Жаркое-лето-43-го (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

А заинтересовали меня две зелёные метки, что виднелись в стороне, в поле залегли. Кто-то из наших. Может снова летуны? Или глубинная разведка? Тоже может быть. К тому же десантников сбрасывали за Варшавой. Правда, тут я точную информацию имею, десантуру скинули с другой стороны от Варшавы, южнее, а мы севернее действуем, ближе к Балтике. Сейчас узнаем. Они нас тоже вон рассматривают, две головы торчат из травы, а характерный корпус нашего танка не узнать невозможно. Ну точно летуны, у одной головы шлемофон.

- Парни, в поле из наших кто-то прячется. Похоже, снова летуны, шлемофон вижу. И готов поспорить на что угодно, это девушки. Косички вижу.

- «Ночные ведьмы»? - сразу же заинтересовался заряжающий.

- Похоже.

Да, тут в этой истории полки лёгкой ночной бомбардировочной авиации тоже действовали, вполне эффективно, и несколько полков были сформированы из девушек. У нашего фронта было два таких полка, об этом точно известно. Причём, немцы очень сильно не любили этих лётчиц, попавших в плен, подвергали пыткам, и казням. Рисковые девчата. Что они на поле забыли? Тут же видимость вокруг три на три километра, рядом ни леса, ни укрытий. Скорее всего прикрываясь дождём и непогодой пересекали открытое пространство и их застало врасплох то, что небо так быстро посветило и начало очищаться. Хотя тучи не ушли, поднялись выше и стали светлее. Мы съехали с дороги и подминая какие-то посевы, направились к девчатам. Ну точно девушки. Те встали, видя, что мы их заметили и едем именно к ним. Сам я седел в открытом люке, свесив ноги вниз, в открытую башню, держась руками за люк. Оп-па, а одна из девушек-то капитан. Как только танк встал, не доезжая до девчат метров десять, я ловко скатился по броне на зелёное поле и подбежав к лётчицам, козырнул старшему по званию.

- Товарищ капитан, командир танкового взвода гвардии старший лейтенант Кириллов. В составе манёвренной группы капитана Басова работаем в тылу противника. На данный момент ведём бой с моторизованным батальоном СС.

- Старлей, не до устава. У вас покушать что есть, а то мы второй день без еды? И штурман мой ранена.

- Всё есть, товарищ капитан. Идёмте.

Повернувшись к танку, я ругнулся, едва слышно, себе поднос, но с чувством. Тут же крикнув:

- Экипаж, из машины! У нас гусеница разбита, на честном слове трак держится.

Бойцы мигом оказались снаружи, и начали менять гусеницу. Мехвод сдал чуть вперёд, чтобы было удобно, запасный трак был, как и «палец», так что работа спорилась. Я же усадил девчат на корму, там тепло, а то они мокрые, вскрыл две банки с тушёнкой, её купил в магазине, и свежий хлеб, и те быстро насыщались, пока я осматривал пулевое ранение на руке штурмана, симпатичной девушки лет двадцати, в звании лейтенанта. Та поскуливал от боли, я оторвал окровавленные тряпки, похоже чью-то нижнюю рубаху на бинты пустили. Кажется, капитана. Девушка, не смотря на боли, а работал я быстро, от еды не отрывалась. Только стонала или скулила, старалась не кричать в голос. Капитан, что утолила первый голод, спросила у меня:

- А как вы тут оказались? Я думала все мангруппы работают до Вислы, а не ЗА ней.

- Задание у нас такое было, я об это сам недавно узнал, думал, мы обычная мангруппа со стандартными заданиями. А задача стояла, освободить лагерь военнопленных. Женский лагерь. Жаль не всех успели, двумя вылетами транспортный полк полным составом вывез семьсот освобождённых узниц, из самых плохих, больных и не ходячих. А тут непогода, да немцы на нас два батальона СС кинули, где только нашли. Один я сдерживаю, другой группа капитана Басова с двумя танками. А освобождённых ведут в укрытие, где можно пересидеть, пока наши до этих краёв не дойдут. Загрузили их всех припасами, найденными в городе и в путь. Вот ими взводный занимается, Петров, что стрелками командует. Сопровождает. Почти восемь сотен освобождённых. Надеюсь по пути их не перехватят, понять куда их ведут можно легко.

Девушки задумались, осмысливая услышанное. Почистив рану, работал вполне привычно, у меня всякое было, я сообщил, смотрев рану:

- Заражение пошло. В рану грязь попала.

Для многих это было приговором, гангрена, сейчас такое не лечится, если только ампутация, новые лекарства, вроде «пенициллина», ещё не поступили в больницы и госпиталя. Я же нырнул в танк, выбравшись со своим вещмешком, и тревожно поглядывая в сторону дороги, вот-вот там немцы появятся, благо бойцы уже заканчивали менять трак, заодно остальные проверили, и достал из вещмешка коробочку, да портсигар, из неё шприц и ампулу. Всё только что купил в магазине.

- Вот, «пенициллин» трофейный. Для себя берёг, но лучше такой красавице отдам. Подставляй руку.

Быстро заполнив шприц препаратом, я сделал укол в руку, протерев предварительно кожу тряпкой, смоченной спиртом, фляжка со спиртом тут же в вещмешке была, и сделал укол, введя препарат. После этого ещё раз почистил рану, смазал мазью и забинтовал нормальным бинтом. Даже сделал косынку, чтобы руку подвешивать. Мы как раз с места сдвинулись, двигаясь к холму, когда появились немцы. Бойцы нас видели, я рукой махнул чтобы не приближались, ждали на месте. Почему немцы задержались, тоже было ясно, а они двигались фронтом, растянули силы на километр, по пол километру от дороги и двигались так, в случае засады, крылья бы охватили нас, и мы были попали в окружение. Танков было у немцев неприятно много, ещё около двух десятков. Между ними двигалась пехота и бронетранспортёры. Грузовики в тылу. Там же метка того неизвестного игрока. Нас видели, как мы ушли за холм, это конечно плохо, но ничего критического.

Глава 13.

«Нам говорят, что война — это убийство. Нет: это самоубийство».

Рамсей Макдоналд.

«Тридцатьчетвёрка» встала у мотоциклов, и я, помогая девушкам покинуть корму танка, сообщил:

- Сейчас вас на одном мотоцикле отвезут к основной группе, там медик, там вам будет безопаснее. Возможно эвакуируют.

- Товарищ командир, вас срочно на связь, - позвал меня Сумин.

Подбежав к люку мехвода, я взял шлемофон, свой откинув на спину, и надев стрелка-радиста, стал слушать что мне сообщают с той стороны. А выслушав, сказал:

- Всё ясно. Продолжайте сдерживать противника и закончите эвакуацию. После этого, действуйте согласно первоначальному плану.

Отдав шлемофон, я вернул свой на макушку, и потерев правую щёку ладонью, сообщил присутствующим, тут все были, кроме наблюдателя, что отслеживал движение немцев:

- Группа капитана Басова разбита, та что сдерживала второй батальон СС.

- Что? Как? - посыпалось со всех сторон.

- Немцы воспользовались тем, что сейчас наши аэродромы залило водой, там у них ливень, а у немцев чуть покапало, подняли штурмовики, да засыпали их бомбами, и моторизованный батальон довершил начатое. Возможно они захотят и с нами повторить такое. Сейчас остатками группы командует командир стрелкового взвода, он выводит оставшихся освобождённых. Вроде успевают.

- А что произошло? - спросила капитан Воронцова.

Да, я пообщался с лётчицами, они действительно с ночного полка, на «По-2» летают, Воронцова эскадрильей командует. Сбита была двое суток назад ночью. Не знал, что они так далеко вглубь территорий противника залетают. От этих мест до передовой километров восемьдесят, а их ещё дальше сбили. А вот о задании не говорили, явно закрытая тема.

- Произошла беда. Вы пока остаётесь с нами, вас не куда эвакуировать. Ефрейтор, подойди.

Когда тот подошёл, поставил ему задачу, показывая на карте, где ему стоит нас ждать:

- Значит так, всемером на трёх мотоциклах езжайте вот сюда. Немцы будут все леса и рощи прочёсывать, туда не суйтесь. Встаньте вот в этом овраге, замаскируйте технику нарезанным кустарником. Мы там проезжали, должны быть. Ждёте нас сутки. Если нас не будет… то уже не будет.

- Может сразу к нашим, тем что девчат из лагеря охраняют?

- Не сможете, между ними и нами уже немцы из второго моторизованного батальона СС. В общем, сутки ждёте, не будет нас, дожидайтесь темноты и постарайтесь прорваться или к нашим в этот лес, сюда и ведут бывших узниц, или к Висле. Хотя к Висле не стоит, немцы там оборону строят спешно, могут заметить. Ну всё, расходимся.