Ханец - Владимир Алексеевич Абрамов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— БАНЗАЙ!
Удар по щиту отбросил спартанца назад. Ему пришлось отступить на несколько шагов, чтобы удержать равновесие. Лицо Леона перекосило от ярости. Он с трудом удержался от падения на пол, но левой ногой ударился об наковальню.
Стоило ему вновь перейти в атаку, как он обнаружил в руках Чжао мешок с дровами, который тот крутанул над головой. Причём мешок стремительно приближался к голове изумленного спартанца вместе с его шустрым владельцем. Воин Спарты хоть и пытался вновь прикрыться щитом и рубанул по мешку мечом, но это не помогло. Через мгновение меч отбросило в сторону и раздался глухой удар полешками по шлему. У Леона в тот же миг перед глазами брызнули звёзды. Следом он почувствовал сокрушительный удар по бубенчикам и как меч ловко выкручивают у него из руки.
Он попробовал отмахнуться щитом, но после удара по голове двигался неуверенно и видел лишь яркие пятна на тёмном фоне.
— Промахнулся, — сухо констатировал голос Хенга сзади. — Теперь моя очередь…
Со свистом короткий меч вспорол воздух и снёс голову спартанца с плеч. Из обрубка шеи с ударами сердца забили фонтанчики крови. Тело простояло так несколько мгновений, после чего рухнуло на пол вслед за головой.
Хенг поморщился, представляя, как будет убирать лужу крови. Вряд ли Гефест доверит это занятие служанкам — их никто в кузницу не пускает. Тут правило такое: кто намусорил — тот убирает. Есть ещё одно правило, применимое к любому ремесленнику: если есть подмастерье, то всегда убирается он.
Дальше произошло то, о чём Хенг слышал, но никогда не видел. Из шеи мертвеца стали бить молнии. Они впивались в его кожу и причиняли жуткую боль, от которой он не устоял на ногах и рухнул на четвереньки. Эта боль была такой, словно все нервные клетки разом взбесились. Молнии продолжали бить из тела спартанца на протяжении нескольких секунд, которые для ханьца растянулись на долгие минуты. Но зато после того, как светопреставление прекратилось, он испытал небывалое наслаждение, по сравнению с которым оргазм нервно курит в сторонке. Боль разом отступила и его охватила эйфория. Казалось, что тело переполнено силой, но это чувство было ложным, поскольку мышцы стали ватными и он едва был способен двигаться.
Надеясь прибраться раньше, чем вернётся Гефест, Хенг схватил мертвеца за ноги. В этот момент он почувствовал очередную дрожь по всему телу. Отпустив ноги спартанца, он схватил трофейные меч и щит. Напряжение охватило его с головы до пят.
Дверь распахнулась и… в проёме застыл Гефест. Обведя помещение кузницы внимательным взглядом, он уставился на Чжао и сказал:
— Хенг, что я говорил по поводу мёртвых шлюх в моём доме?
— Не виноватый я — он сам пришёл, — с облегчением опустил он меч и щит.
Кузнец зашёл в помещение и замер над отрубленной головой. Носком сандалии он перевернул её лицом вверх.
— Спартанец Леон, двухсотлетний сопляк. Отпрыск Ареса. Тебе повезло его завалить. У тебя был меч?
— Нет, — нахмурился Хенг. — У меня вообще оружия не было. Пришлось импровизировать. Он принял меня за тебя. Гефест, зачем ему вообще пытаться тебя убить? Откуда он о тебе узнал?
— Ты задаёшь интересные вопросы. Первое поколение богов убить трудно. Их кожу мечом не пробить. При этом они всё равно умудрялись погибнуть. Кто-то устал жить и сам «нажал на стоп-кран». Кого-то по каким-то причинам убили другие боги. В итоге из первого поколения остались единицы: Зевс, Гера, Посейдон, Аид, Деметра, Гестия и несколько других. Мы же с Афиной и другими богами их потомки, родившиеся уже на этой планете. Мы не сильно отличаемся от вас — полубогов. Крепче, выносливей, жить можем вечно, но не обладаем той же силой, что первое поколение.
— Продолжай, очень интересно.
— Не ёрничай, ученик. Не знаю, кто навёл на меня этого пацана, но он явно много знает обо мне. Скорее всего, это кто-то из моей родни, как бы ни сама мамочка.
— Ты так сказал, будто её не любишь.
— А за что её любить? — набежала тень на лицо Гефеста. — Гера зачала меня под амброзией непонятно с кем в отместку Зевсу за Афину, которую он нагулял на стороне. Когда я родился, моя драгоценная матушка, видимо, в порыве большой любви скинула меня со скалы.
Хенг широко распахнул глаза. Он видел много жестокости, в том числе как матери убивают своих детей, если у тех зубы растут сверху, а не снизу, что в том племени считается плохим знаком. Но чтобы боги столь радикальным образом пытались избавиться от своих детей — звучит безумно.
— И как же ты выжил?
— Я всё же бог, — криво изогнулись губы Гефеста. — Тетя Фетида забрала меня к себе. Она на родине была морским биологом и до уничтожения Атлантиды успела построить подводную лабораторию. Всё детство я провёл в этой лаборатории, но это к делу не относится. Убирай тело и собирай инструменты — мы переезжаем.
— Куда?
— Куда-нибудь, где нас не найдут участники Игры. Знаю я их. Где появился один — там они начинают появляться толпами, только и успевай хоронить.
— И всё же, зачем Гере пытаться тебя убить?
— Ты не представляешь, Хенг, насколько она мстительная самка собаки. Да и я не образец добродетели. Когда я в молодости узнал подробности своего появления на свет, мягко говоря, я был зол. Дурак был — надо было сразу что-то убойное соорудить, чтобы уничтожить её мгновенно, но мне хотелось, чтобы она долго страдала. У тёти Фетиды оставалось некоторое количество техники — остатки былой роскоши. Из разных приборов я сконструировал золотой трон и подарил Гере. Стоило ей сесть на трон, как активировалось силовое поле. Поле должно было удерживать её десятилетиями. Я рассчитывал, что она будет раз за разом умирать и воскресать, и в итоге от этого свихнётся. Трон никто не сумел бы отключить, даже тётя Фетида, поскольку я это предусмотрел, а встроенного генератора на антиматерии должно было хватить на несколько столетий, но…
— Тебя заставили её освободить?
— Именно, — горько вздохнул
