Больше, чем страх - Ричард Пратер

Наверное, иногда даже затуманенный рассудок человека, увидевшего или услышавшего нечто, что грозит ему смертельной опасностью и на что в нормальном состоянии он мог бы и не обратить внимания, неожиданно правильно срабатывает и выдает нужное решение. По крайней мере, такое со мной раньше случалось. Я попытался сосредоточить свои мысли на поисках этого единственного верного решения, но мне мешали накопленная за последние сутки усталость и непреходящее чувство тревоги. Я никак не мог понять, чем вызван мой страх: то ли боязнью провала своего плана, то ли воздействием ядовитых паров. В конце концов, не найдя лучшей тактики, я принял решение: если Моник играет со мной в кошки-мышки, мне следует быть начеку и действовать по обстоятельствам.

Я посмотрел по сторонам. В окнах машины я не увидел жилых домов. Мы уже были далеко от города, и только бесчисленные деревья и густой кустарник тянулись по обе стороны от дороги. Теперь нас окружала зелень сельского пейзажа без малейшего намека на цивилизацию. Не было видно даже маленьких деревенек с их домиками из камня и глины и земляными полами вроде той, с названием Тлакспасин, мимо которой мы проехали десять минут назад.

Беспокойство все больше овладевало мной. Я мысленно вернулся к тому моменту, когда мы с Моник вышли из ночного клуба «Лос Туркос». Если Моник поверила мне и теперь мы действительно едем на базу Кулебры, то почему она взяла такси? Я почувствовал, как в моей голове зашевелились мозги. Ведь местонахождение центра строжайше засекречено, и любой из подпольщиков, отправляясь туда, вряд ли бы рискнул взять такси, как, впрочем, и другую машину. Я вспомнил, что девушка помахала рукой черно-зеленому «плимуту», который проезжал мимо входа в клуб как раз в тот момент, когда мы появились на его пороге. Моник сразу побежала к этому такси, а я — за ней.

Я посмотрел вперед, и мой взгляд упал на зеркало заднего вида в салоне автомобиля. В нем я увидел широко раскрытые глаза водителя, настороженно наблюдавшие за мной, и тут же от его взгляда по моей спине пробежал легкий холодок.

В небе, на расстоянии всего каких-то ста ярдов от нас, сверкнула молния, которая затем рассыпалась на миллионы ярких змеек. В это время я успел бросить взгляд на Моник. После огненной вспышки грянул гром такой силы, что уши мои мгновенно заложило. Меня подбросило, а когда я снова оказался на сиденье, то испуганно поежился. Такси сбавило скорость, так как дальше дорога шла под уклон. Меня зазнобило, нервы мои напряглись до предела. Я чувствовал, что скоро наступит развязка, и теперь боялся ее. Мысли одна за другой, словно бешеные, проносились в голове. Я не мог ни сосредоточиться, ни успокоить себя. Несмотря на все усилия, мною все больше овладевал страх. Я не узнавал себя, и это еще больше пугало меня. Но я не сдавался и, собрав волю в кулак, делал все, чтобы не поддаться панике.

Вдали вновь полыхнула молния, и спустя несколько секунд раздались гулкие раскаты грома. Преодолев невысокий подъем, машина вновь покатила под гору. Краем глаза я уловил справа размытый серый силуэт какого-то жилища. Оно стояло в миле от дороги и всего на какую-то долю секунды посветило сквозь струи дождя и туман своим крохотным оконцем. Сумерки все больше сгущались, а напряжение во мне настолько возросло, что в желудке стало покалывать. Я сунул руку в карман плаща и, нащупав пистолет, просунул указательный палец в скобу спускового крючка.

— Шелл, угости сигаретой, — вдруг попросила меня Моник.

Это было настолько неожиданно для меня, долгое время сидевшего как на иголках, что я дернулся и резко повернул в ее сторону голову. Она, явно догадавшись, в каком состоянии я нахожусь, скривила в улыбке свои ярко накрашенные губы.

Держись, расслабься и не паникуй, приказал я себе и тут же почувствовал, как мои руки и ноги сделались ватными. Моник продолжала ехидно улыбаться.

— Конечно, Моник, минуту, — стараясь говорить как можно беззаботнее, ответил я.

Сейчас что-то произойдет, подумал я. Это даже не было догадкой или предположением. Я чувствовал, я был уверен в том, что момент развязки приближается, что Моник и водитель против меня вот-вот что-то предпримут. Я снова посмотрел в зеркало заднего вида. Водитель за мной не наблюдал, а только вглядывался в лобовое стекло машины, по которому с ритмичностью метронома скользили «дворники». Мне вспомнилась девочка, покачивающая головкой в такт музыке, которую я видел во сне.

Я полез в карман за сигаретами и нащупал револьвер. Даже если сейчас Моник ничего не собирается предпринять, мне все равно надо держать ухо востро. Тряхнув головой, я выпустил из руки кольт, достал сигареты, переложил пачку в левую руку, а правую вновь стал опускать в карман. Девушка с натянутой улыбкой на устах наблюдала за моими действиями.

И тут произошло то, чего я так напряженно ждал и побаивался: Моник неожиданно положила руку на плечо водителя, и тот резко нажал на тормоза. Взвизгнули шины, сбросившую скорость машину занесло и боком протащило по дороге. Меня кинуло к спинке переднего сиденья. Правая рука, так и не дотянувшись до револьвера, выскочила из кармана, и в этот момент Моник набросилась на меня. Она, приоткрыв от напряжения рот, словно кошка, вцепилась ногтями в мое лицо, пытаясь выцарапать мне глаза.

Удар моего кулака пришелся ей в челюсть и отбросил Моник к двери. Машина остановилась, и водитель, резко развернувшись, направил на меня пистолет. Врезав ему в скулу, я выхватил у него пистолет. Девушка, вцепившись в меня, всей тяжестью своего тела повисла на моей руке. «Таксист» поднялся с сиденья и, перекинувшись через спинку, попытался схватить меня, но я вновь отбросил его назад. Он ударился спиной о баранку руля, и тут же раздался громкий гудок. Пистолет водителя вылетел из моей руки и упал под приборный щиток.

Собрав все силы, я ударил Моник согнутым локтем в живот. Она вскрикнула и согнулась пополам. Водитель наклонился, чтобы подобрать с пола пистолет, но я, перегнувшись через спинку сиденья, вцепился в его плащ и дернул на себя. Он сделал попытку развернуться, но я ребром ладони нанес ему по челюсти скользящий удар. Потянув мексиканца за воротник, я слегка развернул его и перевалил через спинку переднего сиденья. Кровь ударила мне в голову. Водитель вытянул обе руки вперед, пытаясь схватить меня за горло, но в этот момент я ребром правой ладони вновь ударил его по лицу. Я, видимо, сломал ему носовую кость, потому что из его ноздрей тут же хлынула кровь. Из-за малого пространства в салоне машины мне было трудно нанести ему последний, решающий удар. Он вскинул голову, и его незащищенное лицо оказалось от меня всего в футе. Следующий мой удар оказался смертельным — водитель, испустив дух, завалился на переднее сиденье.

Моник с размазанной по щекам помадой, скривив рот и выпучив глаза, пыталась разогнуться. Схватив ее за горло, я в ярости принялся хлестать Моник по щекам, приговаривая:

— Ах ты, сучье отродье. Да за такие дела тебя убить мало.

Наконец я отпустил ее, и она закрыла лицо ладонями. Забрав у нее сумочку, я проверил ее содержимое, но ничего интересного для себя не нашел. Даже пистолета. Вскоре она отняла от лица руки и посмотрела на меня.

Увидев ее глаза, я почувствовал себя морально опустошенным и очень уставшим.

— Боже, Моник, зачем тебе это? — спросил я. — Зачем?

Она с застывшим лицом отрешенно смотрела на меня.

— Зачем ты ввязалась в это дело? — снова спросил ее я. — Ты мне очень нравилась, Моник. Мне было приятно быть с тобой. Ты была для меня... Черт возьми, я даже не знаю, как это выразить словами. Так хорошо было касаться тебя, говорить с тобой, целовать. Вспомни прошлую ночь. Не могу поверить, что ты была неискренней со мной. Неужели в тебе сидят два человека?

— Ты все равно ничего не поймешь, — ответила девушка.

Я немного помолчал, а потом с горечью в голосе сказал:

— Может быть, и не пойму, Моник, но как ты можешь: сегодня любить, быть со мной в постели нежной и пылкой, почти безумной, а на следующий день готовой меня убить?

— Я... мы не собирались тебя убивать, Шелл.

Я рассмеялся:

— Ах, вы даже не собирались? Что ж, может быть. Скорее всего, это планировал сделать кто-то другой. Но вы точно знали, что это должно произойти, — сказал я и посмотрел вокруг.

Небо темнело, дождь стих и теперь только накрапывал.

— А какая разница, кто собирался меня убить, ты или кто-то из ваших?

— Прости, Шелл.

— Похоже, ты сошла с ума. Да я и сам немного того, — сказал я и перевел дух. — Ладно, Моник. Кажется, я где-то допустил прокол. Ты ведь не сомневалась, что я подставная лошадь. Правда?

— Ни минуты, — покачав головой, ответила она.

— И в чем была моя ошибка?

Я не рассчитывал получить ответ на свой вопрос, но девушка с жаром и презрением, удивившим меня, неожиданно выпалила: