Империя предрассудков (СИ) - Мэра Панна

В самом начале квартала атмосфера все ещё была праздная, свойственная той, что окружала меня изо дня в день: здесь размещались дорогие ресторации для знати и высших императорских чинов, череда из первоклассных французских и итальянских ателье и огромное здание оперного театра. Но чем дальше по улице я продвигалась, тем страшнее мне становилось. Ещё недавно мелькавшие мимо меня вычурные австерии, рядом с которыми не утихал смех богачей, а звуки фонтанов были громче топота гнедых лошадей в золотых каретах, сменились на пошарпанные гостиницы и битком набитые трактиры, из которых вываливались потные мужики.

Спустя пару поворотов передо мной и вовсе открылся вид на совершенно иной город: грязь по колено, полуживые клячи, увязнувшие в нечистотах, калеки и немые попрошайки, нахально преследующие меня вдоль полупустых улиц. Здания, расположившиеся здесь, сложно было назвать домами. Меня встречали заплесневелые стены, от которых разило гнилью и сыростью, а ветер, проходя сквозь выбитые окна, гнетуще гудел между мансардных балок. То и дело из этих, казалось бы, забытых богом развалюх выходили весьма прилично одетые девушки и, как ни в чем не бывало, направлялись в сторону центра. Я понимала — до места назначения оставалось всего ничего, но слабо верилось, что знаменитый бордель Фани, в который наведывались даже высокопоставленные лица Империи, мог находиться в таком месте.

Тем не менее, репутация у дома была положительная, насколько это было возможно, учитывая обстоятельства. Этот факт даровал надежду, что я не нарвусь там на неприятности в лице озабоченных солдат. А вот осознание, того, что туда легко могут заглянуть знакомые персоны императорского двора, приводила в ужас.

Я накинула серый капюшон атласного плаща, который с трудом выпросила у Варвары, а затем решительно двинулась вперёд, изредка оглядываясь по сторонам, и проверяя, чтобы за мной не было хвоста из местных попрошаек.

Ещё утром я не была уверена, что решусь на это безумие. И вот я шла по пыльным дорогам П. в самый настоящий публичный дом. Было чертовски неприятно осознавать это, но ещё хуже становилось от мысли, что завтра я могу остаться без дома и отца.

Я заприметила нужное здание издалека, и, к моему большому удивлению, оно выглядело значительно лучше окружающих его трущоб. Дом, в котором располагался бордель, был настолько простым, что на миг показалось, будто я стою у входа в серый каменный ящик. Я словно пришла навестить старую родственницу в ее захолустную квартирку — единственное не пропитое имущество, которое у нее осталось.

Несмотря на то, что центральный вход был открыт для посетителей и даже не вызвал у меня приступ учащенного от страха сердцебиения, я предпочла придерживаться плана, разработанного утром и, отыскав заднюю дверь без лишних проблем прошмыгнула внутрь. Склонив голову до пола, и изо всех сил кутаясь в мятую накидку, я шла по узким коридорам борделя в поиске комнаты Афанасии.

На первом этаже были рабочие комнаты для здешних дам, в которых они переодевались и хранили костюмы. Несколько комнат для клиентов, предпочитающих индивидуальные выступления и собственно главный зал, в котором проходили представления.

Перед столь грандиозным праздником в коридорах стояла суматоха. Навстречу мне бегали полуголые девицы, без стыда демонстрируя свои формы, которые прикрывала лишь тонкая сатиновая или хлопковая ткань.

Стараясь побыстрее скрыться от разврата, который был для меня хуже любого унижения герцогини, я взлетела на второй этаж и почти сразу отыскала комнату Фани. Эмоции, которые в тот момент поглощали меня, заставили позабыть обо всех правилах приличия, и я без стука отворила деревянную дверь.

К счастью, Фаню внезапное появление гостей не сильно потревожило. Девушка, как ни в чем не бывало, продолжила сидеть на широком высоком кресле у окна, углубляясь в страницы толстенного фолианта. Она была настолько поглощена своими мыслями, что я даже рот раскрыла от изумления, настолько ее спокойствие поразило меня. Впрочем, забвение подруги длилось недолго, и стоило Фане увидеть, кто к ней пожаловал, она тут же расслабилась и, отложив книгу в сторону, с явным удивлением в голосе спросила:

— Что ты здесь делаешь?

Я иронично усмехнулась, в надежде, что это немного успокоит и меня и Фаню, которая наверняка не ждала меня здесь увидеть.

— Я пришла блистать, — саркастично заявила я, осматривая комнату подруги.

— Ты выбрала не самое подходящее место для этого.

Я хотела отшутиться, как делала обычно, но вместо этого получалось лишь неуверенно смотреть на нее, словно извиняясь за свое спонтанное решение здесь появиться. В горле пересохло. И это могло значить лишь одно — мне было очень и очень страшно.

— Анна, я, конечно, догадываюсь зачем ты пожаловала, но подумай, так ли нужны тебе эти риски? Я уж не буду спрашивать, как ты разузнала о том, где находится это место, и как ты объяснила свою отлучку из дворца. Но повторю еще раз. Я и так готова тебе помочь.

— Насколько велик шанс, что меня узнают? — вопрос конфиденциальности сейчас был единственным, что меня по-настоящему волновал.

— Если под маской, то почти никакой. Сцена очень темная, да и в зале места расположены достаточно далеко от сцены, — констатировала хозяйка борделя, — но, ты знаешь, что никогда нельзя знать наверняка.

Я не сомневалась, что Фаня видит мою тревогу, но изо всех сил старалась казаться непоколебимой, уверенной и смелой, а потому решительно произнесла:

— Тогда мне нужна маска.

Фаня точно считала меня сумасшедшей, но мое решение было делом принципа. Этот риск сейчас был оправдан, поскольку мог спасти мою семью. И это того стоило.

Осознав, что разубедить меня не получится, Фаня вздохнула, и неохотно направилась к своей тумбочке. Спустя некоторое время девушка извлекла оттуда небольшую маску, и пристально осмотрев ее, протянула мне:

— На ка, примерь.

Я молча натянула приятную на ощупь, плотную ткань. Каркас был выполнен безупречно. Он идеально подстраивался под анатомию лица, так, что, прижимая маску, ни с одной из сторон не было зазоров. А значит вероятность, что маска могла упасть во время выступления была минимальная. Я отвернулась и посмотрела на себя в широкое зеркало, стоявшее рядом с рабочим столом Афанасии.

Единственным украшением маски, которое придавала ей скромной элегантности, было пушистое страусовое перо, расположившееся у виска. Маска полностью скрывала верх лица и делала акцент на тонкой шее и слегка красноватых губах, которые вдруг стали казаться мне больше.

— Сойдет, — с одобрением заявила Фаня, продолжая копошиться в старом шкафу, — а теперь, вот, — она протянула мне чулки и белое кружевное платье, точно такое, в каком бегали проститутки внизу.

До сего момента я не могла объективно оценить уровень того безумия, в который встреваю, но взяв в руки платье для проституток, внезапно осознала, что я творю. И теперь я все больше и больше склонялась к мысли, что в таком виде я никуда не пойду. Мне казалось, словно Фаня затеяла это представление только лишь с одной целью: убедить меня в том, что такой способ заработка мне не подойдёт.

К сожалению, я была до нелепого безрассудна и глупа. А моя принципиальность в отношении помощи семье, невзирая на возможную потерю репутации, была куда сильнее здравого смысла. Поэтому взяв из рук Фани платье, которое не особо отличалось от ночного неглиже, нарочито уверенно произнесла:

— Я готова.

Фаня лишь вздохнула:

— Мне нужно проверить девушек, а ты пока переодевайся, мы скоро начинаем, — произнесла она и скрылась за дверью, не давая мне времени спросить ее о чём-то ещё. Вероятно, она просто больше не могла наблюдать за тем, как я порчу свою жизнь.

Несмотря на то, что мне, казалось, удалось убедить Афанасию в своем бесстрашии, себя обмануть было не так просто. С каждой секундой страх внутри все больше нарастал, превращаясь в панический ужас, и только отчаяние не давало развернуться и сбежать.