дверь: мальчики увидели кухню. Видно было мало: в кухне стоял дым, а в дыму перед самыми глазами стеной висели какие-то полотнища: белые, розовые, голубые, наверное, простыни и одеяла. Два из этих полотнищ раздвинулись, и из-за них выглянуло румяное скуласток лицо с красивыми глазами.

- Левка, ты опять навел своих мальчишек? Варька, ты хоть обижайся, хоть не обижайся, а я их бить буду.

Из-за развешанных полотнищ слабый женский голос ответил:

- Ляля, ну чего ты злишься, чего они тебе сделают?

Ляля пристально и злостно смотрела на мальчиков и, не меняя выражения лица, говорила быстро-быстро: