Русские поэты XIX века: Хрестоматия - Леонид Кременцов

Конец 1835

ОТРЫВКИ

(Из книги любви)

Пиши, поэт! Слагай для милой девыСимфонии любовные свои!Переливай в гремучие напевыПалящий жар страдальческой любви!Чтоб выразить таинственные муки,Чтоб сердца огнь в словах твоих изник,Изобретай неслыханные звуки,Выдумывай неведомый язык!И он поет. Любовью к милой дышитОткованный в горниле сердца стих,Певец поет, – она его не слышит,Он слезы льет, – она не видит их.Когда ж молва, все тайны расторгая,Песнь жаркую по свету разнесетИ, может быть, красавица другаяПрочувствует ее, не понимая,Она её бесчувственно поймет; —Она пройдет, измерит без раздумьяВсю глубину поэта тяжких дум;Её живой, быстролетучий умПоймет язык сердечного безумья,И, гордая могуществом своимПред данником и робким, и немым,На бурный стих она ему укажет,Где страсть его так бешено горит,С улыбкою: как это мило! – скажет,И, легкая, к забавам улетит.А ты ступай, мечтатель умиленный,Вновь расточать бесплатные мечты!Иди опять, красавице надменнойКовать венец, работник вдохновенный,Ремесленник во славу красоты!

1837

БЛАГОВЕЩЕНИЕ

Кто сей юный? В ризе светаОн небесно возблисталИ, сияющий, предсталКроткой деве Назарета:Дышит радостью чело,Веют благовестью речи,Кудри сыплются на плечи,За плечом дрожит крыло.

Кто сия? Покров лилейныйОсеняет ясный лик,Долу взор благоговейныйПод ресницами поник;Скрещены на персях руки,В персях сдержан тихий вздох,Робкий слух приемлет звуки:«Дева! Сын твой будет Бог!»

Этот юноша крылатый —Искупления глашатый,Ангел, вестник торжества,Вестник тайны воплощенья,А пред ним – полна смиреньяДева, Матерь Божества.

А.В. Кольцов

(1809–1842)

Алексей Васильевич Кольцов родился в Воронеже в семье торговца скотом. Условия его детства да и последующей жизни были ужасными. В.Г. Белинский писал: «Он видел вокруг себя домашние хлопоты, мелочную торговлю с её проделками, слышал грубые и не всегда пристойные речи даже от тех, из чьих уст ему следовало бы слышать одно хорошее. По счастью, к благородной натуре Кольцова не приставала грязь, среди которой он родился и на лоне которой был воспитан. Сыздетства он жил в своем особенном мире, – и ясное небо, леса, поля, степь, цветы производили на него гораздо сильнейшее впечатление, нежели грубая и удушливая атмосфера его домашней жизни».

Кольцову было 16 лет, когда он впервые познакомился со стихами, и вскоре он уже пробовал их писать. Так и не получив сколько-нибудь серьезного образования, Кольцов тем не менее вошел в литературу поэтом необыкновенно оригинального дарования со своими темами и образами. Его другом и наставником стал Белинский. Народный талант Кольцова приветствовал и поддерживал А.С. Пушкин. Однако в жизни Кольцова возникло трагическое противоречие, о котором он сам писал: «Что я? Человек без лица, без слова, безо всего просто. Жалкое создание, несчастная тварь, которая годится лишь на одно: возить воду да таскать дрова – вот и все… И что еще всего хуже: жить дома, в кругу купцов, решительно я теперь не могу; в других кругах тоже. Безрадостная самая будущность у меня впереди». Кольцов оказался прав: это трагическое противоречие рано свело его в могилу. Меткую и точную характеристику поэзии Кольцова дал А.И. Герцен: «Россия забитая, Россия бедная, мужицкая… подавала… о себе голос».

В стихотворениях Кольцова воспета русская природа, обрисован крестьянский быт, выражен национальный характер, созданы поэтические картины труда земледельцев. Жанры песни и думы поэт использовал чаще других.

Неповторим рисунок стиха Кольцова. Поэт предпочита песенные стремительные размеры и в ряде случаев отходил от силлаботоники, прибегая к народному тоническому стиху. «Язык его столько же удивителен, сколько и неподражаем», – утверждал Белинский.

В русской поэзии Кольцов укрепил ту её национальную традицию, которая с успехом была продолжена в поэзии И.С. Никитина, И.З. Сурикова, С.Д. Дрожжина и др.

ПЕСНЯ ПАХАРЯ

Ну! тащися, сивка,Пашней, десятиной,Выбелим железоО сырую землю.

Красавица зорькаВ небе загорелась,Из большого лесаСолнышко восходит.

Весело на пашне.Ну, тащися, сивка!Я сам-друт с тобою,Слуга и хозяин.

Весело я лажуБорону и соху,Телегу готовлю,Зерна насыпаю.

Весело гляжу яНа гумно, на скирды.Молочу и вею…Ну! тащися, сивка!

Пашенку мы раноС сивкою распашем,Зернышку сготовимКолыбель святую.

Его вспоит, вскормитМать-земля сырая;Выйдет в поле травка, —Ну! тащися, сивка!

Выйдет в поле травка —Вырастет и колос,Станет спеть, рядитьсяВ золотые ткани.

Заблестит наш серп здесь,Зазвенят здесь косы;Сладок будет отдыхНа снопах тяжелых!

Ну! тащися, сивка!Накормлю досыта,Напою водою,Водою ключевою.

С тихою молитвойЯ вспашу, посею,Уроди мне, Боже,Хлеб – мое богатство!

1831

Не шуми ты, рожь,Спелым колосом!Ты не пой, косарь,Про широку степь!

Мне не для чегоСобирать добро,Мне не для чегоБогатеть теперь!

Прочил молодец,Прочил доброе,Не своей душе —Душе-девице.

Сладко было мнеГлядеть в очи ей,В очи, полныеПолюбовных дум!

И те ясныеОчи стухнули,Спит могильным сномКрасна девица!

Тяжелей горы,Темней полночиЛегла на сердцеДума чёрная!

1834

ГОРЬКАЯ ДОЛЯ

Соловьем залетнымЮность пролетела,Волной в непогодуРадость прошумела.

Пора золотаяБыла, да сокрылась;Сила молодаяС телом износилась.

От кручины-думыВ сердце кровь застыла;Что любил, как душу, —И то изменило.

Как былинку, ветерМолодца шатает;Зима лицо знобит;Солнце сожигает.

До поры, до времяВсем я весь изжился;И кафтан мой синийС плеч долой свалился.

Без любви, без счастьяПо миру скитаюсь:Разойдусь с бедою,С горем повстречаюсь!

На крутой гореРос зеленый дуб:Под горой теперьОн лежит гниёт…

1837

ЛЕС

Посвящено памяти А.С. Пушкина

Что, дремучий лес,Призадумался, —Грустью тёмноюЗатуманился?

Что Бова-силачЗаколдованный,С непокрытоюГоловой в бою, —

Ты стоишь, поникИ не ратуешьС мимолетноюТучею-бурею.

ГустолиственныйТвой зеленый шлемБуйный вихрь сорвал —И развеял в прах.

Плащ упал к ногамИ рассыпался…Ты стоишь, поник,И не ратуешь.

Где ж деваласяРечь высокая,Сила гордая,Доблесть царская?

У тебя ль, было,В ночь безмолвнуюЗаливная песньСоловьиная…

У тебя ль, было,Дни – роскошество, —Друг и недруг твойПрохлаждаются…

У тебя ль было,Поздно вечеромГрозно с буреюРазговор пойдет:

Распахнет онаТучу черную,Обоймет тебяВетром-холодом.

И ты молвишь ейШумным голосом:«Вороти назад!Держи около!»

Закружит онаРазыграется…Дрогнет грудь твоя,Зашатается;

Встрепенувшися,Разбушуешься:Только свист кругом,Голоса и гул…

Буря всплачетсяЛешим, ведьмою, —И несет своиТучи за море.

Где ж теперь твояМочь зеленая?Почернел ты весь,Затуманился.

Одичал, замолк…Только в непогодьВоешь жалобуНа безвременье.

Так-то, темный лес,Богатырь-Бова!Ты всю жизнь своюМаял битвами.

Не осилилиТебя сильные,Так дорезалаОсень черная.

Знать, во время снаК безоружномуСилы вражиеПонахлынули.

С богатырских плечСняли голову —Не большой горой,А соломинкой…

1837

ПУТЬ

Путь широкий давноПредо мною лежит.Да нельзя мне по нёмНи летать, ни ходить…

Кто же держит меня?И что кинуть мне жаль?И зачем до сих порНе стремлюся я вдаль?

Или доля мояСиротой родилась!Иль со счастьем слепымБез ума разошлась!

По летам и кудрямНе старик ещё я:Много дум в голове, —Много в сердце огня!

Много слуг и казныПод замками лежит;И лихой воронойУж осёдлан стоит.

Да на путь – по душе —Крепкой воли мне нет,Чтоб в чужой сторонеНа людей поглядеть;

Что порой пред бедойЗа себя постоять,Под грозой роковойНазад шагу не дать;

И чтоб с горем, в пиру,Быть с веселым лицом,На погибель идти —Песни петь соловьем!

1839