Дервас Читти Град Пустыня - Дервас Читти

Разумеется, после смерти Саввы «оригеново» учение стало быстро распространяться среди образованного монашества причем, не только в Новой Лавре. Два таких «оригениста», Феодор Аскидский из Новой Лавры и Дометиан из обители святого Мартирия, прибывшие вместе с другими в Константинополь для участия в богословских спорах летом 536 года, благодаря Леонтию (который стал весьма влиятельной фигурой) быстро дослужились до митрополичьих кафедр в Кесарии Каппадокийской и в Анкире.[878] Следующей зимой Мелит, игумен Великой Лавры, умер, и место его занял Геласий, один из двух исаврийских зодчих, участвовавших в строительстве Лавры на рубеже двух столетий.[879] Решительное наступление нового игумена на оригенистов привело к появлению оппозиции, которую возглавил дьякон и канонарх Иоанн, происходивший из Антиохии, который, будучи изгнанным из священства за свою ересь, собрал группу сообщников примерно из сорока человек, в которую входил и Иоанн, прозывавшийся Демоном Грома или Вронтодемоном (Βροντοδαίμονος). Изгнанные из Великой Лавры, они стали искать прибежища в Новой Лавре, в которую незадолго до этого вернулся из Константинополя Леонтий. Последний собрал у себя настоящую армию «оригенистов». Не сумев склонить на . свою сторону Софрония, преемника преподобного Феодосия, они, вооружившись заступами, лопатами и ломами, решили разрушить Великую Лавру. Однако во втором часу дня на них опустились такие мгла и мрак, что они проблуждали весь остаток дня по пустыне, а наутро оказались возле обители Маркиана, находившейся неподалеку от Вифлеема, после чего оставили свое намерение.[880] Впоследствии, около 540 года, представив зачинщиком смуты Геласия, они поставили его перед выбором либо принять изгнанников, либо изгнать из Великой Лавры и их противников. Геласий избрал второе и выслал из обители шестерых братьев. Братья эти отправились в Антиохию и обратились за помощью к патриарху Ефрему, созвавшему поместный собор, осудивший оригенизм. После этого оригенисты (Леонтий к этому времени уже отбыл в Конетантинополь) стали принуждать Петра, патриарха Иерусалимского, исключить имя Ефрема из церковных диптихов. Однако Петр побудил Геласия и Софрония подписать //bellus (прошение) против оригенистов, в котором они просили его оставить [в диптихах] имя Ефрема. Прошение это было послано им в Константинополь, где римский легат Пелагий уже работал в том же направлении. Вследствие этого в начале 543 года Юстиниан издал эдикт против «оригенизма», под которым вынуждены были поставить свои подписи и епископы Феодор Аскида и Дометиан. Когда же Дометиан (ставший к этому времени митрополитом Анкирским) обнаружил, что эдикт был подписан не всеми и что Феодор Аскида, несмотря на подписание его, продолжал придерживаться своих прежних взглядов, он обрил себе бороду, порвал с церковью и через какоето время (там же, в Константинополе) умер без причастия от водянки.[881] В Иерусалиме же оригенисты, едва прослышав об эдикте, покинули Новую Лавру и отступили в долину. Однако в самом скором времени, опасаясь угроз Аскиды, Петр весьма неосторожно дозволил оригенистам вернуться назад. Аскида же (Леонтий умер примерно в это же время) пытался бороться с Пелагием и Петром, выступая против «Трех Глав» (Феодор Мопсуэстийский и др.). Петр впал в немилость у императора после того, как привез в Конетантинополь еще один libellus от архимандритов, возражавших против отмены «Трех Глав», и под давлением Аскиды вынужден был принять двух оригенистски настроенных «келейников» (σύγκελλος) и назначить Иоанна Евнуха, преемника Домитиана в монастыре Мартирия, игуменом Новой Церкви Пресвятой Богородицы (Неа).[882]В самый разгар этих событий, в ноябре 543 года, молодой Кирилл пришел в Иерусалим. [883]Поклонившись Святым Местам, он направился в Великую Лавру, желая увидеть Иоанна Епископа и Исихаста, сказавшего ему, что, ежели он действительно хочет спастись, ему надлежит отправиться в киновию святого Евфимия. Однако вместо этого юный Кирилл направился в долину Иордана и, заболев, шесть месяцев провел в Лавре Каламон. Наконец, в июле 544 года ему во сне явился Иоанн, сказавший, что он понес достаточное наказание за свое непослушание и теперь должен отправиться в Иерихон, отыскать там гостиницу обители святого Евфимия и найти там монаха, который отвел бы его в монастырь. Таким образом, в конце концов, Кирилл всетаки поселился в этой обители. Он часто искал совета у Иоанна Исихаста, которому в ту пору было уже около девяноста лет. Следует заметить, что не оставлявший своего затворничества Иоанн благословлял насельников Великой Лавры противостоять оригенистам.

После одного из первых таких посещений[884] Кирилл был отправлен Иоанном в Старую Лавру (Сукка) с посланиями, предназначенными для другого великого затворника старца Кириака (старцу этому было уже за девяносто), в которых описывались происходившие в Иерусалиме беспорядки (гостиница монастыря святого Саввы находилась в осадном положении, и любой монах этой обители на иерусалимских улицах не мог чувствовать себя в безопасности)[885] и испрашивалась его (Кириака) молитвенная помощь.

Поколением раньше в центре духовной жизни пустыни, по всей видимости, находились фигуры двух великих настоятелей — Саввы и Феодосия. Теперь же, когда сами обители погрязли в интригах и безобразиях церковной политики, ее [духовной жизни] средоточием вновь стали великие отшельники. Здесь уместно вспомнить житие Кириака, который, как мы помним, еще в 466 году семнадцатилетним юношей оставил свой дом в Коринфе и поселился в Иудейской пустыне,[886] а впоследствии помогал перестраивать лавру святого Евфимия в киновию.[887] Когда в 485 году две обители преподобного Евфимия разделились и Верхняя Киновия купила в Иерусалиме гостиницу у отцов лавры Сукка, Кириак, опечаленный названным разделением, перешел в лавру Сукка[888] и в течение четырех лет выполнял там послушания пекаря, гостинника и эконома.[889] После этого, будучи рукоположенным в дьякона в обители святого Евфимия, он четыре года служил в святилище (ίερατεΐον), прежде чем был произведен в казначея (κειμηλιάρχης) и в канонарха. По прошествии тринадцати лет он был рукоположен во пресвитеры, однако в течение еще восемнадцати лет выполнял те же самые обязанности. Тридцать один год он выполнял одни и те же послушания, и солнце никогда не видело его вкушающим пишу или гневающимся; он ударял по деревянному лаврскому билу, созывая монахов на ночное псалмопение до тех пор, пока не вычитывал полностью весь 119 псалом (118 псалом Септуагинты, называемый по первому стиху «Блаженными»).[890] Наконец, в 525 году в возрасте семидесяти шести лет он вместе с одним из своих учеников отправился во внутреннюю Натуфейскую пустыню. Поскольку мелагры в тех землях нет, растет же там единственно морской лук (σκίλλα Urginea maritime прим. пер.), он стал молить Бога, сотворившего все и могущего изменить горечь в еладость, чтобы он пропитал их этим зельем.[891] Через какоето время старейшина из Текоа, прослышав о них от пастухов, погрузил на своего осла мешок с теплыми хлебами и отвез их подвижникам. После того, как они поели хлеба, ученик без благословения старца сварил какоето количество зелья и стал есть его как обычно, однако от горечи тут же потерял дар речи. Тут же поняв причину происшедшего, старец помолился над своим учеником и причастил его, после чего тот сразу пришел в себя. Через какоето время хлебы вышли, однако ученик боялся притрагиваться к зелью. Тогда старец благословил сие зелье и вкусил его первым, после чего примеру его последовал и ученик, причем ни один из них не претерпел от зелья никакого вреда.[892]

Через год после того, как Кириак исцелил бесноватого мальчика и прославился тем на всю округу ему пришлось бежать от людской славы и скрываться в пустыне Рува, где он провел пять лет, питаясь «корнями мелагры и сердцевиною тростника».[893] Не найдя покоя и здесь, он поселился в совершенно пустынном и сокровенном месте, называвшемся Сусаким (Σουσακεΐμ), где в глубине пустыни сходились вади, пролегавшие возле Сукки и возле Новой Лавры, которые, по мнению некоторых, и являли собою те «реки Ифамские», о которых Давид писал: «Ты изсушил еси реки Ифамския (или «сильные реки»)».[894] Здесь он оставался семь лет, пока во время Великой Чумы отцы из лавры Сукка не убедили его перейти в «нависающую» пещеру преподобного Харитона, находившуюся за пределами Лавры.[895] В этойто пещере (гдето около 544 года) и нашел его Кирилл, который принес старцу послание от епископа Иоанна и поведал ему об интригах оригенистов и о том, почему учение их следовало отвергнуть.[896] Узнав о том, что Кирилл пришел из киновии святого Евфимия, Кириак приветствовал его как syncoenobiote (συνκοινοβιώτης) и рассказал ему множество историй о Евфимии и о Савве.[897]