Пути Деоруса (СИ) - Машьянов Петр

— Ах, это? — Виннар усмехнулся. — Потомственные слуги так называют любую должность при дворе, появившуюся со времен Колоний. Ты разве не знал? — Он ухмыльнулся.

— Видимо, не в лицо, ну, кроме старухи, — пробормотал Ганнон.

Он прошел на кухню и на глазах у повара взял со стола еду инструкторов: вареные яйца, ветчину, овощи и фрукты. Тот не осмелился возражать. На секунду Ганнон ощутил то же чувство, что, должно быть, переполняло Иннара там, на балконе. Завернув еду в тряпицу, он дошел до библиотеки и отворил дверь. В полумраке там сидели двое мальчиков лет двенадцати. Один, светловолосый, сидел ссутулившись, другой же, с рыжими волосами, встретил пришельца уже привычным подозрительным взглядом. Ганнон положил сверток на стол у входа и обратился к рыжему:

— Как долго вас сушили?

— Господин, мы ничего не… — начал тот жалобным голосом, не имеющим ничего общего с дерзкими серыми глазами, но Ганнон быстро прервал его.

— Попались, значит виноваты! Если за чужое – то вдвойне. Во сколько пришли крысы?

Мальчишка сразу изменился: он сел более расслабленно, голос зазвучал спокойнее.

— Рано, этот, — он указал на светловолосого товарища, – расплакался. Я его успокаивал, но он ни в какую. Было темно, и я не мог повернуться как следует. Расскажи, кто там был! — Рыжеволосый ткнул второго мальчика пальцем.

— Л-л, — начал тот заикаясь, — легионер.

— Ты уверен? — Ганнон наклонился поближе. — Что ты видел?

— Только плащ, как у этих, которые по пляжу бегают.

— Какого цвета?

— Н-не знаю.

— Подумай!

— Черного…

— Ночью они все черные, — рыжий парень снова взял слово, — он спросил нас, что мы тут забыли. — Голос мальца становился все менее уверенным. — Но потом на плач пришли крысы, двое. Не заметили его. Меня ударили по спине. А потом… — Напускная бравада оставила его. — Он… Он… Мне не было видно.

— Ударил мечом наотмашь, инструктор закричал, я закрыл глаза, — всхлипнул светловолосый парнишка.

— Они кричали. — У рыжего тоже потекли слезы. Светловолосый, похоже, так и не отошел от шока. А вот второй успел собраться и успокоиться, зато теперь снова переживал события со всей остротой. — Они кричали… долго. — Он схватился за голову и закрыл глаза. — Я тоже зажмурился, ничего не видел. Потом нас отвели сюда, несколько раз допросили.

— Я договорюсь, чтобы вас не трогали пару дней, — произнес Ганнон после минуты тишины. — Вот, поешьте, — Он протянул им сверток с едой. — Повар видел, что это взял я, попытается свалить на вас – получит. Не забудьте только поделиться с кем надо из своих.

Ребята коротко кивнули и бегом отправились к себе. Поговорив с инструкторами, Ганнон вернулся к Виннару.

— Значит, кто-то из Откликнувшихся? — спросил асессора капитан.

— Похоже на то. Может, кто-то из твоих друзей? По старой памяти? — предположил Ганнон.

— Ты про Подземных? Я так не думаю…

— Ты уверен в каждом из них?

— Нет, — ответил Виннар, шумно выдохнув, и глубоко задумался. — Ты прав, их сейчас полно здесь, я потолкую с теми, кому доверяю. Займусь поисками в городе. Напишешь донесение Коулу? После встречаемся здесь.

— Да, отнесу свиток и тоже поговорю кое с кем. Может занять некоторое время. Если что, начинайте без меня.

***

Только отойдя подальше от кольца Виннара, Ганнон позволил себе задуматься о странном госте Коула. Паранойя начинала сводить его с ума — впору и вправду носить янтарь. Ночью все плащи черные… Или все-таки подземные решили поквитаться за старые обиды? Сколько из них работают с Виннаром? Сколько пришли из Дубильни? Да сколько их вообще?! Ганнон остановился и замотал головой: в висках пульсировала боль.

Оказавшись в комнате, он быстро набросал два квадрата текста и убрал в футляр. Двое стражей стояли перед закрытой дверью в покои Коула. Старика в кои-то веки нет на месте, но именно в этот раз Ганнон предпочел бы переговорить с ним. Вложив донесение в руку одного из братьев и обменявшись с ними короткими кивками, юноша направился дальше.

Лучшая одежда, что была у него, чаще пылилась, но сейчас требовалось произвести впечатление. Сапоги натирали и скрипели, черный плащ с серой меховой оторочкой, скрепленный на плече знаком слуги Избранников, сидел непривычно, из-за него чесалась шея. Кинжал болтался на перевязи у всех на виду — просто абсурд так привлекать к себе внимание. Стража уже суетилась на Речном рынке, солдаты осматривали товары и ругались с торговцами, кто-то не отказывал себе в удовольствии набить карманы. Несколько раз пытались остановить для допроса и Ганнона, но упоминание Виннара творило настоящие чудеса. Особенно громкие крики раздавались со стороны зеленых прилавков неардо, не привыкших к такому хамскому обращению.

Знакомый голос выдавал отборную ругань на двух языках сразу. Ганнон пошел на звуки и увидел Хиас’ора, торговца вином, в компании трех стражников. Неардо одновременно спорил с главой группы и жестами отваживал остальных от попыток «осмотреть» товар. «Так, наверное, будет даже быстрее, тем более один из этих солдат был сегодня в Дубильне – повезло», — подумал асессор.

— Именем его Избранного Величества Гамилькара, объясниться! — звучно выкрикнул Ганнон, вновь подражая Виннару, но уже другой стороне его нрава. Грозный голос, как оказалось, удавался ему лучше успокоительного. Кинжал при этом качнулся на перевязи и нелепо шлепнулся о бедро. «Надо бы обзавестись мечом для солидности», — промелькнуло в мыслях юноши. Стражники вздрогнули и обернулись, двое двинулись вперед с недобрым выражением на лицах, но третий остановил их и прошептал что-то.

— Отпустить! Продолжать поиски! — повелел стражникам Ганнон, не выходя из образа, ощущая душевный подъем: неужели его друг чувствует себя так постоянно? Неудивительно, что он такой довольный все время.

Стражники молча отправились по своим делам, мрачно перешептываясь. Неардо же, немало удивленный произошедшим, повернулся к своему спасителю и открыл было рот, как вдруг его лицо изменилось: он узнал пришельца.

— Доброго дня, господин! — Купец поклонился, прижав правую руку к сердцу, а затем сложил их на груди. — Как вино? Понравилось ли другу?

— Доброго, почтенный. — Ганнон с улыбкой повторил приветственный жест. — Не то слово. Стоит каждого тана.

— Ох, такой плащ! Такой мех, сапоги, а торговался как за последнюю медь! — Неардо вскинул руки, обводя ими собеседника сверху вниз, комментируя гардероб. «Кажется, умение сбивать цену, будучи богатым, – это для них добродетель», — внутренне усмехнулся асессор.

— А ты, почтенный, все в городе? Не закончился еще курум? — вслух поинтересовался Ганнон: ему не терпелось перейти к делу, но нужно было соблюсти этикет — это время окупится.

— Да, признаться, дела идут хорошо: вы, северяне, пьете дрянь, но кто я такой, чтобы осуждать? Пришлось везти еще этих твоих черных бутылок с гор…

— Почтенный…

— Но племянник мой всегда наготове, и по Голоке можно легко доплыть до…

— Хиас’ор!

— Да! — Неардо заморгал, но на окрик не обиделся, а лишь поклонился. — Конечно! Я должен отблагодарить: если бы не вы, то эти тсакуры… есть вино, серебро, да даже курум…

— У тебя ведь есть лодка? — вновь перебил торговца Ганнон. Неардо опасливо оглядел странного господина, что может разогнать королевскую стражу словом. Торговец пытался понять, не угодил ли он из пасти барракуды да прямо в акулью. Он медленно кивнул. — Меня нужно быстро довезти, тут недалеко, — с улыбкой закончил Ганнон.

Неардо просиял и всплеснул руками, воскликнув:

— Конечно, господин! Я и рад сейчас убраться отсюда, признаюсь честно.

— Лодка быстрая? — с усмешкой спросил юноша.

Неардо понадобилась вся благодарность, весь страх и вся сила воли, чтобы сохранить спокойствие.

— Да, господин, — коротко кивнул он, сказав все, что хотел, одним лишь взглядом голубых глаз. — Куда вам нужно? Против течения реки идти хорошо, пока есть ветер с моря, — лучше отправляться сейчас.