Санитар - Владимир Гриньков

Вдруг открылась впереди улица, та самая, на которой их особняк стоял. Машин не было почти, улица просматривалась во всю длину. Один перекресток, особнячок за ним, и дальше – следующий перекресток. За этим вторым перекрестком машина стоит. На том самом месте, где он, Паша, собирался кортеж Подбельского подкараулить на своем мотоцикле. Паша о том вспомнил и на охранников покосился. Те невозмутимо вперед смотрели. Интересно, как среагировали бы они на Пашу. Вот едут они, так же точно, как сейчас. Смотрят вперед, видят Пашу и его мотоцикл. Расстояние большое еще. Паша метнул взгляд вдоль улицы. Мотоцикл, предположим, уже трогается. Паша увидел вдруг, как тронулась с места машина – та самая, которая за перекрестком стояла. Но она странно поехала как-то, светофор уже с зеленого через желтый на красный перемигивался – а она как раз и поехала, нет чтобы раньше перекресток миновать. Неужели проедет на красный? Нет, остановилась. Паша машину уже хорошо рассмотрел – "восьмерка" или "девятка" жигулевская, вишневого цвета. Вдруг Паша вспомнил, что накануне в этом месте тоже "жигуль" стоял, у него крылья были черные, он тогда еще тронулся неожиданно и мимо остановившегося у особняка кортежа пронесся.

Сердце Пашино сжалось отчего-то, он встревоженно на охранников взглянул, но тут же опять к машине той обернулся, а она уже перекресток миновала – проехала-таки на красный! – и приближалась стремительно.

Кортеж остановился, охранники из салона выскочили, оставляя Пашу с водителем наедине и еще с машиной той странной. Подбельский как раз готовился на асфальт ступить, и потому охрана кучно стояла и на дорогу никто не смотрел, кажется. "Жигуленок" приближался, очень упорно прижимаясь к осевой линии, и вдруг Паша крикнул срывающимся голосом:

– Вперед! Вперед! Отжимай!

Они бы время упустили, если бы шофер на Пашин крик обернулся, но он, как и Паша, смотрел вперед, на несущуюся против всяких правил машину, и потому то, что дальше произошло, одновременно с Пашей увидел: вдруг показался из открытого бокового окна короткий автоматный ствол.

– Вперед! – заорал Паша. – В лоб его бей!

Водитель сразу вторую передачу воткнул и рванул машину с места, одновременно руль влево выворачивая. Он "жигуленку" в лоб целился, но понимал, что скорее всего тот отвернет, попытается уйти от столкновения, так и получилось. Они "жигуленка" от кортежа отжали, тот вильнул в последний момент, но скорость уже успел набрать приличную, и хотя столкновения с машиной сумел избежать, вылетел на обочину и, увязая в сыром после ночного дождя грунте, врезался в дерево.

Охрана метнулась к разбитой машине, но вдруг открылась задняя дверца, и из нее вывалился человек с автоматом в руках. Это его ошибкой было – что он оружие в салоне не оставил, потому что при виде автомата охрана трусливо открыла торопливый огонь, и за неполные десять секунд они изрешетили и машину, и находившихся в ней людей.

– Вот черт! – сказал водитель и к Паше обернулся, а тот сидел безмолвно, и даже жизни в глазах не было.

Кто-то снаружи рванул дверцу, крикнул:

– Живы?!

И даже от этого крика Паша не встрепенулся и головы не повернул.

– Он в шоке, – сказал водитель.

– Сам ты в шоке, – огрызнулся Паша.

И тогда водитель засмеялся. Смех его был дробный, будто горошины по крыше стучат.

Подбежал Виталий Викторович, заглянул в салон:

– Это ты его в сторону завернул, Петрович?

Никто не говорил спокойно сейчас, все кричали почему-то.

– Это не я. Это Барсуков.

Начальник охраны глаза скосил и на Пашу так посмотрел, будто в первый раз его видел.

– Ты? – спросил.

Паша безмолвно пожал плечами.

– Он, он, – сказал водитель и опять засмеялся нервно. – Как заорет мне на ухо: "Вперед! Отжимай!" Я и погнал. Неплохо, а?

Паша вышел наконец из машины. У разбитого "жигуленка" суетились охранники. Человек, лежавший у заднего колеса, смотрел в небо удивленно. Одна из пуль попала ему прямо в лоб, было чему удивляться. Паша в лицо покойника всматривался долго, и вдруг начальник охраны тронул его за плечо и сказал негромко:

– Ты домой езжай, Паша. Тебя отвезут.

Пашин рабочий день только начинался еще, а его домой отправляли почему-то, но он не удивился этому нисколько, послушно пошел за начальником охраны.

– Петрович! Отвези его! – сказал Виталий Викторович. Водитель кивнул и завел двигатель.

Ехали они молча, только уже у самого Пашиного дома водитель сказал негромко:

– Чертова работа! Без головы остаться можно.

И плечами повел, будто озяб. Паша не ответил ему ничего, вышел из машины, не попрощавшись. У лифта увидел Петра Семеновича, поздоровался.

– Как дела, Паша? Ты бледный какой-то.

– Это ничего, пройдет, – ответил, а самому неприятно было, что бледен.

– Все нормально у тебя?

– Да. Все хорошо. Просто отлично.

Вошел в лифт и спокойно вздохнул, только когда створки закрылись и он остался один.

53

– Это Ачоев, – сказал Подбельский.

Он прохаживался нервно из угла в угол, но все время так получалось, что между ним и окном оказывалось не менее трех метров. Нервничал явно и не мог этого скрыть.

– Он в город так и не вернулся, Ачоев-то?

– По моим сведениям – нет.

– Алиби себе обеспечивает, – усмехнулся недобро Подбельский.

Заглянула в кабинет секретарша, доложила:

– Дмитрий Николаевич! К вам полковник Мухатов!

– Проси! – Подбельский рукой сделал приглашающий жест и, поморщившись, сказал начальнику охраны: – Вот и милиция пожаловала.

Мухатов вошел с видом чрезвычайно озабоченным и, не поздоровавшись даже, руками развел обескураженно:

– Ну как же это так, Дмитрий Николаевич!

Будто сам Подбельский был в происшедшем виноват. Потом вдруг до него дошло, что не с того начал, нагнал на лицо извиняющуюся улыбку, сказал участливо:

– Хорошо хоть, обошлось все. Никто не пострадал?

Вспомнил об увиденных внизу трупах нападавших, уточнил:

– Из ваших никто не пострадал?

– Из моих – нет. Да вы садитесь.

– Спасибо, – склонил голову Мухатов и в кресло опустился. – Мои люди уже занимаются там, внизу, но без вашей помощи не обойтись никак.

Заглянул в глаза, демонстрируя дружелюбие:

– Кто бы это мог сделать, Дмитрий Николаевич? А?

Вкрадчиво спросил, душевно даже. Подбельский качнул головой, вздохнул, ответил, голосу искренность придавая:

– Если бы знать!

– Знать-то не знаете, конечно, – легко согласился Мухатов и неожиданно опять к главному подступился, из-за чего и пришел: – Но догадываться можете.

– Если бы я догадывался, – сказал Подбельский медленно, с расстановкой, – то человек этот рядом со своими неумехами лежал бы там, внизу.

Он иначе хотел бы сказать, что до Ачоева еще добраться надо, и тогда уже он рядом и ляжет, но сказать этого не посмел. Умел себя в руках держать, когда требовалось.

– А у меня версии есть кое-какие, – сказал вдруг Мухатов, все так же вкрадчиво.

– Вот как? – изумился искренне Подбельский, враз насторожившись.

Он, не удержавшись, даже переглянулся с начальником охраны, но Мухатов этого не заметил, кажется.

– Да-да, версия, – подтвердил полковник.

Он теперь об одной версии говорил, а не во множественном числе, но все равно Подбельский тревожился отчего-то.

– Происшествие сегодняшнее как-то связано с письмом.

– С письмом? – наморщил лоб Подбельский, силясь вспомнить.

– Да, с тем самым письмом, которое к нам по почте пришло. С фотографиями, помните? Там еще и ваш снимочек был.

Подбельский кивнул, давая понять, что помнит, безусловно.

– События одного ряда, – сказал Мухатов и руками развел – такие, мол, дела.

– Возможно, – согласился Подбельский, заметно успокаиваясь.

Начальник охраны все это время молчал, и Мухатов к нему обернулся, словно к разговору приглашая.

– Все равно непонятно, – подключился Виталий. – Кто это делал, зачем? Может, вам известно?

Он как-то ловко разговор на Мухатова переводил, отфутболивал еще не родившиеся вопросы, и Подбельский, это уловив, усмехнулся едва приметно.

– Мы ищем, – сказал Мухатов миролюбиво и из кресла поднялся, прошелся неторопливо по кабинету, остановился у окна.

Внизу, в сквере, эксперт из городского управления склонился над трупом и рассматривал его с холодным интересом. Полковник вздохнул и отвернулся. Подбельский, до этого смотревший ему в спину, успел свой интерес пригасить и даже глаза опустил – казалось со стороны, что в задумчивости пребывает.

– А из пришлых, со стороны то есть, никто вам не угрожал в последнее время? – спросил вдруг Мухатов.

Подбельский ему в глаза взглянул быстро и понял, что вопрос очень конкретный, что Мухатов значительно больше знает, чем показывает.

– Н-нет, – ответил Подбельский с растяжкой. – Никто.

– Странно.

– Почему?

– Убийца-то со стороны был подослан.

– Вот как? – изумился Подбельский информированности милицейской.