Год 1942 — «учебный» - Владимир Бешанов

Между тем противник, применяя танки и авиацию, медленно и методично расчленял советские войска на отдельные группы. Наконец 5 июня Белов и Казанкин получили разрешение оставить район действий и прорываться к своим. При этом директива штаба фронта запрещала брать с собой партизанские части и рекомендовало два варианта прорыва:на север, для соединения с главными силами Калининского фронта, и на восток, в направлении на Мосалъск, навстречу наступающему противнику. То есть Жуков снова предлагал прорываться по кратчайшему пути. Однако Белова не устраивали самоубийственные варианты: [125]

«При прорыве на север нам пришлось бы форсировать Днепр, не имея переправочных средств. Кроме того, нам нужно было бы пересечь железную дорогу и автостраду Москва-Минск (чего не удалось сделать и при более благоприятных условиях. — Авт.), где немцы могли свободно маневрировать своими войсками. Прорыв на восток, к 50-й армии, исключался потому, что на этом направлении действовали главные силы противника».

Поэтому Белов предложил идти на юго-запад, прорываясь близ Ельни:

«Противник здесь был сравнительно слабый, а южнее Ельни значительный район контролировался 5-м партизанским полком имени Лазо. Пройдя через этот район, мы могли пересечь Варшавское шоссе, прорвать линию фронта и соединиться с войсками 10-й армии близ Кирова. Такое решение давало возможность избежать боев с крупными силами гитлеровцев, выйти из вражеского тыла с честью и без больших потерь».

В общем— это та идея, которую Жуков позже приписал себе и даже якобы отстаивал ее перед Сталиным.

Прорыв на юг был назначен в ночь на 9 июня в десяти километрах западнее Ельни между деревнями Быки и Титово. В первом эшелоне должны были наступать 4-й ВДК, 1-я и 2-я гвардейские кавдивизии, во втором — 329-я стрелковая дивизия, прикрывающая с тыла обозы с ранеными. Операция прошла удачно. Затем, совершив тяжелый марш через заболоченные леса, основные силы группы 15-16 июня сосредоточились у Варшавского шоссе. В ночь на 16 июня через шоссе прорвалась дивизия Баранова и половина десантного корпуса, а в ночь на 20-е — остальные силы. В ночь на 28 июня около 10 тыс. бойцов и командиров вышли в расположение 10-й советской армии. [126]

Ни в одном учебнике по военному искусству не сказано прямо, что Ржевско-Вяземская операция провалилась. Нет, она получила ярлычок «незавершенной», но имевшей «важное значение»:

«Советские войска отбросили противника на Западном направлении на 80-250 км, завершили освобождение от оккупантов Московской и Тульской областей, освободили многие районы Калининской и Смоленской областей. Германские войска не получили ожидаемой зимней передышки для подготовки новых операций и понесли значительные потери. В ходе операции советское командование приобрелопоучительный опыт (курсив наш. — Авт..) ведения крупной наступательной операции с выброской воздушных десантов в тыл противника»

и даже, кто бы мог подумать, — всего два года прошло после войны с Финляндией — «приобрели опыт наступления в условиях суровой зимы и бездорожья» (Советская военная энциклопедия. Т. 7). Более того, в ходе страстной дискуссии о стратегических операциях Великой Отечественной войны, проведя «углубленные исследования», наши историки доказали в 1987 году, что под Ржевом и Вязьмой советские войска нанесли противнику «тяжелое поражение» (!?), а «фланги группы армий „Центр“ были глубоко охвачены нашими войсками».

За этим пустословием скрывается простой факт, что ни одна из целей операции достигнута не была, а «поучительный опыт» пришлось оплатить сотнями тысяч (!!) похоронок. Генерал Конев фактически уложил весь Калининский фронт «первого состава»: к началу операции в его соединениях насчитывалось 346100 командиров и красноармейцев, потери же составили 341 227 человек! Остальные — на счету Жукова. Еще 61 тысячу убитыми и ранеными добавили войска Брянского фронта.

Маршал Рокоссовский назвал эту операцию «наступательной затеей», которая «оказалась выгодной только врагу, перешедшему к обороне…»:

«Непрерывные наступательные бои пожирали людей, как пламя сухую траву… Операции остались незавершенными. А раз так, тоони не оправдали затраченных на них сил и средств. [127] Выталкивая противника, мы только ослабили себя(курсив наш. — Авт.). К тому же оказались в невыгодном положении: растянули линию фронта, выписав из нее такие невероятные «вензеля», чем предоставили врагу возможность срезать многочисленные выступы (что привело к гибели частей 33-й, 29-й, а впоследствии и 39-й армий. — Авт.)».

Причиной, помешавшей успешно завершить наступление, наши полководцы называют нехватку сил и средств. А виноваты во всем — Сталин и Генштаб, мол, на слишком многое замахнулись. Это верно лишь отчасти. Но, во-первых, при планировании зимнего наступления никто из генералов против заявленных целей не возражал и вся их критика датируется задним числом; во-вторых, мы уже видели, как безграмотно имевшиеся силы были растрачены.

Упоминавшийся уже доклад полковника Васильченко главную винуза поражение (такое достижение, как глубоко охваченные фланги фон Клюге, для офицера Генштаба не являлись признаком успеха. — Авт.) возложил на генерала армии Жукова, непосредственно руководившего войсками Западного фронта и направления:

«Оперативный замысел операции по внезапному овладению г. Вязьмой, выходом на тылы гжатско-вяземской группировки противника, разъединение вяземской группировки от юхновской и одновременный их разгром по частям не соответствовал наличию сил и средств, выделенных для этой цели Западным фронтом.

Неправильная оценка противника о его боеспособности после нанесенных ему серьезных поражений в предшествующих боях.

Неверный расчет времени и игнорирование условий, в которых действовали наши войска, привели к неправильному принятию решения, вследствие чего задуманная операция не была выполнена. [128]

Если бы Западный фронт сначала всем своим левым крылом (33, 43, 49, 50-я и гр. Белова) обрушился на юхновскую группировку, окружил бы ее и уничтожил, для

чего по условиям обстановки предоставлялась полная возможность, а затем совместно с правым крылом при взаимодействии с Калининским фронтом мог бы ликвидировать сычевско-гжатско-вяземскую группировку противника.

Но вместо этого Западный фронт погнался преждевременно за большими целями, хотел одновременно разгромить гжатско-вяземскую, юхновскую, спас-деменскую, мятлевскую группировки противника, не имея для этого достаточных сил и средств. Действия Западного фронта уподобились действию растопыренными пальцами. Каждая армия имела свою ударную группировку, которая действовала на своем направлении без тесной увязки с соседями. Даже тогда, когда 43-я и 49-я армии были правильно нацелены для разрешения общей задачи по прорыву обороны противника с целью соединения с частями западной группировки 33-й армии, то и в этом случае не было налажено тесного взаимодействия между ними.