Старушка-молодушка и новогоднее чудо(вище) (СИ) - Жнец Анна

В поисках опоры я, как безумная, цеплялась за плечи моего прекрасного графа и впервые в жизни была так близка к тому, чтобы лишиться чувств.

А он…

Он льнул ко мне, будто к единственному источнику тепла посреди неистовой снежной бури. Словно он — ужасно уставший, замерзший путник, наконец отыскавший в ледяной пустыне свой оазис, окоченевший скиталец, дорвавшийся до спасительного огня.

Как же, должно быть, убивало его одиночество все эти тридцать лет! Как же сильно он замерз за эти годы! Наверняка отчаялся и потерял веру в будущее.

Да и сейчас у него было так мало времени, чтобы согреться. Часы в кармане его пальто громко отсчитывали истекающие секунды.

Скоро он опять сбежит. Растает в темноте, как призрак. Покинет меня до следующей ночи.

Реймон углубил поцелуй. Его рука скользнула вверх по моей спине и зарылась в волосы на затылке. Предвкушая разлуку, он набросился на мои губы с бешеной страстью — в последние мгновения урвать побольше, насытиться впрок, хотя бы немного утолить мучительную жажду ласки.

Но вот волшебство закончилось. Тяжело дыша, Реймон Марцелл отстранился. Напоследок его пальцы с трепетной нежностью огладили мою щеку.

Во взгляде Его Сиятельства горел ненасытный, животный голод, однако даже сильные эмоции не заставили его потерять бдительность. Разорвав поцелуй, граф сразу вернул платок на место.

— Простите, Мэри, — прошептал Реймон Марцелл, наклоняясь за свитером. В порыве страсти он, забывшись, уронил его к нашим ногам. — Я не должен был. — Граф глубоко вздохнул. — Но я должен был. Понимаете?

Я кивнула, едва слыша его голос за шумом крови. Бумажный пакет, в который я положила свой подарок, унесло ветром. Краем глаза я заметила, как что-то коричневое мелькнуло на краю террасы между столбиками ограждения и сорвалось в пропасть. Наверное, это был он.

— Мне надо уйти.

— Вы всегда уходите.

— И всегда это невыносимо тяжело.

Губы Его Сиятельства тронула извиняющаяся улыбка. С превеликой осторожностью он прижал связанный мною свитер к груди, словно это было что-то очень для него ценное, затем порывисто распахнул дверь и вернулся в гостиную. А я осталась на террасе, в темноте и одиночестве.

* * *

Утром следующего дня я ушла в лес, искать снежного дракона. Помня о голодных волках, снующих вокруг Блэквуда, я не собиралась сильно удаляться от замка. И все равно рисковала. Но у меня остался последний неврученный подарок.

За ночь морозы спали. Снег был влажный и рыхлый, не скрипел под ногами, а чавкал. Ноги быстро промокли, и я решила, что, если в ближайшие полчаса не найду своего крылатого друга, то вернусь назад — греться и пить горячий чай с медом. Не хватало еще простудиться и остальных заразить соплями и кашлем.

— Дракон? — позвала я, сунув пакет с подарком под мышку и сложив ладони рупором. — Дракон, ты где?

Только сейчас я поняла, что так и не узнала имени своего удивительного знакомого. Как-то даже некрасиво вышло.

— Дракон? Снеговик?

Небо над мрачными верхушками сосен было грязно-серым и неприветливым. В лесу царила мертвая, зловещая тишина.

«Надо идти обратно», — мелькнула мысль, но впереди, за деревьями, я заметила просвет, поляну. Учитывая габариты зверя, именно в такой местности — открытой, там, где можно развернуться, — а не в глухой чаще, он нашел убежище.

«Проверю, — шепнула я себе. — Если его там нет, вернусь домой».

Снежная жижа захлюпала под ногами. Я обогнула небольшой овражек с черными ветками на дне, раздвинула кусты рябины с гроздьями маленьких алых ягодок — ну точно мармеладки под сахарной пудрой. Лес расступился, выпустив меня на небольшой участок свободного пространства.

Но это была не поляна. Вернее, не совсем она. Или не только она.

Под серым небом в окружении суровых сосен торчали из снега гранитные памятники. Старые, потерявшие форму, поставленные явно не в этом веке. Бесчисленные дожди и ветры скруглили их углы, беспощадное время сделало надписи на них нечитаемыми.

Семейное кладбище?

Надгробий было немного. Штук десять. Я подошла к тому, что казалось самым свежим. По крайней мере, я могла различить погребальные слова, выбитые на могильном камне.

— Арлетт Лагранж, — тихо прочитала я.

Бумажный пакет с подарком выпал из моих рук.

Арлетт.

Этим именем Его Сиятельство на празднике называл Лунет.

Совпадение? Или…

Влажный, промозглый ветер голодным хищником метался между надгробиями. Трепал мою юбку. Раскачивал ветки сосен, и те поскрипывали сухими суставами.

— Нашла все-таки, — раздался за спиной мелодичный голосок.

Прежде чем я успела обернуться, на краю зрения мелькнула тень, и остренькие птичьи когти сжали мое плечо. Я вздрогнула.

Лунет будто услышала мои мысли, а может, прочитала на лице немой вопрос.

— Да, это я. Арлетт Лагранж. Это мое человеческое тело вот уже три десятка лет лежит в этой земле.

По рукам прокатилась зябкая дрожь, будто где-то рядом приоткрылись врата в загробный мир и оттуда повеяло могильным холодом.

Это что же получается? Все это время я жила и общалась с неупокоенной душой? Лунет — призрак погибшей тридцать лет назад Арлетт Лагранж? Она не всегда была птицей. Поэтому так любила украшения, поэтому называла ленты в старой шкатулке своими. Она их когда-то носила.

Мне вспомнился портрет красивой молодой девушки с рыжими волосами и огромными глазами, похожими на сапфиры. Круглая миниатюра, что лежала в пыли рядом с той самой шкатулкой, полной лент.

Стало жутко. Я говорила с мертвецом. Стояла посреди лесного кладбища перед утопшей в снегу, заброшенной могилой, и дух мертвой девушки в виде птицы сидел у меня на плече.

Бр-р-р.

— Ну что же ты так громко думаешь? — фыркнула Лунет и, к моему великому облегчению, перелетела с моего плеча на гранитный памятник. Ее золотистые коготки заскребли по камню, изъеденному временем. — И вовсе я не покойница. Никакая не бесплотная душа. И уж тем более не призрак. Фу. Погибла только человеческая сущность Арлетт, но ее вторая ипостась хотела жить и выжила.

— Какая вторая ипостась? — нахмурилась я, озадаченная словами птицы. — Что ты имеешь в виду? Я не понимаю.

— У таких, как Арлетт Лагранж, два лика — человеческий и звериный. Когда моя хозяйка решила зачахнуть от горя, я была не согласна. Я воспротивилась такому исходу и отделилась от нее. Человеческая душа Арлетт ушла в небытие, а я осталась здесь, в этом мире. Я не хотела умирать.

— Подожди, — покачала я головой. — Что значит два лика? Что значит звериный? Ты говоришь про…

Невероятно!

А впрочем, разве впервой мне сталкиваться с невероятными, фантастическими вещами в этом мире? Взять хотя бы мое появление в Ниене.

— …про оборотней? Арлетт Лагранж умела превращаться в животное? В… птицу? В тебя?

Мысли завертелись в голове с сумасшедшей скоростью. Меня преследовало стойкое ощущение, будто я что-то упускаю из вида. Что-то очень важное.

Наконец меня осенило.

Снежный дракон!

Граф, который возникает ночью, словно из воздуха, и всегда исчезает до восхода солнца.

Он тоже… Тоже оборотень. Дракон-снеговик и Его Сиятельство Реймон Марцелл — одно лицо?

Вот те на.

Потрясенным взглядом я уставилась себе под ноги: на снегу медленно пропитывался влагой бумажный пакет с подарком, который я уронила, когда прочитала надпись на памятнике.

Подумать только!

Ночью на террасе замка я целовалась с мужчиной, который умеет превращаться в гигантского крылатого ящера.

— В этом его проклятие? — спросила я Лунет. — В том, что находиться в человеческом облике он может совсем недолго? И только ночью?

— Да, — волшебная птичка мелко перебирала лапками, переходя с одного края памятника на другой и обратно. — И нет, — загадочно добавила она. — Не только.

— Еще маска? Верно? Что она скрывает?

— Маска, — Лунет взмахнула крыльями. Ее яркое оперение огнем сияло на фоне унылого зимнего пейзажа. — О, эта маска! Как же я ненавидела его за нее! Как злилась! Но все прошло. Все в прошлом. Мой гнев, моя ненависть.