Год 1942 — «учебный» - Владимир Бешанов

Ширина этих полос допускала введение в бой в первом эшелоне только трех дивизий 54-го корпуса — 73, 46 и 22-й. То есть 30-й корпус генерала Зальмута — 50, 72 и 170-я пехотные дивизии — мог вступить в бой только после занятия территории южнее перешейков. Местность представляла собой совершенно плоскую солончаковую степь без малейших укрытий. Вот и генерал Батов признает:

«Наши позиции на перешейках были удобны тем, что наступающий лишался возможности маневра фланговым огнем… Немцам оставалось пробиваться в лоб, причем до прорыва через узкости они могли вводить в бой войска острым клином».

Наступление 11-й армии началось в 5.10 утра 18 октября и проходило в чрезвычайно сложных условиях. Советские самолеты господствовали в воздухе и непрерывно атаковали любую обнаруженную цель.

«Не только пехота на переднем крае и батареи должны были окапываться, нужно было отрывать окопы для каждой повозки и лошади в тыловой зоне, чтобы укрыть их от авиации противника… Только когда армии был подчинен Мёльдерс с его истребительной эскадрой, ему удавалось очистить небо, по крайней мере, в дневное время. Ночью и он не мог воспрепятствовать воздушным налетам противника».

Тем не менее немецкая пехота упорно прогрызала оборону, выталкивая противника с перешейка и стремясь вырваться на оперативный простор. [140]

С советской стороны ишуньские позиции обороняли сначала пять стрелковых, две кавалерийские дивизии и 7-я бригада морской пехоты, а затем их количество было доведено до восьми стрелковых и трех кавалерийских: с 22 октября в бои включились соединения Приморской армии — 25-я Чапаевская и 95-я стрелковые, 2-я кавалерийская дивизии, получившие приказ восстановить положение. Интересен стиль работы штаба Отдельной 51-й армии в эти решающие для судьбы Крыма дни: так, 19 декабря — воскресный день, и приехавший в Симферополь с заявками на горючее и боеприпасы начальник штаба Приморской армии генерал Н.И. Крылов не может никого найти, кроме дежурных офицеров, — выходной-с.

«А в это время Бонапарт переходил границу…»

20 октября немцы заняли Ишунь, форсировали устье реки Чатырлык и по побережью Каркинитского залива начали входить в глубь полуострова, в степь. Даже теперь командующий 51-й армией не ориентируется в обстановке: он отдает Батову категорический приказ «удержать ишуньские позиции» и одновременно указывает генералу Савинову на необходимость «упорно оборонять Чонгар и Сиваш», где противник не проявляет никакой активности.

Через два дня Ставка отозвала генерала Кузнецова в Москву, а командующим всеми силами в Крыму назначила вице-адмирала Г.И. Левченко.

24— 26 октября войска выдвинувшейся на север Приморской армии Петрова и оперативной группы Батова пытались нанести контрудары, но части вводились в бой с ходу, разрозненно, без артиллерийской поддержки, поэтому поставленных целей не достигли. Манштейн бросил на чашу весов переданную ему из группы армий «Юг» 132-ю пехотную дивизию, и немцы окончательно захватили инициативу. [141]

Как красиво изложил суть проблемы генерал Батов, советские соединения

«приняли участие в боях, но разновременно. Если не бояться метафор, то можно сказать, что на арене ишуньского боя выступала то одна, то другая наша дивизия и исполняла свой героический монолог… Доблестью солдат и искусством командиров и политработников в масштабе полков и дивизий приходилось компенсировать отсутствие собранности и единого целеустремленного плана в целом».

Иными словами и без метафор, доблестью солдат и строевых офицеров, их жизнями в очередной раз оплачивалась бездарность оперативного руководства.

Конечно, не будем забывать о том, что по численному составу штат немецкой дивизии превосходил штат советской примерно на треть, но верно также и старое тактическое правило, что один солдат в обороне равен трем наступающим. Но даже и этого соотношения не было, советская сторона на ишуньских позициях обладала явным численным превосходством над противником. Зато в течение всего сражения наши части не имели связи между собой и командованием, поэтому штабные «направленцы день и ночь носились по степи». Как будто не изобретал радио Попов еще в 1895 году и, вроде бы, именно в России (впрочем, чему здесь удивляться, если всего двадцатью днями раньше Ставка Верховного Главнокомандования узнала о разгроме на Московском направлении трех своих фронтов из сообщений Берлинского радио). А наша авиация после ввода в сражение 8-го авиакорпуса люфтваффе утратила господство в воздухе.

В итоге «контрудар Приморской армии был встречен массированным огнем артиллерии врага и большой группой немецких бомбардировщиков под прикрытием истребителей», и 28 октября, после 10-дневных боев, советская оборона рухнула.

Писатель В. Карпов очень литературно это описал:

«Гитлеровцы прорвали ишуньские позиции. Своими танковыми и механизированными колоннами они вырвались на степной крымский простор… Если пехоту приморцы могли отбивать стрелковым оружием, то с танками бороться было просто нечем».

Ох уж эти навязшие ыа зубах «танковые и механизированные колонны»! Не было у Манштейна ни одного танка, так что и бороться с ними приморцам было не «нечем», а незачем. Механизированная колонна, кстати, — это просто пехота едет на машинах.

Генерал Батов также продолжает сражаться в своей виртуальной реальности:

«…по данным разведки, в районе Филатовка — Карпова балка было сосредоточено до 6 батальонов и 30 танков… количество вражеских танков у Армянска выросло до 100…

Бойцы лезли на танки и бросали бутылки с горючим… В комбата прямо на КП немецкий танк выпустил снаряд…

Немцы частью сил вышли в тыл 29-й батарее и снова бросили против нее до 30 танков и батальон пехоты. Неравная схватка…

170— я пехотная дивизия немцев, с которой действовало более 60 танков поддержки пехоты, вырвались к устью Чатырлыка».

А боевой соратник Батова, генерал И.А. Ласкин авторитетно сообщает, что на Перекопском направлении немцы сосредоточили 375 танков, что составляет примерно половину всех бронетанковых сил группы армий «Юг».

Когда при чтении мемуаров советских полководцев держишь в голове, что всего этого не было на самом деле, то, ей Богу, можно заработать шизофрению. Все «танковые полчища» Манштейна состояли на тот период из 24 самоходокStuGIIIиз 190-го дивизиона штурмовых орудий.

В конце октября разбитая 51-я армия откатывалась на Керченский полуостров, войска под командованием генерала Петрова — 6 измотанных дивизий — с арьергардными боями через горы отходили к Севастополю для защиты главной базы флота. [143] Немцы взяли около 26 тыс. пленных, но и сами понесли большие (по их меркам) потери. Только 54-й корпус под Ишунем и Перекопом потерял 1920 человек убитыми и 7273 ранеными. Для сравнения, одна лишь советская 172-я стрелковая дивизия безвозвратно потеряла 100 человек, 64 танка и всю артиллерию.