Беглецы в Бесконечность - Владимир Борода

пьяно выкрикнул Вадим Петрович, сжал маленький пухлый кулачок и совсем не страшно помахал им в воздухе.

— Хорошо, хорошо. Значит договорились. Звоните, Вадим Петрович. Официант, счет!

Юрий смотрел на Вадима Петровича слегка с презрительной улыбкой — такого он уже давно не видел, а Вадим Петрович насупив седые колючие брови и слюнявя короткие пальцы, пересчитывал толстую пачку долларов.

— Нy и как? Все бумажки на месте?..

— Не иронизируйте, Юрий, вы еще молоды и видимо не сталкивались с человеческой неблагодарностью, жадностью и коварством, а обжегшись на молоке, дуют на воду. Все в порядке, придвигайтесь ближе к столу, я вам сейчас все покажу, что я добыл.

Юрий придвинулся к круглому столу, покрытому темно-вишневой плюшевой скатертью модным криком пятидесятых лет и склонил голову над большим серым конвертом, откуда с видом фокусника этот жлоб стал доставать отксеренные документы и фотографии.

— Это он сам, собственной персоной ваш Шаповалов Илья Сергеевич, год рождения 1957, место рождения город Новокузнецк, временно прописан по адресу поселок Майский, дом 5, квартира 3. То-есть по месту работы — дворником. Попал Шаповалов в поле нашего зрения в 1984 году, почти сразу после освобождения. Это фотографии его ближайших друзей и адреса по которым они были прописаны, вот фото его последней герлы…

— Кого? -

не понял Юрий.

— И почему последней?

— К этому мы еще дойдем, минуточку терпения, Юрий. Герла — это или любимая девушка или просто особа женского пола на сленге хиппи. Видите — какой красавец, совсем не похож на себя на тюремных фотографиях, пополнел, отпустил усы и бороду, даже волосы слегка посветлели, а может быть в Крыму был, выцвели, но глаза все те же — запавшие и хитрые…Это его последнее фото. Как вы думаете, похож?

Юрий посмотрел на ксерокопию последней фотографии — действительно, слегка потолстел, поправился так сказать, усы и борода, волосы до плеч, посветлее, но узнать можно… Адреса, еще ксероксы фото каких-то морд, эта, как его, герла…

— Так почему последней?

— Видите ли Юрий, я конечно не хочу вам врать, что после путча 1991 года наша контора перестала отслеживать, контролировать и брать на учет этот сброд, но… Но ваш разыскиваемый, кстати — кличка у него не просто Швед, а Славка-Швед почему-то, очень странно… Так вот — Славка-Швед после 1991 года примерно с мая месяца по нашему ведомству не проходил больше…

Юрий тупо разглядывал отксеренные документы из архива и его когда-то родной "конторы", а в голове стучало — вот те и раз, вот те и раз, вот те и…

— Я работу сделал, Юрий и мы с вами в расчете. Но за отдельную плату я приготовил вам еще один сюрприз. Берете?..

— Какой сюрприз?..

— Денежки вперед.

— И сколько?

— Как раз те самые пятьсот, какие я мог бы поручить, если бы не нашел вам в наших архивах Шаповалова…

Крохобор, падаль, шакал вонючий…Юрий устало отсчитал пять сто долларовых бумажек из тоненькой пачки и бросил веером на стол. Остальные спрятав в карман, уставился на этого… шакала…

— Благодарю! -

Вадим Петрович быстренько сунул бумажки куда-то чуть ли не за пазуху и протянул Юрию листок бумаги. С каким-то отпечатанным текстом.

— Что это?

— План дальнейших поисков, адреса людей, зафиксированных нашей "конторой", из числа тех, кто последний контактировал со Славкой-шведом. Последние из числа зафиксированных и взятых на учет…

ПРАГА.

— …Ну в чем дело, в чем!!! в чем?! Я ни хера не понимаю тебя?! Сначала ты заманиваешь меня в авантюру, срываешь меня с Амстердама, полного трава, гашиша и немок с дредами…да-да, и немок с дредами! А когда я весь загорелся твоей сранной идеей, фак ее маму вместе с тобой, ты становишься в позу какого-то Гобсека трахнутого что ли, жмота и жлоба, я не знаю, я ни хера не понимаю, Слави?! Ты можешь мне дебилу расжевать — в чем тут дело?!..

Сливообраэные глаза Алекса под густыми с сединой бровями, в окружении сильной паутины морщин, а когда-то сводившие сума всех девчонок-хипушек города Уфы и близ лежащих городов, сверкали молниями вольт так на пятьсот, плечи дергались в непонимании абсурдностей или непонимании абсурдности, столько посмотрели объектов, наконец-то вроде бы встретили нужный и подходящий, большой и красивый, а тут какие-то разговоры за какую-то мелочь, ну да, он сам не валенок и не деревня, в бизнесе не одну собаку-конкурента сожрал, он понимает — торговаться надо, иначе будут считать дураком, но они же и так уступили четыре лимона!.. А он прекрасно видел, какого это далось особенно отцу…легче было расстаться с четырьмя годами собственной жизни…Не понимаю, Слави, не понимаю, объясни пожалуйста — совсем успокоившись, попросил Алекс, такой умудренный в бизнесе и совсем видимо не умудренный в жизни…

— О,кэй! Сколько бы ты, Алекс, дал бы им за их пивовар?

— Да я бы и полтинник им бы дал, если бы уперлись на своем, это же все равно копейки за такое!..

— Не надо волноваться, следи внимательно за дорогой, впереди нас ждет сытный и вкусный обед. Повторяю вопрос — сколько бы ты им дал, Алекс? Реально и с учетом всех условий-ремонта и прочего, а так же без твоей итальянско-башкирской экспрессии. Ну?..

— Сам ты татарин…Я дал бы те сорок четыре миллиона, что они запросили. Они и так…

— Стоп, меня не интересует твое мнение по поводу "и так". Главное — твой ответ, спасибо, что я честный человек, а не жулик. Я бы мог и от твоего "полтинник" плясать. Павел, ты свидетель, мой френд Алекс изъявил желание потратить сорок четыре миллиона на наш будущий Центр.

— Да? -

усмехнулся Слави, развалившись на переднем сидении и стараясь не выпускать из поля зрения ни Алекса, ни Павла.

— Да, -

недоуменно откликнулись оба — свидетель и произнесший невинную цифру. "Мой френд" совершенно ни чего не понимал — при чем тут жулик, при чем тут полтинник, черт, еще трамвайная остановка, надо людей пропустить, прут как бараны…

— А мне для работы, для начала работы Центра тоже нужны прайса и просить их у Алекса после того, как он оплатит такую огромную, для меня, покупку — можно конечно, но не красиво и в разрез моим принципам. Все же Алекс друг… а не портянка. Ну а потому все сэкономленные бабки-тугрики-прайса-капуста-деньги от цифры сорок четыре миллиона я реквизирую на старт Центра. Конечно в долг и конечно с отдачей со временем… Вопросы есть?

Вопросов естественно не было, Алекс сидел подавленный умом, цинизмом, хитростью и благородством Слави, Павел же задумался об путях развития личности в хипповой шкуре, сам же Слави просто смотрел по сторонам. А по сторонам мелькали кирпичные дома, оштукатуренные и не очень, с витринами магазинов, пивных и ресторанов, сверху было нахлобучено на все это голубое небо, на нем солнце, неяркое и нетеплое, осеннее такое, мелькали прохожие в куртках и плащах, деревья стояли усыпанные желтым и красным… Хотелось зверски жрать, до дома Павла с приготовленным обедом оставалось совсем, немного, Алекс хлопнул Слави по колену и пробормотал, но в отличии от всех предыдущих разговоров, ведшихся по-английски, пробормотал по-русски:

— Ты настоящий кореш, Слави… хоть и гад… ты не хочешь брать лишних бабок у меня на начало, а потому изображаешь из себя Гобсека-жлоба… я люблю тебя гад… люблю как брата… но как младшего брата…

Слави в ответ хлопнул по руке, сжимающей переключатель скоростей, Алекс вильнул рулем, форд вкатился в узкую резко вниз уходящую улицу и остановился перед железными воротами. Сверху радостно визжали дети и женщины.

В Прагу пришло бабье лето, если говорить по-местному или индейское, если использовать терминологию страны, паспорта которой имели в своих карманах Слави и Алекс. Сверху изо всех сил светило и даже немного пригревало солнце, небо голубело сквозь желтые, красные и охряные листья, на брусчатку старого города со стуком падали зеленые колючие каштаны, падали, разбивались и оттуда выкатывались блестящие коричневые голыши… Девушки вновь оголили плечи и колени, бабье лето, бабье лето…

Слави, Алекс и их подруги наслаждались красотами старинного города Праги, теплотой осени и дешевизной, если обменять доллары Алекса на местные кроны, пива и еды. А что еще волосатым надо в этой жизни, если трава с гашишем привезены с Амстердама?.. Да ни чего больше и не надо!..

На Кампе гнили в подстриженной траве не сильно съедобные груши, каштаны выглядывали коричневым сквозь зеленое, молодежь в бусах и клешах судорожно веселилась, спеша наестся теплом и счастьем на всю зиму. Слави же с друзьями не спешили, так как уже были умудрены жизнью — зиму всегда можно сменить на Канарско-Ямайское лето, да и в зиме есть свои прелести, особенно когда сидишь в теплой комнате за двумя стеклами, пьешь цветочный чай, покуриваешь себе потихоньку летней травки последнего урожая и вслушиваешься в бессмертные звуки Джетро Тал…