Империя предрассудков (СИ) - Мэра Панна

Все, что я делала, слабо поддавалось контролю, и внезапно я совсем сдалась, оставив мысли где-то за сценой в кабинете Фани.

Я резко отставила одну ножку, затем другую. Наклон вперёд, наклон назад. Прошло некоторое время, прежде чем я осознала, что танцую свой выпускной танец. Не хватало только скрипки и Императрицы, с равнодушием глядящей в пустоту. Здесь на меня смотрели все.

Мои движения становились все более резкими и четкими. Публика заворожено наблюдала за каждым моим летящим поворотом, плавным изгибом, плие и наклоном. Я ещё не успела сделать выводы о том, насколько им нравится мой танец, но сама была заворожена каждым мгновением. Кто-то из зрителей, цинично развалившись в кресле, постукивал по столу, словно намекая на то, что его ничем нельзя удивить.

И вдруг я осознала, что меня невероятно злит их равнодушие. Я здесь только с одной целью: никогда больше не возвращаться к этому. И уйти не получив то, за чем пришла, я не могла. Злость заставляла меня вращаться ещё быстрее, прогибаться ещё ниже, так, чтобы с непривычки сводило ноги и спину. Боль в мышцах была невыносимо сильной, но она никогда не сравнилась бы с тем чувством, которое я могла испытать, если бы не понравилась этим людям. Они могли спасти мою семью, и я должна была их впечатлить.

Дожидаясь подходящего момента в музыке, вглядываясь в их лица и впитывая этот момент вместе со своей болью и триумфом, я видела в глазах восторг, и это зажигало меня. Хотелось отдать им себя до последней капли, чтобы взамен самой забрать у них все.

Едва я собралась сделать свой коронный прием, как чуть было не налетела на стул, совершенно не кстати отставленный посреди сцены. Недолго думая, я со всей силы оттолкнула его ногой, от чего тот отлетел на несколько метров прямо за кулисы.

Такое хамское поведение изрядно подбодрило здешних гостей, и я удостоилась одобрительного свиста и непродолжительных аплодисментов. Каждый взор, вздох и каждый удар сердца только усиливал азарт, и я теряла себя в заглушающих рассудок овациях.

Я наклонилась, сделала несколько стремительных шагов вперёд, и вот я уже была на полу в безупречном шпагате. Снова овации. Оставаясь внизу, я, словно одержимая сущностью анаконды, принялась описывать телом плавные изгибы, аккуратно сменяя позиции, как будто по мне катали мячик, который не должен был упасть.

Музыка приближалась к завершению. Но я не могла оставить зрителей без красивого финала. Сложно было представить, как безумно я выгляжу со стороны, но главное, что им нравилось.

С плеч спала едва заметная, прозрачна шаль, полностью обнажая плечи, ключицы, часть груди, но платье все ещё скрывало самое сокровенное.

Я понимала, что музыка скоро закончится, и мне стоит поторопиться, если я хочу покончить с этим красиво. Убедившись, что все ещё в состоянии держать равновесие, я делала то, что у меня получилось лучше всего — шене. Бесконечные повороты, мелькающий перед глазами зал, равновесие, которое с каждым кругом все сложнее было держать. Но я продолжала кружиться, увеличивая скорость и поддерживая равновесие с помощью рук. Мне нужно было продержаться ещё пару секунд, прежде чем музыка стихнет, как вдруг атласная ткань маски резко поползла вверх, я дернулась, стараясь ухватить ее и вернуть на место. Но не успела. Она отлетела куда-то в темноту и скрылась из поля зрения.

До окончания танца оставались считанные секунды. Три. Два. Я продолжала кружиться, но сил почти не осталось, и я замедляла темп. В последний раз осматривая гостей в зале, я изо всех сил старалась скрыть лицо, заодно обдумывая план побега. Один. Музыка затихла, и мне пришлось остановиться вместе с ней.

Публика была в восторге. И хотя некоторые особы продолжали спокойно восседать на своих местах, высокомерно оценивая меня взглядом, некоторые из гостей, преимущественно более пьяные, словно дикие животные вскочили со своих мест и галопом помчались к сцене. Я же с ужасом осознавала, что произошло.

Едва я собралась с силами, чтобы бежать, как вдруг наткнулась на знакомый взгляд. Прямо передо мной в первом ряду, среди особых посетителей, похотливо ухмыляясь, сидел Константин.

За секундным забвением пришло прозрение. Как разумный человек в этой ситуации, я должна была немедленно отвернуться и покинуть сцену, но эмоции хлестали через край, не давая пошевелиться. Лишь спустя несколько мгновений, я сообразила, что должна делать. Больше не теряя не секунды, я схватила маску, которая лежала на полу в нескольких метрах от меня, и, прикрывая ей лицо, бросилась бежать.

«Что если он узнал меня?» — мелькало в голове.

Едва оказавшись за сценой, я без сил свалилась на ступеньку, и, как рыба во время замора, пыталась вдохнуть спасительный воздух. В тот момент вокруг не было ни души. Очевидно все работницы разбрелись в поисках клиентов или готовились выйти на сцену с противоположной стороны. И все же отсутствие людей напрягало. Из зала всё ещё доносились овации в мою честь, и хоть они звучали значительно слабее, чем некоторое время назад, этот восторг не давал забыть, что я натворила. Время словно изменило свой ход, и я с трудом могла сообразить, сколько уже просидела на пустых ступенях, пытаясь навести порядок в голове.

Хорошим вытрезвителем для меня стала тень, внезапно возникшая в конце коридора. Сперва мне показалось, что человек спешит пройти в одну из комнат с девушками, но уже через пару секунд, когда свечи озарили статную фигуру незнакомца, я с ужасом поняла, что этот человек направляется ко мне. И если бы он хотя бы был просто неизвестным гостем! Но нет! К моему ужасу, я знала его. Это был Константин.

У меня было всего несколько мгновений, чтобы снова нацепить маску, которая все ещё была в моих руках, и попытаться скрыться в коридоре, но цесаревич был проворнее:

— Bonsoir, Miss, — произнес он галантно. Я чувствовала, что он остановился в паре шагов от меня, но молчала, осознавая, что единственным спасением будет побег.

— Ты, вероятно, не говоришь по-французски. Впрочем, ничего удивительного. Как тебя зовут?

Я сделала рывок в сторону лестницы, вновь предприняв попытку избавить себя от столь нежеланной компании, но Константин перехватил мою руку и, резко дернув на себя, заставил остановиться. Он крепко сжимал кисть, и теперь при всем желании я не смогла бы от него скрыться.

— Ты что, не знаешь, кто я? — изумлённо спросил он, вероятно, подобное с ним случалось впервые. — Хотя это не должно тебя беспокоить. Сейчас я хочу лишь, чтобы ты посмотрела на меня.

Я продолжала молчать, вперив взгляд в пол, обдумывая как выкрутиться из столь неприятной ситуации.

— Я знаю очень много женщин, и большинству из них сложно угодить мне. Но ты понравилась мне, едва оказалась на сцене. Скажи свое имя, и я дам тебе, о чем попросишь.

К счастью, я очень хорошо знала старшего цесаревича, чтобы не верить ни одному его слову, потому я продолжила игнорировать его жалкие попытки меня соблазнить.

— Слышишь меня? — Константин вновь дёрнул меня за руку, заставляя развернуться к нему лицом, — я хочу, чтобы все было обоюдно. Я не прошу многого, только имя. Хотя, возможно, потом я захочу вновь насладиться дивными чертами твоего лица.

Его слова заставили меня вздрогнуть. Значит, он хорошо успел разглядеть меня, но все же этого было недостаточно, чтобы узнать. Внезапно я почувствовала лёгкое прикосновение его пальцев к своей ключице. Константин пробежался взглядом по декольте, шее и затем остановился глазами на маске. Оставалось надеяться, что кто-нибудь придет мне на помощь до того, как ему надоест со мной играть.

И, кажется, этот момент был не за горами, потому что в следующую секунду Константин схватил меня за подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть на него.

— Ты же понимаешь, что если ты не скажешь свое имя, я придумаю для тебя новое, но тогда я не буду таким вежливым?

Я могла бы заговорить с ним, попытаться выкрутиться или улизнуть, но не было гарантии, что он не узнает меня по голосу. А даже если он не опознает меня сейчас, то легко сможет сделать это во дворце. Потому я продолжила игру в молчанку.