Читатель предупрежден - Джон Карр

Мастерс серьезно забеспокоился.

– Минуточку, сэр! Неужели вы думаете, что он это сделает?

– Если только ему удастся, – повторил Г.М. упрямо. – Нет, может быть, это сказано слишком сильно. Могу вас успокоить. По моему мнению, Сандерсу ничего не угрожает…

– Да, сэр, по вашему мнению, – запротестовал старший инспектор. – Но то же самое вы сказали о Мине Констебль. И что же? Она мертва.

– Хорошие же из вас друзья! – со злостью вмешался Сандерс. – Кудахчете, как старые куры! Мне что, уже сейчас заказывать себе венок или после возвращения в город?

Сэр Генри постарался смягчить ситуацию.

– Спокойно, сынок, ты выглядишь совершенно здоровым. Все будет в порядке, если только…

– Знаю. Если только я буду доверять Старику. Отлично, я доверяю вам. И в случае чего, вместо цветов на могилу, сделайте пожертвование в пользу незаконнорожденных детей…

Доктор задумался.

– До настоящей минуты, – продолжил он, – я всегда думал, что живу в нормально организованном мире, где ничего необычного не случается. Я завидовал Марсии… то есть завидовал людям, которые могли себе позволить путешествовать, хотя бы в Японию. Если говорить о физическом состоянии, то мало что изменилось. Я ем, сплю, как и раньше. В квартире у меня те же самые обои, и я зарабатываю столько же денег. Но чувствую себя так, как если бы оказался в другом мире, где все может произойти.

– Мы все будем чувствовать себя так, – мрачно заявил старший инспектор, – если эта идиотская история с «Телефорс» будет развиваться дальше. «Телефорс!» Слышали, что говорили на вокзале? И что кричала в окно вагона эта толстая старуха? А киоски с газетами? Я хотел бы прочитать вечерний выпуск. Может быть, его удастся купить на следующей станции?

Несколькими минутами позднее поезд затормозил. Мастерс выскочил на политый дождем перрон и через минуту вернулся с целой охапкой газет.

Поезд тронулся, и некоторое время был слышен только шелест бумаги.

– События начинают нагромождаться. Эти ученые умники затеяли соревнование. От профессора Хьюденса в интервью вытянули только одно слово: «Чушь». Это приведет Пенника в ярость. И наоборот, профессор Трипплетс, допуская теоретическую возможность существования такого рода оружия, сказал, что этот замысел не нов. Я уже вижу, как Пенник брызжет ядом. Да-а, совсем неплохо. – Он неохотно посмотрел на Сандерса. – Если бы только ты в это не ввязывался! Как жаль, что ты не прикусил себе язык в присутствии Пенника!

Доктор с обидой взглянул на своего собеседника.

– Один вопрос. Можете сказать, почему я должен играть роль козла отпущения? Вы оба цепляетесь ко мне без малейшего повода. Я бросил Пеннику вызов, чтобы доказать, что он обманщик. Следовательно, выполнил работу за вас. И вместо того, чтобы поблагодарить меня, вы ведете себя так, как будто я нарушил ваши планы.

– Нарушил, сынок…

– Я?… Каким образом?

– Самым простым. По злосчастной случайности, – устало сказал Г.М. – я все обдумал, так тщательно распланировал. Я поймал бы Пенника в ловушку… вот так! – Он щелкнул пальцами. – Во всяком случае, я рассчитывал на сорок процентов вероятности, больше и требовать было нельзя. Ты снизил эту вероятность до одной десятой. Что за куриная слепота! Потому-то мы так торопимся в Форвейз. У меня остались еще две возможности…

– Поймать Пенника? – старший инспектор едва сохранял самообладание.

– Да.

– Когда?

– Завтра, если нам повезет.

Мастерс злорадно усмехнулся.

– Что ж, будет лучше, если вы поспешите, сэр. Разумеется, я не верю во всю эту чушь. Но что будет, если Пенник решит немного раньше прикончить нашего доктора?

– Нет, – серьезно запротестовал Г.М. – Мы можем рассчитывать на двадцать четыре часа. Пенник не начнет действовать, пока не прочитает завтра вечером в Париже свою лекцию и…

– Ха, ха, ха, – неестественно рассмеялся Сандерс.

– Сиди тихо, сынок, хорошо? – сурово призвал его к порядку сэр Генри. – К тебе это не имеет отношения. Как я уже говорил, инспектор, у нас есть немного времени, прежде чем Пенник не узнает, что может вытащить из-за пазухи следующую бомбу. В эту минуту нет причины для волнения.

– Надеюсь, вы знаете, что делаете, сэр. Но скажу вам прямо. Похоже на то, что вы, прошу прощения, сошли с ума! Вы же не собираетесь допускать, чтобы он стал болтать по радио? Я не верю этому! Его можно остановить. Есть много способов, достаточно легких… что?

– М-м. А зачем?

– И еще одно, – продолжил инспектор. Он взял в руки газету, и глаза у него подозрительно блеснули.

– Вы видели это? «Ивнинг Планет»?

– Нет, не видел, – с виноватым лицом признался Г.М. – А что там такое?

– Что там такое? Вот это хорошо! Две мои фотографии! И одна с надписью «Стареющий инспектор Мастерс», а другая: «Старший инспектор Мастерс, переодетый хулиганом из Ист-Энда». И главное, на этом первом, я выгляжу в сто раз хуже, чем на втором! Это мелочь, не так ли? Но, как говорит сэр Генри: «Не волноваться, сидеть и думать». Я сделал это, и черт меня побери, если я вспомнил больше одного человека, у которого имеется мой снимок в этой одежде! Это вы дали мой снимок в прессу?

– Спокойно, спокойно.

– Так это вы?

– Перестаньте скандалить…

– Постараюсь. Я также сразу догадался, что это вы написали статью на целую колонку в «Дейли Вайэлес». Я не говорю, что вы окончательно помешались, нет, этого я не сказал. Но, уж если вас засадят в Палату Лордов, то я сяду в первом ряду галерки, чтобы не пропустить этого представления. Это все. Я хотел бы только знать, зачем мы едем в Суррей? Что вы хотите там найти?

– Во-первых, – сэр Генри оставался при своем мнении, – я должен найти альбом Мины Констебль с вырезками.

– Что? Это невозможно! Мы перевернули там все вверх ногами, а вы по-прежнему уверены, что альбом находится в доме?

– Да.

– И где вы собираетесь его искать?

– В этом-то и дело. Не знаю.

Мастерс пожал плечами. Яркая вспышка молнии осветила залитые дождем окна вагона. Раскаты грома слились с шумом и грохотом колес. Ни один из них больше не сказал ни одного слова до прибытия на станцию, где с автомобилем их ожидал комиссар Белчер, получивший телеграмму от инспектора.

Путешествие по открытому пространству во время грозы не принадлежало к самым приятным. Форвейз в струях дождя выглядел еще более мрачно, нежели обычно, а газон превратился в настоящее болото. Огромный дом производил впечатление вымершего и безлюдного, как после большого пожара. У комиссара были ключи от входной двери.

– И что дальше? – спросил Мастерс, включая свет.

– Прошу меня не торопить, инспектор. Я должен подумать. Сейчас, сейчас! Вы искали альбом в оранжерее? Все тщательно осмотрели?

– Можете быть спокойным! Не стройте иллюзий, что он спрятан под пальмами. Правда, мы их не выкапывали. Но земля в кадках была такой сухой, что был бы заметен любой след.

– Я хотел бы туда заглянуть.

Салон, столовая, оранжерея. Сандерс с неприятным ощущением убедился, что все осталось таким же, как и в ту ночь, когда умерла Мина. На столе в столовой, под блестящим абажуром лежали осколки стекла; это напомнило Сандерсу момент, когда за дверью оранжереи он увидел лицо Пенника и выпустил из внезапно ослабевших рук бокал с остатками пива. Все это возвращало его в прошлое – как запах или звук. Пенник не мог ничего сделать. Он лопнул, как воздушный шарик, когда доктор сказал ему в глаза, что он о нем думает. Однако…

Сэр Генри отворил стеклянную дверь оранжереи и начал тщательно осматривать ее.

– Если вы ищете отпечатки пальцев, – заметил Мастерс с сарказмом, – то зря теряете время. Ничего подобного мы не обнаружили. Да, я знаю, доктор сказал, что Пенник прижался носом и пальцами к стеклу; мы не пропустили бы этого. Есть только такая альтернатива: либо следы были потом стерты, либо их вообще не было.

Доктор не дал себя спровоцировать.

– Вы начинаете подозревать меня в галлюцинациях…

– Не забывайте об астральном призраке, – вставил Г.М., открывая и закрывая дверь в оранжерею. – И еще одно. Вы видели что-либо еще, кроме носа и пальцев Пенника?

– Правду говоря, немного.

– А слышали, как он убегал?

– Нет, не слышал. Но могу поклясться, что он был здесь: тут не было никакого фокуса-покуса или игры воображения.

В этот момент не существовало никакой угрозы со стороны Пенника. Однако его образ сильный и неумолимый, как смерть, носился над Форвейзем.

Мастерс протиснулся мимо Г.М. и нажал кнопку выключателя. Шары огненных плодов засветились по углам стеклянной крыши. Струи дождя разбивались о стекло с таким громким звуком, что они вынуждены были кричать, чтобы слышать собственные голоса. Сандерс подсознательно ощутил облегчение при виде пустого плетеного стула, втиснутого между растениями, стула, на котором несколько дней назад сидел Пенник. Г.М. подошел к бездействующему фонтану.