Путь к сердцу мужчины (СИ) - Муромцева Кира El.Bett

— Была свадьба, а стали похороны, — невесело пошутила Лизавета и тут же схлопотала подзатыльник от бабушки, которая вынырнула, словно из-под земли, рядом с их схроном.

Увидев знакомого врача и его спутника, которого совсем недавно так же обласкала сумочкой, Роза Львовна по новой схватилась за сердце. Аналогично ей схватился за сердце фельдшер, который только недавно перестал замазывать синюшные пятна на теле мазью. В общем, можно было смело говорить, что новая встреча тёти Розы и скорой помощи удалась на славу.

— Лизавета, брысь! — скомандовала всё еще нависающая дамокловым мечом бабушка. — А ты мил мой человек, признавайся! Где моя внучка?

— В надежном месте. Ваша внучка мирится со своим женихом.

— Этим что ли? — бабушка кивнула подбородком в сторону Пети, который сняв пиджак, встал на защиту матери от произвола современной медицины. Надо же! А Петя, оказывается, уметь поступать как мужчина. Правда, если поступки касаются только его мамы.

— Не этим, — единодушно с Елизаветой откликнулся Завьялов.

— Ох, Валентина! Мало ей этого малахольного! — воскликнул совсем опечалившаяся бабушка. Лизка с ней была согласна. Вале вечно с мужиками не везет. Брала бы, что ли, у нее уроки, как хорошего парня заарканить. Это Лиза умела. Один Ромашка чего стоит. Правда и с ним пришлось немного повозится, пока своё счастье мужик осознал. Но сейчас то — золото, а не мужчина!

Завьялов видя, что шумиха поднялась сильная, по-пластунски выполз из своего укрытия и дав знак, рассредоточившимся по периметру, ребятам, — уходить. Следовало улизнуть тихо и незаметно, пока больше никто не начал задавать вопросы, куда же подевалась невеста. Серов теперь по гроб жизни его должник. Артём Михайлович скоро в серьез начнет думать, чтобы сменить себе фамилию. А что?! Купидонов Артём Михайлович! Звучит!

***

Я смотрела на Серова. Серов смотрел на меня. Ждал, наверное, что я визжать от радости буду, кольцо завидев. Еще и замуж предложил. Право слово, просто идеальный мужчина. Еще бы не был таким парнокопытным, цены ему было не счесть.

— Пойду-ка я спать, — крышечку на коробочке с ювелирным изделием с шумом захлопнула и бросив тоскливый взгляд на недопитый чай, встала из-за стола.

— А кольцо?

— Оставь себе. Или блондиночке своей подари. Она оценит, — фыркнула я в ответ. Я же не ворона на побрякушки вестись. Пусть эти побрякушки и золотые, к тому же с камушками. Возможно, с бриллиантами. Даже вероятнее всего. Гоша же солдафон. Ему легче побрякушку женщине притащить, чем понять её. Может, блондинка и правда для него идеальный вариант? Судя по всему, она слишком экономной не была.

— Валя, — укоризненно протянул Гоша. — Я же извинился.

— А я предложила разойтись, — развела руками. — Мы друг друга не слышим. Вот и вся беда. Кольцо сдай обратно. Лишними деньги не будут.

Спать нам пришлось на одном диване, тесно прижавшись друг к другу. Выгонять Серова на холодный пол, откуда, к тому же, очень дует не хотелось. Как бы я и не лукавила, что обиды на него не держу. Держу. Но спина не виновата в том, что хозяин у нее представитель рогатой фауны. Потом же действительно придется лечить, уколы ему ставить, мазью поясницу растирать. А он и так перемерз на этом крыльце, пока я обиду свою лелеяла.

Серов попытался ладонью скользнуть по ноге и забраться под футболку, за что, собственно тут же отхватил, по этой самой, наглой ладони. Пришлось угрожать, что ночью вытолкаю с дивана, если он не угомониться. Угрозе вняли, расстроились и от меня отвернулись. Я почему-то тоже расстроилась. В своём решении, конечно, была непоколебима, но все же немного недовольно отметила, что Гоша мог бы еще попытаться. Мужчина он или кто?!

На утро меня разбудил гам на улице и лай соседских собак. Выбралась из объятий Серова (как только там оказалась), нырнула в уже родные мне галоши и кутаясь в куртку Гоши, которую по пути сняла с вешалки, вышла на крылечко.

Явление было не Христа народу, а Розы Львовны с Петей, в сопровождении скорой, полиции и пожарных. Зачем в сей душевной компании были последние, так и осталось для меня нерешенной загадкой.

— Доня моя, Валя! — всплеснула руками тётя Роза и с небывалой, для ее возраста, прытью рванула ко мне. Писец подкрался незаметно! И чувствую пушной зверек совсем скоро настигнет ничего не подозревающего, видящего сладкие сны, Георгия. Черт, придется спасать!

Глава двадцатая

— Это всё он! — вопила Роза Львовна, некрасиво тыкая пальцем в сторону Гоши.

Георгий, в свою очередь, согласно кивал. Естественно он. Кто еще бы додумался воспользоваться своим служебным положением и украсть невесту прямиком со свадьбы?! Только Серов. Ну, еще может быть Михалыч, с этого тоже станется авантюры всякого рода проворачивать, но не в этот раз. В этот раз гвоздём программы был Гоша.

— Роза Львовна, — Валя попыталась образумить шумную женщину. Серова данный факт приятно удивил. Значит, не всё потеряно, если Валя готова встать на его защиту. Безусловно, это было лишним, но от этого, не менее приятным. — Никто меня не крал.

Петина мама скептически выгнула брови, захлопнув рот. Оправдание у Вали, конечно, паршивенькое. Как это не крал, если визг стоял на всю улицу и гости свадьбы, стали невольными свидетелями данного происшествия?!

Молодой мент усмехнулся в жиденькие усики. Роза Львовна демонстративно схватилась за сердце. Петя достал из своего извечного портфеля корвалол. Цирк и немцы. Кстати, о немцах…

— У нас самолет завтра, Валентина! Как тебе не совестно? — покачал головой Петр. — Мама всю ночь не спала, переживала! А ты ту с этим…

— С кем, Петя? Ну, с кем я тут?

— С этим, — скривил свою мордашку Зубило и махнул рукой на Гошу. — Променять меня, светило науки, уважаемого человека, на непонятно кого, с замашками Кинг Конга.

— Это он меня гориллой назвал? — не понял Гоша.

— Так, дорогие мои, — Валентина похлопала в ладоши, привлекая к себе внимание. — Официально заявляю, что Серов Георгий Николаевич непричастен к моему, якобы, похищению.

— Валя, — Гоша попытался остановить девушку, но она недовольно шикнула на него и локтем в бок ударила. Хорошо, что Сергеевна была мягкой и пышной, иначе отбила бы своими острыми локотками ему все ребра.

— Теперь ты, «Светило» наше, — девушка повернулась к Пете, скрестив руки на груди. — Если я имела глупость согласится выйти за тебя замуж, — это не значит, что ты вправе меня оскорблять и в чем-то подозревать. Начнем с того, что на этот брак я дала согласие под давлением обстоятельств и Розы Львовны. Далее, дорогая тётя Роза. Безмерно уважаю Вас, но не Вашего сына. Увы! Не следовало мне вообще соглашаться на эту свадьбу. Кроме головной боли ничего хорошего она не принесла.

Гоша маячивший за спиной Валентины довольно крякнул и приосанился, но девушка повернулась к нему и продолжила пламенную речь:

— Если ты полагаешь, что разбор полётов пройдет мимо тебя — ты глубоко заблуждаешься, Серов. Замуж за тебя я не пойду. Знаешь, хватит с меня этих всех забот, свадеб, женихов. Я устала от всех вас. За сим позвольте удалиться. Разговор окончен.

Серов не успел сообразить, как Валентина махнула рукой на прощание и как была, в его куртке и галошах, направилась к полицейской машине.

— Младший лейтенант, до города довезете? — лейтенант на удивление быстро согласился. Гоша хотел было воспрепятствовать Валентине, но потом трезво сообразил, что девушке надо время, чтобы подумать. Что же, ему несложно предоставить ей его. Главное, чтобы думала не очень долго. Хотя, теперь спешить ему незачем. Петенька, как и он, получил от ворот поворот и сейчас, вместе со своей мамой, буравит Гошу маленькими глазками, скрытыми за оправой круглых очков.

— Тьфу, — Роза Львовна плюнула Гоше под ноги и дернула сыночку за локоть. — Пойдем Петенька. Мы тебе еще лучше невесту найдём! Мама таки обещает!

***

Бабушка решила налепить вареники с вишней. С той самой, всеми запомнившейся и слегка неудавшейся свадьбы, прошло больше недели. Квартиры у меня больше не было, пекарни тоже. И в Германию не уехала, так хотя бы было ясно, ради чего собственно всё потеряла. А так, как та старуха из сказки: сижу у разбитого корыта, в бабушкином доме, смотрю по вечерам бразильские сериалы, играю в шахматы с глухим дедом и помогаю бабушке по хозяйству. Не жизнь, а сплошное «удовольствие». Особенно такой деятельной натуре, как я.