Пределы наказания - Нильс Кристи

«домом», то, во всяком случае, тем местом, где они действительно жили. Таким образом, они могли постичь его на основе своего собственного девиантного прошлого» (с. XIII).

Такой подход обнаруживает некоторые принципи­альные достоинства и недостатки интеракционистской теории. Преступление постигается изнутри. Но, нахо­дясь внутри, мы теряем возможность увидеть преступ­ление как особое явление. Ни одно общество не пред­ставляет собой Чикаго, и даже Чикаго, по всей веро­ятности, совсем не всегда только Чикаго...

Одна из принципиальных особенностей интеракцио-нистского подхода — моральная слепота. Мир, постиг­нутый в девиантном обществе, представляется похожим на него. Этот подход был освободительным для криминологов, работающих в негибком обществе, традиционно придающем особое значение различию между добром и злом, между преступлением и непре­ступлением. Но имеет место и реальное освобождение. Мы не можем уйти от старых проблем. Некоторые по­ступки в условиях конкретных обществ представляют собой зло. Они должны быть поставлены под контроль. Преступление не может быть модернизировано и при­знано несуществующим. Интеракционисты помогли нам понять преступника и то обстоятельство, что в этом феномене, нет ничего необычного, но преступление от этого не исчезает и должно находиться под контро­лем. Мое понимание преступника не исключает моего желания контролировать его.

3.2. Проблема различий

Интеракционисты не имеют себе равных на первой решающей стадии — на стадии описания феномена пре­ступности. Моральная слепота обостряет восприимчи­вость; восприятие предваряет счет. Но вслед за зтим приходит счет. Если идеалы общества нужно сопоста­вить с фактами, факты должны быть квантифициро-ваны. Интеракционистская криминология не продвигает нас на второй решающей стадии — стадии кван-тификации. Поэтому интеракционистский подход мало­пригоден для понимания колебаний и стабильности преступности. Почему она увеличивается, уменьшает­ся либо претерпевает качественные изменения? Какие силы кроются в том или ином обществе, которые вы­зывают эти изменения либо способствуют сохранению стабильности? Изменения эти должны быть объясне­ны изменениями чего-то другого. Стабильность должна быть объяснена каким-то равновесием сил. Теории сте­реотипов и стигмы могут иметь сдерживающий разви­тие эффект в рамках определенного общества, посколь­ку сосредоточивают внимание на таких проблемах, ко­торые не имеют никакого значения для происходящих в нем изменений.

3.3. Проблема уровня анализа

Опасность, о которой идет речь, усиливается на ана­литическом уровне интеракционистского исследования. В качестве основной единицы интеракционисты ис­пользуют двустороннее отношение во взаимодействии «эго» и «альтер», что уводит внимание в сторону от более общих структур. Г. Беккер9 без колебаний за­являет, что его симпатии в принципе на стороне не­удачников, побежденных, обездоленных. Однако, как показал Э. Гулднер, такая позиция таит определенную опасность. Заключенный является слабой стороной в двустороннем отношении. Тюремный надзиратель пред­ставляет в нем сильную сторону. Но в другом двусто­роннем отношении: начальник тюрьмы — тюремный надзиратель — последний сам оказывается слабой сто­роной. Начальник же тюрьмы выступает как слабая сторона по отношению к министру юстиции. А ми-пистр юстиции — слабая сторона по отношению к ми­нистру финансов. Ослабление позиции сильной стороны в одном двустороннем отношении означает усиление позиции другой сильной стороны в другом таком от­ношении. Стратегия объяснения социального действия зависит от понимания социальной системы в целом. Интеракционизм такого понимания не дает.

4. КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ КАК ИНДИКАТОРЫ СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА

Сама по себе криминология, по-моему, не представ­ляет значительного интереса. Интерес этот несколько усиливается, когда криминология приходит яа помощь обществу в борьбе с преступностью. Но еще большее значение имеет громадный потенциал, которым обла­дает криминология в плане оказания помощи обществу в понимании самого себя. Криминология располагает большими возможностями сказать обществу, каково оно есть в действительности, и тем самым на это об­щество повлиять. Но чтобы выполнить эту задачу, мы должны расширить интеракционистский подход. Мы должны перейти к изучению взаимодействия между преступностью и социальной структурой. Криминологи­ческие данные представляют собой основные показа­тели социальных условий. Мы должны использовать эти данные как зеркало общества. Мы должны осветить это зеркало, почистить его, сделать изображение яс­ным и четким, с тем чтобы общество смогло увидеть себя через призму проблемы преступности и контроля над ней. А затем мы должны будем посыпать голову пеплом, если общество одобрит то, что увидит в зер­кале, а если оно не одобрит этого, то мы должны бу­дем сказать обществу, что ему придется принять на себя последствия расхождения между тем, что отобра­жает зеркало, и тем, о чем рассказывается в книгах, посвященных общественным идеалам. Итак, кримино­логия может быть использована для того, чтобы объяс­нить обществу, каково оно, а если общество не таково, каким оно себя представляет, — способствовать его из­менению.

Позвольте мне пояснить, что я имею в виду, на некольких чрезвычайно простых примерах. Мои дан­ные будут иметь главным образом местный характер. Такими они и должны быть. Я не могу говорить о Югославии, основываясь на норвежских данных. Я уча­ствую в создании зеркала моего собственного общества. Но принципы, лежащие в основе анализа, имеют уни­версальный характер.

4.1. Индикаторы формального контроля

Увеличивается ли преступность?

Если мы начнем с попытки ответить на этот воп­рос, нас, по всей вероятности, ожидает поражение. Ка­там образом мы можем ответить на него, если нет общепризнанных критериев преступления, тяжести преступлений, нет методов установления размеров ла­тентной преступности и того, насколько официально зарегистрированные преступления отражают не под­дающиеся установлению общие цифры преступности.

Мы вынуждены смириться со своей участью: мы не знаем этого и никогда не узнаем. Нам удастся уз­нать это в отношении лишь определенных видов пре­ступного поведения. Но никогда — в целом, потому что нет ясности относительно того, что в это целое включать.

Однако мы можем обратить свое поражение в по­беду: освобожденные от напрасной траты сил на выяс­нение того, увеличилась преступность или нет, мы мо­жем перейти к вопросу, ответ на который найти зна­чительно легче, а именно: изменяется ли в сторону увеличения или уменьшения число официально ре­гистрируемых в обществе преступлений? Или не из­меняется ли в данном конкретном обществе число лиц, официально признаваемых преступниками? Ответы на эти вопросы не обязательно говорят нам об изменении самой преступности. Но они увеличивают общий объем информации об этом обществе.

Позвольте мне использовать в качестве примера ди­намику преступности, представленную числом лиц, официально признанных преступниками с 1853 до 1970 г., в пересчете на 100 тыс. населения. Две особен­ности привлекают внимание.

Во-первых, стабильность. За исключением периодов двух мировых войн, число официально стигматизиро­ванных лиц находится в Норвегии в пределах порази­тельно устойчивых значений — как максимальных, так и минимальных.

Но имеется и вторая особенность: самые последние годы отмечены переменами. В Норвегии начиная с 1968 г. относительное число официально признанных грешников вышло из-под контроля. Оно приближается к тому, что имело место в условиях войн. Что-то про­исходит. Я не могу сказать, растет ли преступность. Но я могу сказать, что увеличивается число лиц, фор­мально признанных преступниками. В соответствии с моими ценностными представлениями это плохо само по себе. Но еще хуже, что этот показатель гармонично сочетается со множеством других индикаторов, указы­вающих на перемещение центра тяжести с неформаль­ного контроля граждан на контроль формальный.

С точки зрения моих ценностных представлений это тоже отрицательное явление. Это показатель такого ти­па общества, в котором составляющие его блоки так увеличились, а жизнь так сегментировалась, что чело­век потерял в нем след другого. Важнейшими агентами контроля за преступностью являются, конечно, не по­лиция, не суд и не карательные учреждения, а жены, мужья, дети, родители, друзья, соседи и коллеги по работе. Шутка или ироническое замечание по поводу отклоняющегося от нормы поведения либо любовь в ответ на надлежащее поведение — это наиболее важ­ные санкции во всех социальных системах, как в не-индустриализированных, так и в сверхразвитых в про­мышленном отношении обществах.