Вечный человек - Абдурахман Абсалямов

Назимов в эту минуту размышлял о товарищах, с которыми придется работать. Странное чувство возникло у него к Зубанову и Королеву. «Допустим, — рассуждал Баки, — я слишком горяч, люблю стремительность. Допустим также, что Зубанов и Королев более хладнокровны и осторожны. Но ведь они заранее знали, о чем пойдет речь на прошлом совещании, и должны были высказать что-то конкретное. Ведь так уславливались. Все ли тут благополучно?»

Рассеять свои сомнения он, конечно, не мог. Приходилось всецело полагаться на авторитет и осведомленность центра, работники которого рекомендовали ему этих парней. Теперь уже не время сомневаться в благонадежности новых знакомых. Надо встретиться с ними, если условились.

Королев стоял у входа в пятьдесят восьмой блок. Он мигнул Назимову — дескать, следуй за мной.

Они прошли в какой-то пустой чулан, откуда вела лестница в подвал, тускло освещенный коптилкой. Здесь уже дожидался Зубанов. Он показал на порожний ящик, опрокинутый вверх дном.

— Добро пожаловать, присаживайтесь. Толстый будет?

— Сегодня он не сможет прийти, — сказал Назимов, оглядывая подвал. Рядами выстроились кирпичные столбы, служившие опорой бараку. Над головой — мощные балки, поддерживающие пол. — Вы, оказывается, подпольщики в самом буквальном смысле слова, — нашел возможным пошутить Баки.

Времени у них было в обрез. Назимову до вечерней поверки надо вернуться в свой барак.

— Я слушаю, товарищи, — перешел он на деловой тон. При сумрачном свете коптилки лицо Баки, чуть опухшее, рябоватое, казалось строгим, даже сердитым.

Зубанов посмотрел на него своими ясными голубыми глазами, неожиданно сказал:

— Вы старший среди нас. Может быть, первый и скажете.

— В самом деле, товарищ подполковник, — сейчас же поддержал приятеля Королев. — Не добавите ли что-нибудь к своему плану? Ведь прошлый раз все было как-то не так…

— Как это «не так»? — насторожился Назимов. Ему явно не нравилось такое начало.

— Королев хочет сказать, что мы тогда излишне волновались, — объяснил Зубанов. — Психологический момент… Первая встреча, конспирация… Ну, да вы сами знаете… И мы не совсем поняли вас.

Заметив недоверчивый взгляд Назимова, Королев заторопился:

— Верно, верно, товарищ подполковник. Не подумайте о нас чего-нибудь такого…

«К чему они клонят, чего вертят?» — недоумевал Назимов.

— Ну хорошо, — согласился он после молчания. — В тот раз я действительно мог недостаточно ясно сказать. Допускаю, что отпугнул вас расчетом на массовость. Но пугаться тут нечего. Под массовостью я имею в виду количество боевых подразделений. Но вот вопрос: в какую часть или соединение свести их — в батальон, полк, бригаду или дивизию?.. По-моему, лучшая форма — облегченная бригада.

— Без штаба, тыла и других вспомогательных подразделений? — спросил Зубанов.

— Совершенно верно… Зубанов задумался.

— Даже без штаба… — покачал он головой. — Я решительно не могу себе представить боевое соединение без штаба. Штаб — сердце военной части, ее мозг… Без штаба — толпа, а не армия!:

— А потом, — подхватил Королев, — чего стоят все эти невооруженные батальоны или бригада? По-моему, они ноль без палочки. Не больше чем сборище фанатиков. Это, знаете… того… И, наконец, фанатками нельзя командовать. А где нет командования, там нет и воинской части.

— Не горячитесь, — остановил Назимов. — Нам еще понадобятся нервы. Больше всего вы заботитесь об оружии. Но, во-первых, мы еще не обсуждаем этот вопрос, никто нам не поручал это. Во-вторых, давайте не забывать очень важное обстоятельство: я, как и вы, сравнительно новичок в Бухенвальде. А другие, в частности работники «Русского военно-политического центра», находятся здесь годы. Дело начали эти ветераны, а не мы. От них исходит инициатива создания боевых сил подполья. Значит, они, прежде чем принять какое-либо решение, подумали и об оружии. Ведь рядом с нами — оружейный завод, а в самом лагере — ремонтные мастерские…

— Позвольте…

— Разрешите мне сначала ответить на ваши же вопросы, иначе мы можем утонуть в разговоре. Вы говорите о каком-то «сборище», «толпе». Дескать, нет штаба… Это чепуха, формалистика в наших условиях. Когда я говорю о бригадах, то имею в виду сознательные, крепко сколоченные воинские части, строго дисциплинированные, обученные, знающие свое место и тактическую задачу в бою; разумеется, должно быть и какое-то оружие, и грамотные, храбрые командиры. Вот так. У меня пока все. Можете высказывать свои соображения.

Некоторое время все трое молчали. Потом Зубанов поднял голову:

— Можно, товарищ подполковник? Я поразмыслил над вашими словами. Мне кажется, это хотя и смелая, но беспочвенная фантазия. Мы советовались с нашими ребятами, работающими на оружейном заводе. Вынести с завода оружие, хотя бы в разобранном виде, практически совершенно невозможно. Лагерников, работающих на заводе, при выходе обыскивают буквально до нитки. У входа в лагерь — снова обыск. К тому же — речь-то ведь идет не о единичных пистолетах и гранатах. Нам нужно оружие, чтобы вооружить целые роты и батальоны. Вы надеетесь, что лагерные старожилы обо всем подумали. А мне кажется, они надеются на нас: дескать, военным и карты в руки. Допустим, каким-то чудом мы раздобудем оружие. А где хранить его? Эсэсовцы мгновенно почувствуют даже запах спрятанного оружия. Они перевернут лагерь вверх дном. И если случайно найдут хотя бы поломанный пистолет, уничтожат половину лагеря. Ведь они и без того ищут подходящий повод.

— Верно! — поддержал Королев. — Саша дело говорит. Ни одной минуты нельзя хранить в лагере оружие.

Назимов молчал, уставившись взглядом в пол. Что он ответит? Нельзя было полностью отрицать критику его плана. В рассуждениях Зубанова и Королева немало правды.

Но тут же начинались расхождения с ними. Зубанов и Королев готовы смириться с горькой истиной. А Назимов хотел бы преодолеть самые отчаянные трудности. Зубанов и Королев, кажется, не верят в создание обученных и вооруженных сил подпольной организации. А Назимов верит.

— Что же вы предлагаете? — спросил Баки, внешне оставаясь спокойным.

— Говори ты, Саша, — попросил Королев.

Зубанов с видом человека, убежденного в собственной непогрешимости, предлагал организовать в лагере небольшой подпольный штаб. Штаб создает немногочисленные группы отважных патриотов, готовых на самые смелые подвиги. Группы вооружаются ножами и другим холодным оружием, а при возможности пистолетами. По мере представляющихся возможностей та или иная группа включается в транспортные команды, систематически отправляющиеся из Бухенвальда в его филиалы. В пути вооруженные патриоты организуют массовый побег заключенных.

— Если из лагеря бежать почти невозможно, в пути сделать это намного легче, — заключил Зубанов.

Назимов помолчал, обдумывая это предложение, потом заявил:

— Я не могу согласиться с вашим планом. Он пригоден для решения лишь отдельной задачи. А центр ставит перед нами широкую цель — освободить всех заключенных.

— Но ведь транспортные команды отправляются из лагеря довольно часто. В некоторых из них бывает по нескольку тысяч человек, — напомнил Королев.

— И однако всех узников не будут транспортировать, — возразил Назимов. — К тому же после первого массового побега гитлеровцы примут чрезвычайные меры, изменят правила транспортировки, усилят охрану… И беглецов переловят и… — Назимов махнул рукой. — Нет, этот путь — непригоден, товарищи. Я решительно против. Если мы применим ваш план, напрасно загубим тысячи жизней.

— Кто боится жертв, пусть остается в стороне! — резко бросил Зубанов.

— Да разве станут эсэсовцы разбираться, кто виновен, кто невиновен, — нахмурился Назимов. — Они только обрадуются возможности учинить массовую резню.

— Если мы боимся риска, какой же смысл всей нашей болтовни? — вскипел Зубанов.

— Риск бывает разным, — теперь уже спокойно проговорил Назимов. — Никто нам не дал права рисковать тысячами жизней заключенных, которые и так гибнут как мухи. Нет, — решительно закончил Назимов, — орел или решка, пан или пропал — не наш принцип. Я понимаю, что при массовом восстании мы тоже понесем тяжелые жертвы. Но это будет гибель в бою тех, кто сознательно вступит в нашу армию. Слабые физически, нерешительные останутся пока в стороне от схватки. Они могут примкнуть по мере того, как борьба будет складываться в нашу пользу. В массовом выступлении я вижу гораздо больше шансов, на успех.

Зубанов и Королев продолжали стоять на своем. — Ну что же! — Назимов хлопнул ладонью по колену. — Других предложений, нет? Следовательно, каждый остается при своем мнении. Я обещаю буквально и дословно ознакомить товарищей из центра с мнением обеих сторон. Центр примет то предложение, которое сочтет целесообразным.